Ксении и Сандро были особенно дружны с семьёй Николая II. С женой Александрой Фёдоровной — тогда ещё Алисой — познакомились ещё в траурные дни, и она произвела на них очень хорошее впечатление.
Сандро вспоминал:
«Когда в 1895 году родилась моя дочь Ирина, Ники и Алексис делили со мною радость и проводили часами время у постели Ксении, восхищаясь красотой будущей княгини Юсуповой».
Сандро старался помочь и в работе, он занимался документами, государственными докладами, но основную свою службу не оставлял.
В замужестве своём Ксения была счастлива. Дети рождались один за другим. Дочь и шесть сыновей за первые тринадцать лет супружества.
Ирина родилась в 1895 году, в 1897 году родился Андрей, затем в 1898 году Фёдор, в 1900-м — Никита, в 1901-м Дмитрий, в 1902-м Ростислав, в 1907-м Василий.
А ведь роды были в ту пору тяжелейшими.
Вспоминает Сандро:
«Чтобы облегчить родовые муки, придворный доктор давал ей обычно небольшую дозу хлороформа. Это заставляло ее смеяться и говорить разные забавные вещи, так что наши дети рождались в атмосфере радости».
Ещё старая традиция древнерусская при рождении ребенка. Сандро рассказал:
«Каждый раз при рождении ребёнка считал своим долгом следовать старинному русскому обычаю. Он заключался в том, что при первом крике ребёнка отец должен зажечь две свечи, которые он и его жена держали во время обряда венчания, а потом он должен завернуть новорожденного в ту рубашку, которую надевал предыдущей ночью. Это, быть может, глупое суеверие, но мне казалось, что это придавало больше уверенности Ксении».
Дети росли среди южных гор в имении Ай-Тодор, среди моря и изобилия фруктов.
Россия входила в полосу роковых событий. Сандро продвигался по службе, но как никто другой понимал, что вереди ждут суровые испытания.
Ксения особенно переживала за детей. Их у них с Сандро было семеро.
Старшая, Ирина (1895–1970), в 1914 году в возрасте 19 лет вышла замуж за Феликса Феликсовича Юсупова, младшего (1887–1967), обрекая себя на несчастья, ибо этого убийцу Распутина интересовали себе подобные, с позволения сказать, мужчины.
Одна дочь и шесть сыновей: Андрей (1897–1981), Фёдор (1898–1968), Никита (1900–1974), Дмитрий (1901–1980), Ростислав (1902–1977), Василий (1907–1989).
Дар предвидения или точный расчёт
В Википедии перечислено огромное количество должностей великого князя Александра Михайловича и его славных свершений во имя России. Остановимся на наиболее значительных.
Не каждый Романов мог похвастаться такими заслугами. Разве что отец самого Сандро великий князь Михаил Николаевич, военный и государственный деятель генерал-фельдмаршал, сделал немало полезного, в частности, в развитии и совершенствовании русской артиллерии, той победоносной артиллерии, которую Сталин 5 мая 1941 года на торжественном приёме в честь выпускников военных академий назвал «Богом войны».
Военачальник и государственный деятель, председатель Государственного совета в 1881–1905 годах.
Александр Михайлович основал важное и необходимое издание ежегодного справочника «Военные флоты» («Военные флоты и морская справочная книжка на… год»), разработал и представил на утверждение государю весьма дельную программу усиления Российского флота на Тихом океане, в которой предсказывал. В предисловии к программе предупреждал, что уже в 1903–1904 годах, сразу после завершения японской судостроительной программы, Япония непременно нападёт на Россию. Увы, окопавшиеся во властных структурах предатели осудили программы и вынудили Александра Михайловича уйти в отставку. Он же ошибся всего на год. Япония напала на Россию не в 1903, а в 1904 году.
Впрочем, державный брат вскоре вернул его в службу и назначил 31 января 1899 года старшим офицером броненосца береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин». Будучи в этой должности, представил проект нового, более совершенного 5985-тонного броненосца береговой обороны, в вооружении которого предусматривалось шесть скорострельных 203-мм орудий и других артиллерийских систем меньшего калибра. Участвовал и в других важных конкурсных разработках.
С 1901 по 1902 год ему довелось командовать черноморским эскадренным броненосцем «Ростислав». Тогда-то и назвал своего сына, родившегося в 1902 году, Ростиславом.
В 1903 году стал адмиралом. Будучи главноуправляющим Главного управления торгового мореплавания и портов, наладил это важнейшее направление. Вскоре стал членом Комитета министров.
Когда грянула Русско-японская война, государь поручил руководить подготовкой и действиями вспомогательных крейсеров, переоборудованных из пароходов Добровольного флота. Эти крейсера должны были действовать на вражеских коммуникациях. Как и многие члены императорской фамилии, много занимался благотворительностью, даже возглавил Особый комитет по усилению военного флота на добровольные пожертвования.
