Беги. Беги. Беги.
– Ничего такого… – Он посмотрел на темное небо. Оно чернело с каждым новым ударом сердца. – Просто у совета возникли некоторые сомнения, и я не смог… – сглотнув, Итан покачал головой.
Ох. Спокойствие снизошло на нее. Издав щелчок, замок закрылся. Где-то глубоко внутри она знала, что этот день наступит.
– Дело во мне. – Ну, конечно же. – Они уволили тебя из-за меня.
Итан засунул руки в карманы.
– Не совсем.
Не совсем? Значит, он…
– Ты сам уволился?
– Судя по всему. – Он провел рукой по затылку. – Да, я уволился.
Так-то лучше. Будет не так много грязи. Прошло-то всего несколько часов. Слухи не должны были сильно распространиться. Вероятно, заседание совета все еще идет, и они пытаются решить, как поступить, как обыграть ситуацию.
– Это хорошо.
– Ты только что сказала «хорошо»? – Итан выглядел так, словно ему зарядили мячом по подбородку.
Эта ситуация не из тех, которые можно списать на недоразумение, но, возможно, при содействии совета и Клары они смогут все исправить.
– Я хотела сказать, что так будет легче.
Итан вздрогнул.
– Легче?
– Да, – просто ответила она. Неужели он не понимает? Сейчас имеет значение лишь то, что совет все еще в нем нуждается. Просто они хотят, чтобы он работал без Наоми. Она сможет все исправить. – Тебе просто нужно расстаться со мной. Они ведь этого хотят?
Взгляд Итана ожесточился.
– Мне плевать, чего они хотят. Я не собираюсь расставаться с тобой. Я люблю тебя.
Поразительно, как все внутри нее умирает, а это предложение просачивается в пыльную почву ее сердца и наполняет жизнью.
– Ты любишь меня? – Черт. – Хорошо. – Дыши. Продолжай дышать. – Хорошо. Ты прав. – Неподходящий момент просить его об этом. Не после сказанного. – Тогда мне самой придется это сделать.
Задний двор погрузился в томительную тишину. С дороги не доносилось ни единого звука. Лишь ветер свистел среди деревьев. И только бешеное биение сердца отдавалось в ушах. Итан резко втянул воздух.
– Наоми.
Болезненное чувство триумфа, наподобие адреналина, волной прокатилось сквозь нее, вызывая нервозность и извращенную эйфорию. Она знала, что надо сделать. Только бы удержаться. Надо лишь довести дело до конца, исправить ошибку, и этого будет достаточно. Должно быть достаточно.
– Мне жаль, – сказала Наоми невольно дрогнувшим голосом. Прекрати. Остановись.– Мы стали близки, не так ли? – Она нуждалась в положительном ответе, в подтверждении того, что их любовь имеет значение.
– Мы не… Я не вернусь туда, – сказал Итан. – Все кончено.
Наоми покачала головой, потворствуя желанию поцеловать его сжатые губы, чтобы ощутить соленый вкус.
– Нет, милый, не кончено.
Итан потянулся к ее руке.
– Ты нужна мне.
Опасные слова, и ох как же ей хотелось сохранить их в памяти.
Наоми закрыла глаза. Она не могла смотреть на него и продолжать говорить.
Как звали того парня, который застрял в горах с рукой, зажатой под валуном? Ему пришлось перепилить собственные мышцы, собственную кость с помощью ножа или чего-то подобного, чтобы освободиться. Чтобы выжить.
Человеческое тело способно посылать в мозг импульсы, нечто химическое, что притупляет чувства боли и ужаса. А позже такой же адреналиновый коктейль растворяет еще и воспоминания. Делает их туманными и тусклыми. Чтобы люди могли забыть хотя бы на пару мгновений или даже лет о том, сколько боли им пришлось подавить. Сегодня Наоми была по-новому благодарна своему телу. Благодарна, что после всего случившегося она может просто сдаться и пустить все на самотек.
Она справится и сможет противостоять прекрасному соблазну сделать Итана еще одним изгоем. Искушению построить совместное будущее, которое приведет окружающих в ярость. Она сможет отказаться от этой мечты. От того, что подкрепляет каждую истину, на которой строится ее жизнь.
Может, именно это и есть личностный рост: когда ты ставишь интересы общества выше собственных, позволяешь любимому человеку любить тысячу других людей, а не только тебя?
Это ведь правильно, не так ли? Это их единственный выход.
Если бы она только могла продолжать говорить это, продолжать верить, она просто ушла бы отсюда на своих двоих.
В глазах у нее слегка потемнело.
Разве она не должна ощущать некую свободу? Не должна чувствовать облегчение от заново обретенной независимости? От разорванных уз, которые связывали ее с организованной религией и людьми примитивных взглядов?
Нет.
Она ничего не чувствовала.
– Ты всегда будешь лучшим, что случилось в моей жизни, – сказала она, лаская руками его лицо, руки и грудь, чтобы запечатлеть их в памяти, чтобы заставить себя попрощаться с ними.
У нее было такое ощущение, что ее отравили и ей пришлось выплюнуть противоядие.
– Нет, – повторил Итан, но в этот раз не так настойчиво. Все его тело содрогнулось. – Не делай этого. Пожалуйста.
Наоми будет любить его до самой смерти.
И чем это не прекрасная трагедия? Она подавила истерический смех.
Она еще крепче обняла Итана, и ей захотелось раствориться в нем, отказаться от боли, пронизывающей ее тело.
