– Я сейчас в полном замешательстве, – поделился он, доверив им свою правду. – Я боюсь, что не буду достоин своих желаний. Я не… не понимаю, как можно быть таким и счастливым, и опустошенным одновременно. Мне кажется, умом я еще не осознал, что больше не вернусь в Бет Элохим.
Улыбка Наоми померкла.
– Минуточку. Ты вернешься.
Итан откашлялся и попытался игнорировать то, что вся публика внимала каждому их слову.
– Не вернусь, – он провел рукой по лацкану с микрофоном. – Я хочу построить будущее с тобой, и мне неважно ничье мнение по этому поводу, кроме твоего.
Наоми покачала головой, затем, выйдя вперед, потянулась в его карман и отключила микрофон. Положив руку ему на предплечье, она отвела его в угол, закрывая своим телом от толпы.
Публика начала возмущенно шуметь, но Мори забрался на стул и сказал им, что в дни его молодости все хорошие шоу всегда сопровождались антрактом и, когда людям что-то не нравилось, они просто шли домой, не дожидаясь финала.
С уже меньшим возмущением кто-то уткнулся в телефон, а кто-то отправился занимать очередь в уборную.
– Я должна извиниться перед тобой, – сказала Наоми шепотом, но достаточно уверенно. – Я повела себя как эгоистка. Когда ты сказал мне, что оставил синагогу, я знала, что ты не сможешь остаться в стороне. По крайней мере, надолго. Я хотела быть той, кто положит всему конец. Хотела оставить тебя до того, как ты бросишь меня ради общины. Но я много думала об этом и пришла к выводу, что твоя любовь ко мне и к Бет Элохим – не взаимоисключающие ценности. – Нечто нежное зажглось в глубине ее темно-зеленых глаз. – Что, если мы сможем переубедить совет?
Итан видел лишь гнев и страх на лице Джонатана во время их последней встречи.
– Совет ясно дал понять, что они не хотят меня там видеть. В приемлемом для них смысле.
Наоми выгнула бровь.
– Слушай, я из тех людей, которые не просят одобрения. Я могла бы написать книгу о том, как построить дом за пределами норм общества. Но даже на самых окраинах существуют общество, ответственность, доверие. Не знаю, прислушался ли ты сам к речи, которую произносил, – неплохо, кстати, для первого раза, – но если ты решил, что говорил только о нашем расставании, то просто выжил из ума. Не пойми меня неправильно, я великолепна. Но наши с тобой отношения – не единственные отношения в твоей жизни, за которые стоит бороться.
Ему стоило бы догадаться: Наоми сложно просто взять и отпугнуть.
– Ты правда думаешь, что я должен вернуться?
Наоми уперлась руками в бока, приняв боевую позу.
– Главный вопрос в том, хочешь ли ты этого сам.
– Я… я не знаю. Мне все еще больно. А тебе?
– Да, – согласилась она, – больно. Но я поняла, что жизнь допускает множество разных вариантов. Наши поступки, будущее, которое мы выбираем, чаще всего сводятся к одному простому вопросу: чему ты позволишь одержать победу – любви или боли?
Помимо всего прочего Наоми обладала талантом превращать сложные и эмоциональные ситуации в рациональные, не прилагая к тому особых усилий.
Итан кивнул. Чего бы это ни стоило, он найдет способ убедить совет снова довериться ему.
– Я так и думала. – Наоми обвила руками его талию и притянула к себе. Ее теплый, сочный аромат окутал его, и он успокоился. – Ни больше, ни меньше, – добавила она на ухо.
Он убрал волосы с ее лица. В этот момент Итан был готов отдать ей все что угодно.
– Хорошо, – сказал он, неестественно повысив голос, когда Наоми отступила и подтолкнула его в сторону толпы. Она успела включить микрофон. Вот проказница!
Посетители бара благосклонно вернули свое внимание, ожидая обещанного Мори финала.
– Уверен: у большинства из вас возникло много вопросов, когда вы впервые услышали о семинарском курсе, проспонсированном синагогой. Возможно, вы не понимали, как старые традиции могут иметь что-то общее с современными методами ухаживания. Возможно, вам продолжает так казаться даже после семи лекций. Но для меня эта связь всегда была очевидна: я хотел, чтобы мы все вместе научились быть добрыми по отношению друг к другу. Курс не называется «Любовь в современном мире» или «Секс в современном мире», хотя я знаю, что некоторые из вас – Крейг, например – иногда забывают об этом.
Крейг отмахнулся от свиста в свой адрес.
– Неизменная основа иудаизма – стремление к хорошей жизни. «Делай справедливое пред очами людей и доброе пред очами Бога». И, как вам известно, до начала этого курса мы говорили о любви к Богу в стенах Бет Элохим, но никак не могли достучаться до людей. Не могли достучаться до вас всех.
Он ни на кого не променял бы этих разношерстных, иногда дерзких новых прихожан, которые успели стать ему хорошими друзьями.
– Легче поделиться поведенческими идеалами, попытаться привить их – особенно среди людей, не выросших в атмосфере полной приверженности к иудаизму, – посредством конкретных обыденных примеров. Другими словами, я надеялся, что, помогая вам найти связь друг с другом, сумею ввести вас в более широкую общину нашей синагоги. Надеялся, что любовь к человеку породит любовь к Богу.
