– Ладно, моя золотая, моя деточка-победительница. У тебя есть деньги на дорогу, на обед?
– Полно, – весело ответила Марина. – Еще и бабушка подкинула из пенсии. Я и домой что-то вкусное принесу. Кстати, долгов у нас нет, с центром рассчитались. А Кольцов, наш чудо-детектив, отказался от гонорара. Сначала по-хамски пошутил, сказал, что не грабит пигалиц, а использует их в своих профессиональных интересах. А потом исправился: «Пусть это будет мой вклад в великое дело становления юных, отважных и гордых душ».
– Какие хорошие слова. – Даша опустила ресницы, поймав ими золотой лучик то ли солнца, то ли надежды.
Марина КрамерКиллер вслепую
На кой черт я пришла сюда? Ностальгия замучила, что ли? Не видела я вас всех почти пятнадцать лет – и еще бы столько. Проклятый Интернет…
Идея зарегистрироваться на сайте по поиску знакомых, друзей и прочих пришла как-то сама собой, в понедельник, на работе. Трудилась я бухгалтером в строительной конторе, доступ к Инету свободный, начальник не контролирует расход трафика. И началось… нашлись даже те, кого я успела забыть – то есть вообще не представляла, как они могут выглядеть сейчас. Наш класс никогда не был дружным коллективом, после выпускного мы совсем разбежались, а вот теперь сидим, понимаешь, в ресторане на встрече одноклассников… Шедевр просто!
Почему большинство мужчин с возрастом становятся толстыми, обрюзгшими и какими-то побитыми жизнью? Женщины, те за собой следят, стараются выглядеть лучше, а мужчины словно считают, что они и так подарки всему человечеству. Вон Витька Семеркин – такой был сердцеед и красавчик, а сейчас даже смотреть в его сторону противно – глаза заплыли салом, пузо как у беременной тетки, пальцы как сосиски. И это за ним бегали почти все наши девчонки, а также те, кто на год-два-три моложе?! Ни за что не поверила бы!
Или Игорь Ворожейкин… Ну, это же просто пародия! Блондин с сальными длинными волосами, собранными в липкий хвостик на затылке, в потертых джинсах и ярко-зеленой рубахе. Компьютерный гений, одно слово!
С этим самым Ворожейкиным был у меня бурный роман в конце девятого класса. Караул! Как я могла целоваться вот с этим? Бррр!
Хотя… что это я вдруг? Обычно из меня не льется столько желчи и сарказма, я вообще существо миролюбивое и спокойное. Хватит, Люся, бери себя в руки, иначе дело кончится скандалом, а он совсем здесь не к месту.
Я приняла непринужденную позу, потянулась к стакану с минералкой, и тут возле меня возникла Наталья.
– Чего скучаешь?
– Да не скучаю я, – как можно небрежнее отозвалась я. – Садись, поболтаем.
Наталья – моя единственная школьная подруга, довольно известный косметолог, красивая женщина, счастливая мать девчонок-двойняшек, похожих друг на друга, как две пуговицы от пальто. Наташкин муж учился с нами в параллельном классе, и вот он-то как раз полностью опровергает мою теорию о «побитых жизнью» мужчинах. Сохранился Влад в почти прежнем состоянии, все так же высок, строен и подтянут. Да и немудрено – при такой жене нужно быть в форме, иначе убежит, махнув хвостом. Верность никогда не значилась в списке положительных Наташкиных качеств, это я еще со школы помню.
Бедолага Влад натерпелся от строптивой красотки… Однако с честью выдержал все испытания и сумел-таки окольцевать первую красавицу класса. У них совместный бизнес, очень преуспевающая клиника пластической хирургии. Я, правда, удивляюсь, как они могут вместе и работать, и жить, и даже выходные проводить – я бы сошла с ума. А Стрыгины – хоть бы что, живут, души друг в друге не чают.
– Ты, Людмилка, совсем что-то пропала, – начала Наталья, перекинув ногу за ногу. – Ты хоть бы позванивала иногда, а то совершенно потерялась.
– Да работы полно, – вяло отмахнулась я, не желая называть истинную причину моих редких звонков и визитов в дом Стрыгиных.
Дело в том, что мы с Владом… как это помягче сказать… короче, связь у нас с ним была, вот что. Собственно, я сюда-то и идти не хотела исключительно из-за того, чтобы не наступать себе на больную мозоль – потому что Влад меня бросил. Но поддалась на уговоры Ангелины – одноклассницы и одновременно жены моего шефа.
Мне жутко стыдно перед Натальей, она моя лучшая подруга – но и отказать Стрыгину в определенный момент я просто не смогла. Я любила его тайно еще со школы, примерно с того момента, как рассталась с Ворожейкиным. Влад же если и замечал меня, то только как приложение к его прекрасной Натали – я была у нее кем-то вроде Санчо Пансы. Конечно, с годами я сильно изменилась, вплоть до коррекции черт лица с помощью пластики, и теперь выглядела, как говорили окружающие, холеной и привлекательной. И бабник Стрыгин, вспомнив, видимо, мои бросаемые тайком взгляды и томное выражение лица, при возможности начал увиваться около. И я сдалась, хоть и понимала, что предаю Наташку. Сдалась. Не совладала с желанием узнать, каково это – быть с таким мужчиной. А потом… В общем, была – и сплыла связь наша…
Я тоскливо посмотрела в ту сторону, где стоял Влад, о чем-то беседуя с Ворожейкиным. Господи, ну почему все так? Хотя конечно – по сравнению с Наташкой я просто бледная моль, даже несмотря на то, что одета я ничуть не хуже, и лицо мое теперь весьма даже ничего, и фигура в порядке – подтянутая, без единого грамма лишнего жира. Но не в тряпках, видно, дело…
Вечер катился своим чередом – тосты, воспоминания, кутерьма, и вдруг все веселье было прервано истошным криком:
– Влада убили! Влада Стрыгина убили!