И хотя она стояла рядом с ним и обнимала его, мысленно ее там уже не было.
Я – ходячая бомба.
Не такая уж это и трагедия, если бомба саморазрушается, ведь именно в этом ее предназначение.
Глава 33
Открыв дверь следующим утром, Итан увидел Лию с бутылкой виски в одной руке и упаковкой шоколадного молока – в другой. Она протянула их ему одно за другим.
– Что из этого хочешь?
Он взял шоколадное молоко и зашел обратно в дом. Потребовалось немало самообладания, чтобы не вскрыть упаковку на месте и не осушить залпом. А также чтобы не приложить холодный запотевший картон к опухшему от недосыпа лицу. Все тело ломило. То самое чувство, когда кажется, что болезнь уже маячит на горизонте, поджидая своего часа. Когда начинает болеть горло. Руки и ноги становятся в два раза тяжелее обычного. Ощущается усталость, которая пробирает до костей. Словно после событий прошлой ночи его иммунная система просто испустила дух.
– Так ты расскажешь мне, что случилось? – Лия достала себе один из его стаканов и плеснула немного виски. – Непохоже, чтобы ты ввязался в очередную драку.
О, точно! Он же написал сестре одно слово, но уже после ухода Наоми. Под утро. Упс.
Ему хотелось с кем-то поделиться. Обычно люди зовут на помощь, когда тонут.
Открыв кухонный шкафчик, Итан вздохнул. Как назло, у него закончились чистые стаканы, а держать в руках кружку было бы титаническим усилием.
– С недавних пор я безработный.
Шоколадное молоко выплескивалось из упаковки, издавая приятный клокочущий звук, пока он наполнял кружку до краев. Произносить эти слова во второй раз было уже не так больно, но и разница была едва ощутимой. Впервые в жизни он понимал, почему собаки воют на луну.
– Что? – Лия опустила стакан с виски, поставив его на стол с таким грохотом, что янтарная жидкость выплеснулась на стойку.
– И одинокий, – добавил он, решив выложить все сразу.
Шоколадное молоко, такое сладкое, приятное и насыщенное на вкус, навевало теплые воспоминания, полные ностальгии. И не было ничего необычного в том, что в свои тридцать два года он просто пил шоколадное молоко без всяких перспектив на дальнейшее трудоустройство и женитьбу. НИЧЕГО НЕОБЫЧНОГО.
Обойдя кухонный островок, Лия ударила его по руке.
– Ты серьезно?
– Боюсь, что да. – Итан как раз вытирал молоко, стекавшее по его подбородку, когда она ударила его.
– Какого… почему… – Лия возмущенно фыркнула несколько раз. – Что, черт побери, ты наделал?
В этом и была проблема. Ну, или одна из них. Он ничего не сделал. Он позволил совету выставить его из синагоги. Позволил Наоми оттолкнуть его. Он снова сбежал, ведь это легче, чем остаться на месте и разгребать последствия потери.
– Совет обвинил меня в неподобающей связи.
Итан впервые задумался об этом лишь прошлой ночью, когда ему начало казаться, что его конечности растворились и стали одним целым с диваном. И все равно он не мог понять их точку зрения. Разве он действовал вне компетенции своей должности? Разве поставил под угрозу шансы синагоги на реабилитацию? Как бы там ни было, он неизменно приходил к одному и тому же выводу: исповедуемая им религия противоречит его любви.
Лия спасла остатки своего виски и осушила стакан.
– Типа ты встречаешься с кем-то, кто намного сексуальнее тебя? – Схватив его за рукав и прихватив с собой бутылку виски, она потащила Итана к кухонному столу и усадила на стул.
– В том числе.
Итану хотелось поделиться с ней, что каждая комната этого дома таит в себе нечто. Воспоминания и планы, которые крутились вокруг Наоми. Ему хотелось сказать, что он не сможет оставаться здесь. Не сможет ни спать, ни есть, ни молиться в этих комнатах, пропитанных ее ароматом.
– Не могу поверить, что ты бросил Наоми Грант из-за того, что она портила твою репутацию. – Желчь в голосе Лии звучала так горячо, что могла обжечь.
– Что? Я не бросал ее! – огрызнулся он возмущенно. – Ты серьезно думаешь, что я настолько глуп?
Лия расправила плечи.
– Просто хотела убедиться.
– Наоми была инициатором. – Горечь выплеснулась из него и заполнила пространство вокруг. – Она чуть ли не на коленях умоляла меня вернуться на работу.
– И ты собираешься?
Итан вздохнул.
– Пока не знаю.
Он все еще пребывал в шоке. С одной стороны, разве не стоит попытаться сгладить ситуацию? Побороться за Бет Элохим? Если он не может быть с любимой, то стоит хотя бы сохранить цель жизни.
Но, с другой стороны, стоит ли возвращаться и пытаться работать с советом, который не доверяет ему?
Лия выводила пальцами круги на столе.
– Что бы сделала Наоми?
– Ну, не стала бы просить прощения, уж точно.
Она никогда не дала бы второй шанс тому, кто отказал ей. Скорее, перестала бы произносить имя этого человека. Отказалась бы даже думать о нем. Итан отличался от нее в этом плане. Он думал о ней так много с тех пор, как она ушла, что это уже не было похоже на мыслительный процесс. Образ стал таким ярким и осязаемым, будто Наоми сидела за столом вместе с ними.