Наступил полдень. Прошло еще три часа, а Лари по-прежнему ждала. Когда она спрашивала, ей каждый раз отвечали, что пациент скоро выйдет, и все же у нее росло опасение, что может случиться непредвиденное и Милоша оставят отбывать здесь полный срок – еще десять лет.
Внезапно в дверях появилась медсестра.
– Pojdte se mnou! – сказала она.
Лари не забыла эти слова – она часто слышала их, будучи ребенком. Они означали: «Пойдемте со мной!»
Она последовала за женщиной и вдруг увидела его. Он стоял возле маленького чемоданчика в центре мрачного вестибюля. Еще раньше Лари подсчитала, что Милошу должно быть семьдесят шесть лет, но он выглядел моложе. Осанка осталась прямой, несмотря на длительные и тяжелые испытания; волосы, хотя и приобрели серо-стальной цвет, но не поредели, а голубые глаза сохранили блеск и ясность.
В тот же момент, когда их взгляды встретились, Лари поняла, что между ними установилась прочная духовная связь. Один этот взгляд сказал ей гораздо больше, чем анализ крови. Она – его дочь. Сила, которая все время вела Лари к сегодняшнему дню, досталась ей от него.
Она сделала несколько медленных шагов, но тут Милош широко раскинул руки, и Лари больше не могла сдерживаться. Она бросилась к нему, а он заключил ее в объятия и крепко прижал к себе.
– Tatinku! – воскликнула она, и слезы потекли по ее щекам. – Дорогой папа!
Милош нежно гладил ее волосы и снова и снова повторял хриплым голосом:
– Moje dcera! Доченька моя! Наконец он отпустил ее и отступил назад.
– А теперь, моя красивая девочка, забери меня из этого ада! – решительно произнес он, удивив ее своим знанием английского языка.
Как только они оказались в автомобиле, Милош сказал:
– Твоя мать… расскажи мне, что произошло с ней! Я надеялся, что ты, может быть, даже привезешь ее с собой. Она неважно себя чувствует?
Рано или поздно ему все равно придется узнать правду.
– Я не знаю, папа, – призналась Лари. – Я даже не знаю, где она.
И Лари сообщила ему все подробности, которые знала. После того, как Кат отправила ее в Америку, она исчезла без следа. Это случилось более двадцати лет назад.
Милош несколько минут молча смотрел в окно автомобиля, чтобы осмыслить полученную информацию.
– Я узнал от мистера Уайнэнта, что Кат объявила твоим отцом мистера Ливингстона, чтобы вывезти тебя из страны. Но я не подозревал, что ты совершенно потеряла связь с ней.
Неужели Милош действительно верил в то, что Кат просто солгала о своих интимных отношениях с Джином? Или просто заставил себя поверить в это, ведь все эти долгие годы только воспоминания о любимой женщине скрашивали его существование? Когда-то Лари рассердилась на Джина за то, что он скрыл от Милоша всю правду. Но теперь она поняла, что это было милосердием с его стороны.
– Мистер Ливингстон поступил гуманно, пойдя ей навстречу, – продолжал Милош. – А как искусно удалось Кат убедить их всех, правда? Но она была превосходной актрисой. – И он усмехнулся, словно наслаждаясь представлением, которое Кат в его воображении давала перед каким-нибудь бюрократом.
Лари поняла, что отец просто отказывается поверить в то, что это была не просто ложь, которую Джин поддержал. Или, возможно, он уже знает правду, однако предпочитает не обсуждать с ней болезненную тему. Она решила не разубеждать его, так как это в любом случае спасет отца от дополнительных страданий.
День уже близился к вечеру, но по дороге в Прагу Милош заявил, что хочет как следует пообедать, и упомянул о прекрасной маленькой сельской гостинице возле водяной мельницы, которая, как ему припомнилось, была у них на пути. Конечно, его воспоминания относились к довоенному времени, пятьдесят лет назад… И все же Милошу было интересно: может быть, эта гостиница уцелела?
Когда они подъехали к тому месту, о котором он говорил, Лари была потрясена, увидев, что гостиница сохранилась точно в таком виде, какой ее запомнил Милош.
– Вот видите, тридцать лет, в конце концов, не такой уж долгий срок! – воскликнул он.
Казалось, в этих словах было выражено его кредо, благодаря которому ему удавалось поддерживать себя все время, проведенное в заключении!
Они сели за стол в ярко освещенной комнате, из окна которой открывался прелестный вид на мельницу. Милош заказал традиционный обед – картофельный суп с грибами и окорок, приготовленный по-богемски. Милош с жадностью набросился на еду, однако заметил, что она не такая вкусная, как в его воспоминаниях, но, несомненно, лучше, чем все, что он ел за последние тридцать лет.
Лари лишь едва прикоснулась к гуляшу. Она все время смотрела на отца, слушала его. К счастью, он без труда говорил по-английски. Милош объяснил, что учил этот язык в юности, когда готовился войти в семейный бизнес. Он знал, что это ему очень пригодится. Позже, во время войны, ему пришлось иметь дело с военными из британской армии, которые поддерживали чешское подполье.
– Да, я читала об этом, – сказала Лари. – Они вместе с вами участвовали в планировании убийства Гейдриха, верно?
Увидев, что тень страдания исказила его красивые черты, она вспомнила, что за этот героический поступок Гитлер отплатил массовыми убийствами в Лидице.
