– Куда ехать? – Ирка без промедления и возражений свернула в ближайший проулок, чтобы направить «шестерку» в сторону, противоположную ее дому.
В свете того, что дома подружку ждал любимый муж, приятные гости и почти готовый шашлык, ее необычная сговорчивость о многом говорила. Ясно было, что Ирке давно и очень сильно хочется провести с алчными малявками сеанс педагогического рукоприкладства.
– Гони в ту самую типографию, где вы с Моржиком печатали буклет и визитки!
– Ты думаешь, оттуда ноги растут? Из типографии «Радуга»? – оживилась она.
– Мне нравится ход твоих мыслей и образный ряд, – одобрительно хмыкнула я. – Я думаю, что ноги, как ты выражаешься, растут именно из этой типографии! И рассчитываю там же найти задницу, которой следует дать ремня!
– В самом деле, это логично, – немного подумав, завела Ирка. – Жадные детки звонили мне, тебе, Коляну и Тамаре. Все наши телефоны указаны на визитках, которые печатались в одной и той же типографии. Правда, ушлые детки почему-то не звонили Моржику, хотя его карточки сделаны на том же самом предприятии.
– Я догадываюсь, почему они обошли вниманием твоего мужа, – сказала я. – Просто потому, что вы с ним оба Максимовы, и оба имеете отношение к фирме «Наше семя». Умные детки посмотрели на ваши однотипные визитки и легко догадались, что Сергей Петрович и Ирина Иннокентьевна Максимовы – муж и жена. Если бы у каждого из вас под одним и тем же предлогом попросили сто рублей, вы рассказали бы об этом друг другу, и тогда сразу стало бы ясно, что это не случайность, а система!
Ларочка крутила головой, глядя то на меня, то на Ирку, всем своим красивым личиком выражая мертвое непонимание и живую заинтересованность. Нам некогда было посвящать новую приятельницу в подробности второстепенной детективной истории, но складывалось впечатление, что Ларочке наша с Иркой веселая компания весьма по душе. Во всяком случае, она не рвалась к своему скучному Лазарчуку с шашлыком и сауной.
– А ведь эти телефонные вымогатели еще и Машку Нытикову на деньги развели! – вспомнила Ирка. – Дай-ка я позвоню ей, спрошу, не делала ли она себе визитки в частной типографии «Радуга»?
Подруга остановила машину, мы поменялись местами. Я села за руль, а Ирка удобно развалилась на заднем сиденье и погрузилась в разговор с троюродной сестрой. Сначала подруга подробно обсудила с родственницей более чем скромные школьные успехи ее двенадцатилетнего сына, затем поведение Машкиного мужа, вследствие затяжного кризиса среднего возраста тяготеющего к левизне в личной жизни, а потом новую шелковую комбинацию модного цвета «пепел розы». Про типографию Ирка спросила как-то между прочим. Оказалось, что Машка никаких визиток не делала, но зато по долгу службы относила в эту самую «Радугу» рекламную листовку и оставляла печатникам на всякий пожарный случай свой контактный телефон.
– Что и требовалось доказать! – удовлетворенно сказала Ирка и принялась разминать пальцы, готовясь к проведению карательной акции.
Глава 14
Частная типография «Радуга» помещалась в одном из цехов давно разорившегося завода. Над въездом на территорию имелась сломанная и перекошенная вывеска с загадочной и непонятной надписью: «Продав томатов». Пока Ирка, выскочив из машины у ворот, объяснялась с туповатым и сонным охранником, любопытная Ларочка высунулась в окошко, посмотрела на вывеску и спросила:
– Что значит – продав томатов? Куда их продавливают и зачем это делается?
– Наверное, их продавливают в банку или в бутылку с узким горлышком, – ответила я, тоже проявив живой интерес к судьбе томатов. – А они в результате мнутся и превращаются в томатное пюре. Возможно, это какая-то ручная технология, старинный рецепт. «Томатная паста от бабушки».
– Да ничего подобного! – смешливо фыркнула Ирка, благополучно завершив переговоры с привратником и вернувшись в машину.
Облезлый полосатый шлагбаум со скрежетом вознесся ввысь, я закатила «шестерку» в просторный п-образный двор и пришвартовала ее к подъезду, на который указала мне подружка, знакомая с местной географией. А также, как выяснилось, с историей.
– Никаких помидоров тут нет и никогда не было, это бывший завод продовольственных автоматов, – объяснила подружка. – Завод продавтоматов, дошло?
– А-а, просто вывеска переломилась как раз посередине слова! – догадалась я.
– Ларочка, ты не подождешь нас в машине? – выбираясь из «шестерки», просительно обратилась Ирка к подруге Лазарчука. – Неохота в такую жару двери и окна закрывать, но и открытой бросать тачку тоже нельзя. Местный сторож не внушает мне доверия. Ему не материальные ценности охранять, а груши околачивать!
– Томаты продавливать! – хихикнула я.
– Конечно, посижу! – легко согласилась Ларочка.
А построжавшая Ирка уже выдернула меня из-за руля и потащила за собой, приговаривая:
– Завязывай шутки шутить и пошевеливайся, у нас очень мало времени, я не хочу остаться без обеда!
Я этого тоже не желала, поэтому без возражений ускорила шаг, и в офис ЧП «Радуга» мы с подругой вошли плечом к плечу. И в результате глупо и смешно застряли в дверях! Протискиваясь в недостаточно широкий проем, Ирка заворочалась, как тюлень, а я забилась, как придавленная рыбина. Заливистый детский смех на два голоса был нам наградой за эту маленькую комическую импровизацию.