После долгой паузы тишину разорвал Наташкин протяжный вой. Она вскочила из-за стола, где, красиво забросив ногу на ногу, минуту назад сидела и беседовала с кем-то, и побежала к выходу из зала. За ней рванули и остальные.
Тело Влада лежало в кустах сирени у крыльца ресторана. Как-то вышло, что голова оказалась как раз в ярком пятне света от большого фонаря, и потому кровавая лужа вокруг нее выглядела особенно страшно.
Наташка сидела рядом с телом мужа прямо на траве, не заботясь о том, что кремовое платье будет безнадежно испорчено. При чем платье – когда рухнула жизнь…
Через какое-то время приехала полиция, нас всех попросили вернуться в помещение, а еще через час в моей сумке обнаружили пистолет…
Когда дверцы «воронка» захлопнулись, я, припав к маленькому зарешеченному окну, встретилась взглядом с Ангелиной. То, что я прочитала в нем, буду помнить, наверное, всю жизнь…
В камере после всех процедур оформления я забилась в самый дальний угол, поджала ноги и задумалась. Как это вышло? Как так могло случиться? Что это было вообще? Ведь это так… неправильно! Этого просто не должно было случиться.
…Моя личная жизнь как-то не задалась – после окончания школы я поступила в педагогический институт, но на факультете, разумеется, оказалось всего пятеро молодых людей, и те какие-то дефективные – да и кто из нормальных мужиков в начале девяностых поступал учиться на факультет биологии? В школе, куда я устроилась работать по окончании вуза, тоже был только один представитель сильного пола – предпенсионного возраста трудовик Геннадий Игнатьевич. Времени на дискотеки и кино у меня не было, как, собственно, не было и лишних денег. Моя мама тяжело больна – у нее парализована левая половина тела, результат обширного инсульта. Спасибо за это моему дорогому папане, на старости лет возомнившему себя ловеласом и ускакавшему к молодой стрекозлихе. Это и свалило маму, а через полгода папаня вернулся, поджав хвост и опустив уши – прости, мол, Тамарочка. Но и я уже была достаточно взрослой, чтобы громко и решительно выставить его обратно вместе с нехитрыми пожитками, что он успел забрать у своей пассии. Мама сильно переживала, обвинила меня во всех грехах, но я осталась тверда и неприступна в своем нежелании понять и простить предавшего нас отца, и ей ничего не осталось, как смириться.
Но ходить мама больше не могла, да и обслуживать себя тоже, и мне приходилось работать еще и ночной няней в круглосуточном детсаду, потому что моей учительской зарплаты едва хватало на лекарства, массажи и еду. А ведь есть еще коммунальные платежи, есть какие-то непредвиденные расходы, да и я сама еще была совсем девчонкой, и мне хотелось нарядиться и хорошо выглядеть перед учениками. Поэтому приходилось подрабатывать там и сям, чтобы хоть чуть-чуть сводить концы с концами. Кроме детсада, я брала двух-трех оболтусов и подтягивала их по биологии, или помогала абитуриентам готовиться в вузы, где профильным предметом была именно биология. Так продолжалось вплоть до того дня, когда я совершенно случайно встретилась с Гелькой Разумовской.
Ангелина налетела на меня в супермаркете, куда я обычно заходить стеснялась – со своим тощим кошельком я могла позволить себе только пачку жвачки.
Но мама в очередной раз лежала в стационаре, ей нужно было хорошо питаться, и я зашла в этот музей купить индюшатины. В тот момент, когда моя рука растерянно блуждала над холодильником в поисках упаковки поменьше, меня кто-то взял за локоть. Я вздрогнула и разогнулась – рядом стояла невысокая полная женщина, лицо которой отдаленно напоминало мне кого-то.
– Люся? – заговорила она низким голосом, и я тут же вспомнила – Гелька!
Гелька Разумовская, моя соседка по парте с первого по пятый класс! Гелька, с которой мы делили эту самую парту не на жизнь, а на смерть, проводя каждый день карандашом черту ровно по центру – и не дай бог никому переместить локоть, обтянутый коричневым рукавом школьного платья, за эту межу! Гелька, после ухода которой у меня так и не было настоящей подружки вплоть до восьмого класса, когда сошлась с Натальей Куликовой… Но как же она изменилась, надо же! Располнела, разъехалась вширь… Волосы выкрасила в ярко-свекольный цвет, и они висят по плечам и спине, как веревки. На ней был красивый белый костюм со свободной длинной юбкой, немного скрадывающей полноту, босоножки на чудовищно высокой танкетке, а в волосы надо лбом небрежно воткнуты темные очки с надписью на стекле «Versace».