Но настоящий воин славен не только на поле боя, но и в делах сердечных. И вот тут-то слияние противоположностей выглядит особенно соблазнительно. Грубоватый, но при этом невероятно обаятельный воин, который не знает слов любви. Изящная красавица эпохи Хэйан, как будто лишенная грубой плоти и вся состоящая из шороха шелковых кимоно, звуков цитры-кото и тончайшей поэзии. Что общего между ними? Да, вообще-то, ничего. Но в этом-то и вся соль! Именно поэтому бесчисленные любовные романы в мягких обложках, украшающие пристанционные киоски, демонстрируют нам бесчисленных графинь, принцесс, а порой и бизнес-вумен, которых сжимает в объятиях небритый викинг, пират, а порой и байкер в татуировках. Короче говоря, людям это нравится.
Статуя Минамото-но Ёсицуне у Дан-но-ура
Но наша история – не любовный роман-покет, она случилась на самом деле. Как и любая другая романтическая история, дошедшая до нас из тьмы времен, эта не лишена обычного средневекового недостатка. Мы неплохо представляем себе героя, но катастрофически мало знаем о героине. Увы, преступное пренебрежение женщиной – общий бич всех средневековых источников. К нашему рассказу это не имеет особого отношения, но как пример вполне сгодится. Знаменитая Анна – королева Франции, та самая дочь Ярослава Мудрого, которая поражала всех своих подданных грамотностью и, вы не поверите, мудростью, на страницах наших летописей попросту не появляется. По большому счету она неинтересна летописцу. А ведь мы говорим о дочке киевского князя и супруге короля Франции…
Впрочем, мы отвлеклись. История непревзойденного воина и победителя в делах сердечных Минамото-но Ёсицуне могла оборваться в самом начале, как стебелек травы, срезанный лезвием. Как ни странно, спасение к нашему герою пришло благодаря все той же науке страсти нежной.
Его батюшка Минамото-но Ёситомо принял участие в очередной смуте, вошедшей в историю под названием «Хэйдзи». Мы еще раз обращаем внимание, что вполне сознательно уходим от подробного описания японских средневековых интриг, коалиций, измен и прочих приятных развлечений для людей благородных. Там, где путь героев будет не вполне понятен без исторического фона – мы стараемся набросать общую картину. Но расширение истории втрое, вчетверо и более, и все только ради того, чтобы продемонстрировать знание реалий поздней Хэйан – это было бы лишним. Вернемся к нашему рассказу. Попытку Ёситомо нельзя назвать совершенно безумной – опыт участия в смутах у него был. Но японский средневековый мятеж – это очень деликатная материя, где наличие опыта совершенно не гарантирует успеха. Ёситомо был убит, а его младшие сыновья – Омовака, Отовака и Усивака (это и есть наш будущий герой!) остались с матерью. Их матушка – госпожа Токива была прекраснейшей женщиной, единственной из тысячи специально отобранных красавиц, которую государыня Кудзё признала несравненной во всех отношениях. Победителем в смуте Хэйдзи оказался глава клана Тайра – Киемори. Страшный диктатор и безжалостный человек этот был столь страшен, что взглядом мог развеять зловредного юрей. Говорят, что охотники в диких восточных лесах, углубляясь в заросли, зычно кричали: «Господин Киемори приближается со своей свитой!» Дикие олени, кабаны и прочая живность падали замертво прямо на месте.
Грозный диктатор поначалу распорядился зарезать сыновей злополучного мятежника, и это было вполне в духе обычаев того времени – кто же будет ждать, пока мстительный волчонок станет волком? Но тут прелесть бесподобной Токива-сан, чья красота ничуть не потускнела после многочисленных родов, пошатнула кровавую решимость Тайра. Свирепый, как демон, Киемори хотел сжечь греховную красавицу живьем, но увидев вблизи, решил отложить это на потом. Как говорится, сжечь греховную красавицу никогда не поздно. Им овладели любовные желания, и именно этот досадный сбой в правилах поведения злого властелина дал нашему герою шанс выжить. Писать женщине любовные письма, просить о взаимности, а потом заколоть ее детей можно, но, вообще-то, это не хорошо, даже для кровавого диктатора. Так пылкая страсть спасла Минамото-но Ёсицуне, а тогда просто маленького Усивака.
В семь лет мальчика отправили в храм Курама, где ему предстояло постигнуть закон Будды. В чтении и понимании священных сутр ему не было равного, и высокомудрые монахи вполне серьезно говорили, что перед ними растет будущий глава храма Курама. Если бы жизнь развертывалась так, как планировали святые отцы, то Усивака несомненно стал бы монахом и наверняка прожил бы долгую жизнь, не изведав ни звона клинков, ни женских объятий. Впрочем, по поводу последнего мы не можем быть совершенно уверены: образ хитрого настоятеля храма, бегающего за женщинами – не такая уж и редкость.