Вот об этом своём очень важном деле Александр Михайлович рассказал в своих воспоминаниях, и этот его рассказ лучше всего характеризует обстановку при дворе и объясняет, почему Россия терпела в ту войну одно поражение за другим. Сколько было препятствий, сколько давлений на императора. И он, увы, сгибался под этими давлениями.
Но… предоставим слово Сандро, слово, которое и сейчас не может не волновать каждого читателя, кто мыслит себя русским, кто любит Россию и болеет за неё.
Александр Михайлович писал:
«Бесцельно пересказывать вновь эпопею Русско-японской войны. В течение восемнадцати месяцев мы шли от одного поражения к другому. Когда она окончилась и Витте удалось заставить японцев принять довольно сносные условия мира, наши генералы заявили, что, если бы у них было больше времени, они могли бы выиграть войну. Я же полагал, что им нужно было дать двадцать лет для того, чтобы они могли поразмыслить над своей преступной небрежностью. Ни один народ не выигрывал и не мог выиграть войны, борясь с неприятелем, находившимся на расстоянии семи тысяч верст в то время, как внутри страны революция вонзала нож в спину армии.
Моё личное участие в войне 1904–1905 гг. оказалось весьма неудачным. В феврале 1904 г. Государь возложил на меня задачу организовать так называемую крейсерскую войну, имевшую целью следить за контрабандой, которая направлялась в Японию. Получив необходимые данные из нашей контрразведки, я выработал план крейсерской войны, который был утверждён советом министров и который заключался в том, что русская эскадра из легко вооруженных пассажирских судов должна была иметь наблюдение за путями сообщения в Японию. При помощи своих агентов я приобрел в Гамбурге у Гамбург-Американской линии четыре парохода по 12 000 тонн водоизмещения. Эти суда, соединенные с несколькими пароходами Добровольного флота, составляли ядро эскадры для крейсерской войны. Они были снабжены артиллерией крупного калибра и были поставлены под начальство опытных и бравых моряков.
Замаскировав движение избранием направления, казавшегося совершенно невинным, наша флотилия появилась в Красном море как раз вовремя, чтобы захватить армаду из 12 судов, нагруженных огнестрельными припасами и сырьем и направлявшихся в Японию. Добытый таким образом ценный груз возмещал расходы, понесенные на выполнение моего плана. Я надеялся получить Высочайшую благодарность. Однако наш министр иностранных дел бросился в Царское Село с пачкой телеграмм: в Берлине и в Лондоне забили тревогу. Британское Министерство иностранных дел выражало решительный протест, Вильгельм II шёл ещё дальше и отзывался о действиях нашей эскадры как о небывалом акте пиратства, способном вызвать международные осложнения».
Вот так… Западные правители были возмущены тем, что Россия посмела совершить действия, вполне естественные и необходимые в её положении. Эти вопли свидетельствовали о том, что за Японией стояли лютые русофобы всей Европы, что именно они, завидуя русским просторам и русским богатствам, толкнули Японию на войну с Россией.
Далее в воспоминаниях читаем:
«Получив вызов по телефону, я поспешил в Царское Село и застал Никки и министра иностранных дел в полном отчаянии. Дядя Алексей (великий князь Алексей Александрович (1850–1908), четвёртый сын императора Александра III, главный начальник флота и Морского ведомства и председатель Адмиралтейств-совета в 1881–1905 гг. — А. Ш.) и адмирал Авелан (Фёдор Карлович Авелан (1839–1916) в 1903–1905 годах управляющий Морским министерством. — А. Ш.) сидели в креслах тут же с видом напроказивших детей, пойманных за кражей сладкого. В роли дурного мальчика, соблазнившего их на этот поступок, оказался я, и все стремились возложить на меня всю ответственность за происшедшее. Никки, казалось, забыл, что идея крейсерской войны родилась в его присутствии, и он выразил тогда свое полное согласие на ее осуществление. Теперь он требовал объяснений.
— Какие же объяснения? — воскликнул я, искренно удивленный: — С каких пор великая держава должна приносить извинения за то, что контрабанда, адресованная её противнику, не дошла по назначению? Зачем мы послали наши крейсера в Красное море, как не с целью ловить контрабанду? Что это, война или же обмен любезностями между дипломатическими канцеляриями?
— Но разве, Ваше Высочество, не понимаете, — кричал министр иностранных дел, впавший, по-видимому, в окончательное детство. — Мы рискуем тем, что нам будет объявлена война Великобританией и Германией. Разве вы не понимаете, на что намекает Вильгельм в своей ужасной телеграмме?
— Нет, не понимаю. Более того, я сомневаюсь, знает ли сам германский император, что он хотел выразить своей телеграммой. Мне ясно только одно: он по обыкновению ведёт двойную игру. Друг он нам или не друг? Чего же стоят его рассуждения о необходимости единения всех белых пред лицом жёлтой опасности?
— Вы видите, — продолжал кричать министр иностранных дел, — Его Высочество совершенно не отдает себе отчета в серьезности создавшегося положения. Он даже старается оправдать действия своей эскадры.