– Прости меня! Мне не следовало заводить разговор об этом.
– Нет, все в порядке!
Милош решительно улыбнулся ей. Но когда он взглянул на нее, его улыбка исчезла.
– Моя милая девочка… Ты так похожа на нее…
Она приготовилась к тому, что они снова заведут разговор о Кат, и хотела рассказать ему подробности своих долгих и бесплодных поисков. Но Милош, казалось, не в силах был говорить на эту тему и попросил ее:
– Расскажи мне о твоей семье!
– Моя семья – это ты. Больше у меня никого нет.
Ему трудно было поверить в это. Неужели нет ни мужа, ни детей? Как могла такая красивая женщина остаться одинокой? Он напомнил ей, что ее мать была уже замужем, когда ей исполнилось двадцать три года. А разве Лари уже не старше на десять лет?
Тогда она рассказала ему о Нике. Когда Лари закончила, Милош сказал:
– Возможно, причина этого тоже кроется в нашей семье. Когда речь идет о любви, мы считаем, что судьба играет здесь главную роль. Я долго не возвращался домой после войны, но твоя мать ждала меня. Она никогда не сомневалась, что я вернусь.
– Я знаю.
– Она верила в это, потому что мы оба думали, что нам судьбой предназначено быть вместе.
На его губах появилась нежная улыбка.
– Ты когда-нибудь слышала историю о том, как мы познакомились?
Лари покачала головой, наклонилась вперед и прикрыла его руку своей рукой.
– Расскажи мне об этом!
Его взгляд, казалось, устремился в прошлое.
– Стоял теплый вечер. В моей квартире проходило собрание людей, которых беспокоили планы Гитлера…
Слушая его воспоминание о том, как он в первый раз увидел Кат, о словах, которые были ими произнесены, о взаимном притяжении, Лари поняла, что отец снова переживает те счастливые мгновения и что его так же переполняет любовь, как и тогда.
– Потом у нас наступили трудные времена, – заключил он. – Война, дальнейшие события… заставили меня усомниться в том, что я достоин ее.
Милош снова сосредоточил внимание на Лари.
– Но самый странный поворот нашей великой трагедии, когда мы были арестованы и разлучены, заключался в том, что это, в некотором смысле, было одновременно и спасением. Потому что горе снова соединило нас, залечило раны, оставленные войной, и подлило масла в огонь, который грозил вот-вот погаснуть. В последние мгновения, которые мы провели вместе, предстоящее расставание напомнило нам о том, что наше предназначение – любить друг друга.
Милош опустил глаза и стиснул руки, словно для того, чтобы прочитать молитву.
– Она всегда оставалась в моем сердце.
Тронутая глубиной его чувств, Лари прослезилась.
– Ты сказал, что Кат никогда не переставала ждать тебя. А ты? Ты тоже думаешь, что она вернется?
Их взгляды встретились, Милош пристально посмотрел в ее глаза, словно врач, которому предстояло объявить неутешительный диагноз. Но потом ласково проговорил:
– Я верю, что мы увидим ее, moje dcera. Он сказал «мы», а не просто «я».
И Лари не усомнилась в его словах. Он – ее отец… И точно так же, как маленькая девочка, находящаяся под влиянием чар первого и единственного мужчины в своей жизни, она поверила в его всемогущество.
ГЛАВА 35
Всю неделю она проводила с ним каждый день. Ей доставляло величайшее удовольствие поселить отца в прекрасных апартаментах роскошного отеля Алкрон, ходить с ним по магазинам и покупать для него самую лучшую одежду, какую только можно было найти в Праге. Ежедневно Лари угощала его вкусной едой. Дэвид предоставил в их распоряжение посольский автомобиль вместе с шофером, и они не только катались по Праге, но и совершали даже поездки за город на природу. Она была на седьмом небе. Лари понимала, что это время – подарок судьбы и что она могла лишиться такого счастья навсегда. Однако чувство горечи ни на минуту не покидало ее. Чем лучше она узнавала его, тем больше восхищалась им и острее чувствовала потерю тех лет, когда он мог бы любить ее и руководить ею. Но эти годы были у нее украдены.
Они беспрестанно беседовали. Иногда по-чешски, Лари постепенно вспоминала родной язык. С каждым днем их общение становилось более искренним и глубоким. За обедом в ресторане «У трех страусов», который продолжался до вечера, Милош вспоминал, как приходил туда вместе с Кат, об увеселениях в Праге до войны и о своей юности в «Фонтанах». Он описывал блестящие спектакли с участием Катарины Де Вари, которые видел, поведал историю о том, как она впервые приехала в Прагу – девушка с фермы, которой монахиня внушила, что ее актерский талант – это дар Божий и что его нельзя предать забвению. Во время прогулки вдоль берега Влтавы одним туманным вечером Лари рассказала ему об Аните, о Ньюпорте и о мужчинах, которые были в ее жизни помимо Ника. В другой раз она призналась ему в том, как страдает от одиночества и от любви, которая живет только в ее воображении. Лари заметила, что на выбор карьеры повлиял увиденный ею великолепный гобелен, свадебный подарок Милоша Катарине. Милош не знал, что этого гобелена не было среди других конфискованных произведений искусств семьи Кирменов. Его взволновала мысль о том, что они, возможно, смогут предъявить права на него или даже тайно вывезти из страны, чтобы он достался Лари.