В пятнадцать лет наш герой совершенно переменился. На самом деле нет ничего удивительного, что энергичный юноша, от которого никто и не скрывал его происхождения, устремился помыслами «От келий душных и молитв. / В тот чудный мир тревог и битв, / Где в тучах прячутся скалы. / Где люди вольны, как орлы». Наука не даст соврать: все пятнадцатилетние юноши более-менее похожи друг на друга в плане совершаемых сумасбродств или готовности к этим самым сумасбродствам. «Сказание о Ёсицуне» сваливает вину за это преображение на некоего монаха Сёсимбо. Этот самый Сёсимбо прежде был человеком отчаянным, сыном молочного брата Ёситомо и, даже обрив голову, мечтал о мятежах, схватках и буйстве. Увы, не нашлось рядом с братом Сёсимбо зоркого настоятеля, способного смирить его постом, молитвой и заключением в узилище!
Сёсимбо проник к юноше и смутил его дух россказнями о битвах, необходимости схватиться с Тайра во имя былой славы и прочих неблагоразумных вещах. Наболтав всякого, Сёсимбо скрылся прочь, а наш герой стал упражняться в воинских искусствах, совершенно забросив сутры. Неподалеку находилось заброшенное святилище божества Кибунэ. Суеверные крестьяне рассказывали, что прежде святое место облюбовала банда тэнгу. Всякий сомневающийся мог услышать по ночам свирепые вопли длинноносых ёкай и убедиться, что это чистая правда. Ведь каждой деревенщине точно известно, как именно вопит пресловутый тэнгу! Кто надрывался возле святилища Кибунэ по вечерам, точно не скажет ни один мудрец, но достоверно то, что Усивака зачастил в это место, где принялся упражняться в ловкости приемов и силе ударов.
Те, кто знаком с историей злополучного царевича Дмитрия, знают, что последний сын Ивана Грозного порой развлекался довольно необычным образом. Зимой для мальчика лепились снежные болваны, между которыми Дмитрий и прохаживался, помахивая игрушечной сабелькой. Снежные фигуры нарекались именами бояр-недругов, и снежные головы летели на землю под ударами клинка. Наш герой занимал себя подобным образом. Развесив в окрестностях Кибунэ деревянные шары для игры в гиттё (смесь крокета и хоккея), Усивака нарек их именами Тайра-но Киемори, его приближенных и колотил без устали. Невозможно точно описать все подробности боевых упражнений храброго мальчишки, но в неофициальной истории прочно укрепилось мнение, что тут не обошлось без тэнгу. Дескать, сын славного Минамото-но Ёситомо чем-то приглянулся буйным ёкай, и те взялись за его обучение, превратив юнца в непобедимого воителя. Впрочем, существует версия, объясняющая несравненное воинское искусство нашего героя знакомством с сокровенным воинским наставлением, о чем речь еще впереди.
Настоятель заметил недоброе и решил, что самым правильным было бы схватить неспокойного юношу, обрить ему голову и приобщить к служению Будде. Увы, решить оказалось легче, чем сделать! Наш герой выхватил клинок и посулил каждому непрошеному цирюльнику несколько лишних отверстий в животе. Храбрецов не нашлось, и Усивака покинул гостеприимную обитель, сменив имя (дело в биографии японца более чем обычное) на Сяно-О.
Надо сказать, что определение нашего героя как «хулигана» не так уж далеко от истины. Пикантность истории состояла в том, что новоявленный Сяно-О был невероятно прелестен. Рассказы о соблазнительном изяществе наследника Ёситомо распространились от Курама до Нары и горы Хиэй. Соразмерность и изящество сложения, приятность в движениях и разговорах, белоснежная кожа и вычерненные зубы (высший шик для модников и модниц) – все это порождало мысли, далекие от монашеского благочестия. И если в Курамо были непутевые братья, испытывающие противоестественную страсть при виде хорошенького мальчика, то они, несомненно, потеряли покой. Голову наш герой покрывал драгоценным шелком, следуя моде скорее женской, чем мужской. И те, кто видел прелесть Сяно-О, говорили, что изящество юноши вполне можно сравнить с совершенством знаменитых куртизанок прошлого.
Но мысли молодого человека были далеки от порочных грез, он страстно желал примкнуть к разгорающейся смуте и прославить имя Минамото, ведя в бой стотысячные отряды. Что поделать, блистательная эпоха Хэйан близилась к закату, и организация смут, мятежей и заговоров превратилась в своего рода национальный вид спорта, сродни чемпионату по сумо. Интересно, что наш герой готовился поделиться стотысячными корпусами (будем благодарны средневековым сказителям, что самурайские отряды не стали многомиллионными армиями) со своим братом Минамото-но Ёритомо и уже знакомым нам Кисо Ёсинака. Последний наслаждался воинскими упражнениями, разгульной жизнью и обществом Томоэ Годзэн, Ёритомо наслаждался коварными планами, которые клубились в его злокозненной голове, и ни один, ни другой не подозревали о небывалом союзнике.
На дорожной станции Кагами у Сяно-О появилась возможность показать себя во всей красе и проявить свои хулиганские наклонности. На станцию с криками ворвались разбойники и немало удивились, когда навстречу им вышла соблазнительная тян. Но еще больше удивились романтики большой дороги, когда кавайная милашка, оказавшись у них за спиной, выхватила меч и начала резать и рубить так, что только головы по углам посыпались. Уцелевшие лиходеи, вопя и стеная, бросились прочь, но Сяно-О, оскалив вычерненные зубы, мстительно погнался за ними и почти всех лишил жизни.