– Васька, Митька, цыц, охламоны! – строго пробасил лохматый и бородатый мужик дикой медвежьей наружности.
Он занимал вполне современное рабочее место за столом, плотно уставленным офисной техникой. Компьютерную клавиатуру, принтер, сканер и планшет я опознала сразу, а вот огромный монитор в черном корпусе в первый момент приняла за чемодан и малость удивилась. Главным образом, несоответствию между шикарным видом большого лакированного «чемодана» и мужика, с имиджем которого гораздо лучше сочетался бы потрепанный рюкзак с притороченным к нему дополнительным походным снаряжением. Косматый бородач в трикотажной футболке с криво обрезанными рукавами и гордой надписью «Гражданин СССР» был похож на геолога, только-только вернувшегося из затянувшейся разведки месторождений очень полезных, но труднодоступных ископаемых.
– Здравствуйте, Никита Петрович, а я вот снова к вам! – обворожительно улыбнулась Ирка.
«Геолог» прорезал рыжую бороду широкой улыбкой и густым протоиерейским басом затянул:
– Ирина Иннокентьевна, голубушка, приветствую, очень рад видеть, присаживайтесь, сейчас нам хлопцы кофейку сварганят! Васька, Минька, живо тащите кофе и конфеты!
– Папаня, конфеты-то кончились! – огорченно и опасливо пробурчал пацан лет двенадцати из угла, заваленного штабелями пластиковых стаканов в полиэтиленовой упаковке.
Лохматой шевелюрой и медвежьей фигурой сын был удивительно похож на отца, только бороды у него не было.
– Опять все сожрали, проглоты? – вполне добродушно ругнулся мишка-папа.
– Дядь Никита, я вшего две конфетощки шъел, это Вашька вешь кулек штъешкал! – трусливо захныкал худощавый лопоухий подросток с прозрачными голубыми глазками.
Мы с Иркой переглянулись. Незабываемые и многочисленные дефекты речи выдавали предприимчивого Миньку с головой. Точно, это он был тем первым пацаном, который развел на сотню рубликов доверчивую Ирку!
– А ты, Минька, не кляузничай! – одернул его Никита Петрович.
Медвежонок Васька молча ткнул приятеля кулаком в бок.
– А ты, Васька, не дерись! – погрозил ему толстым пальцем строгий отец.
Мы с Иркой наблюдали за этой сценой с большим интересом.
– Похоже, наподдать мальцам не получится! – шепнула мне на ушко подружка. – Не в присутствии папочки, во всяком случае. Что-то мне подсказывает, что он паршивцев защищать будет.
– Порка отменяется, – так же шепотом согласилась я. – Хотя очень похоже, что деньги у нас вымогали именно эти паршивцы.
– Прошу вас! – сказал тем временем Никита Петрович.
Он встал со стула и оказался почти двухметровым великаном. Перегнувшись через стол, бородач легко дотянулся до Ирки, взял ее за кончики пальцев, так, что их руки образовали высокую арку, и изящным танцевальным па провел гостью к свободному стулу по другую сторону собственного стола.
– И вас тоже прошу! – это было сказано уже мне.
Я послушно подняла руку, ухватилась за теплую лапу Никиты Петровича и провальсировала следом за ней.
– Это Елена Ивановна, моя лучшая подруга, – отрекомендовала меня Ирка.
– Очень, очень рад! – Никита Петрович резко кивнул, и одновременно из-под стола донесся характерный звук: галантный медведь то ли когтями, то ли каблуками щелкнул. – Васька, Минька, кофе!
Пацаны вылезли из своего угла и завозились у шкафа, откуда послышался звон посуды и шум закипающего электрочайника.
– Какие хорошие мальчики, послушные, хозяйственные! – преувеличенно восхитилась Ирка.
– Васька – мой сынок, а Минька – племянник супруги, – объяснил довольный Никита Петрович. – Я их на лето к себе под крыло взял. Пусть делом занимаются, все лучше, чем по дворам дурака валять.
– И чем же они у вас тут занимаются? Деньги печатают? – с тайным намеком спросила я.
Громко звякнула оброненная ложечка. Я глянула через плечо и увидела, что пацаны испуганно закаменели спинами. Ага! На воре-то шапка горит!
– Нет, в фальшивомонетчики им еще рано подаваться! – по-своему поняв сказанное, рассмеялся Никита Петрович. – Опыта маловато! Пока что ребятишки у меня только на подсобных работах задействованы, выполняют задания типа «подай-принеси».
– Да ладно тебе, папаня! А кто вчера аж сто афишек тиснул? – не оборачиваясь, сердито заспорил с отцом лохматый Васька.
– Тиснул он! – Папаня потянулся и отвесил сынуле несерьезный подзатыльник. – Подумаешь, большое дело – рамочки штамповать!
– Рамочки для фотографий? – зачем-то уточнила Ирка.
– Для фамилии! – вздохнул Никита Петрович. – Мы в нашей типографии напечатали сотню полноцветных афиш музыкального конкурса, а председатель жюри, в недобрый час, взял да и помер! А его фамилия набрана на афише крупными буквами! Новые афиши печатать дорого, вот заказчик и придумал малозатратный выход из сложившейся ситуации: мы сделали специальный штамп и с его помощью обвели имя усопшего траурной рамочкой. Пацаны вот трудились.