Итан всегда знал, что ему не удастся достучаться до каждого, кто приходит на лекции Наоми. Как и многое другое в своей жизни, он считал это великим экспериментом – еще одним шансом познать что-то и вырасти не только в глазах прихожан, но и в собственных.
– Я хотел бы обратиться ко всем членам Бет Элохим, которые не присоединились к нашему курсу. К тем, кому, возможно, мои принципы относительно жизни, работы и любви кажутся странными и чуждыми. Я надеюсь, что вы найдете утешение в том, что наш курс был построен на тех же убеждениях, по которым строилась синагога, которой вы так дорожите. Моя преданность нашему храму и общине остается неизменной независимо от того, раввин я или нет.
Аплодисменты не последовали, поэтому Итан неуверенно продолжил:
– Это все, что я хотел сказать. Спасибо, что выслушали, и, э-э-э… Джимми, – он махнул бармену, – налей всем за мой счет.
Раздались одобрительные возгласы, и все разом отвернулись от Итана.
Посмотрев на Наоми, он лишь пожал плечами. Он сделал все, что мог.
Кивнув, она указала ему за плечо.
– Айра! – воскликнул Итан, потрясенный тем, что член совета направляется к нему через всю толпу. – Что… что ты здесь делаешь?
Но вместо него ответила Наоми:
– Я ненароком добавила в список рассылки некоторых членов совета. Решила, что мы должны дать им возможность лично ознакомиться с курсом, раз уж они подняли вокруг него столько шума.
– Но… – пробормотал Итан, – как ты узнала, что кто-то придет? После всего случившегося это как выстрел в темноту.
– Да, именно поэтому иудаизм дополняет разум верой, не так ли? Чтобы компенсировать ограничения друг друга.
Прикоснувшись двумя пальцами к подбородку, Наоми прикрыла его слегка отвисшую челюсть.
– Итан, – сказал Айра, наконец прорвавшись через толпу голодных зрителей, – это была прекрасная речь, почти проповедь, можно сказать.
– Спасибо, Айра. – Шок, охвативший Итана, украл бо́льшую часть его словарного запаса.
– Можно ли считать маленькое заявление в конце тем, что ты передумал увольняться? У нас еще не было возможности найти человека на твое место.
Сердце Итана учащенно забилось, но он должен был кое-что уточнить. И для Айры, и для Наоми.
– Может, этот семинарский курс и закончился, но я не собираюсь прекращать попытки привлекать людей в Бет Элохим нетрадиционными методами, в частности потому, что это работает.
Айра кивнул.
– Понимаю. Хотелось бы мне сказать, что совет отменил свое решение по поводу курса, но я не могу.
Итан опустил глаза. Он не надеялся услышать ничего другого, но эта новость, как и прежде, причиняла боль.
– Причина в том, – осторожно продолжил Айра, – что, когда я предложил пересмотреть этот вопрос, Джонатан покинул должность в знак протеста. А мы не можем голосовать, когда состав совета неполный.
– Джонатан покинул должность?
После почти тридцати лет членства в синагоге и пятнадцати – в совете?
– Да, – подтвердил Айра с серьезным видом.
– Мне жаль это слышать, – сказал Итан искренне. Пусть они и не разделяли взглядов, но за много лет Джонатан внес большой вклад в развитие Бет Элохим.
– Мы не сможем восстановить тебя в должности, пока не назначим нового члена совета. Но, Итан…
– Да?
– Мы хотим, чтобы ты вернулся. И не только оставшиеся члены. Прихожане создали петицию с требованием вернуть тебя. Она уже набрала две тысячи подписей. – Айра улыбнулся. – До того как наняли тебя, мы и мечтать не могли о таком количестве прихожан.
От неожиданности Итан разразился смехом, полным радости.
– Для меня было бы честью вернуться в качестве раввина.
– Вот и хорошо. – Айра похлопал его по плечу. – Я рад. Знаешь, мне даже нравится, что у нас немного странная, нетрадиционная, реформистская синагога. Это определенно лучше, чем храм, в который никто не ходит.
– Да, – согласился Итан, – это уж точно.
Махнув на прощание и пообещав позвонить и сообщить новости о назначении нового члена совета, Айра отправился за выпивкой.
Итан повернулся к Наоми.
– Ну а что насчет тебя? Ты все еще готова быть рядом, даже если я вернусь на работу в синагогу, члены которой пытались порицать нас?
– Издеваешься? Я же говорила, что доказывать людям их неправоту – мое любимое занятие. Кроме того, у меня много новых идей для привлечения дополнительной аудитории.
Итан наклонил голову.
– Каких таких идей?
Он хотел было присесть, но Наоми схватила его за руку и повела туда, где стояли Мори с Лией, размахивая бокалами с несомненно самым дорогим шампанским в баре.
Наоми подмигнула ему, и он покорился ей.
– Увидишь.
Глава 37
ДЕВЯТЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ…
Наоми Грант ненавидела свадьбы. Она всегда считала, что праздник проходит лучше для всех привлеченных, если она просто отправляет чек с наилучшими пожеланиями вместо личного присутствия. Но ведь это свадьба Клары и Джоша, рассуждала она про себя, когда Итан припарковался перед домом в Сономе. Они лучшие друзья и в течение многих лет переживали ситуации и похуже, чем обмен клятвами.