– У нас есть выбор, – рассудительно заметил Джереми, допивая кофе. – Надо определиться, чего каждый из нас хочет, а потом сесть и обсудить возможный компромисс.
– Хорошая мысль, – сказала Тори. – До сих пор нам удавалось избегать споров, что само по себе достижение.
Джереми согласно кивнул, хотя что‑то его насторожило. Они не спорили… до сих пор. Однако рано или поздно трения неизбежны. Ему очень не хотелось ссориться с Тори. Оплачивая чек, Джереми нахмурился. В этом заключалась часть проблемы, не так ли? Он все еще хотел ее, а теперь, когда они проводили больше времени вместе, приходилось признать, что Тори очень нравилась ему. Прошлым летом он увидел настоящую Тори – веселую, жизнерадостную. Ему было легко с ней. Тори умела заставить его улыбаться. С ней он мог оставаться самим собой.
Все это делало Тори очень опасной. Ему совершенно не нравилась идея обзавестись готовой семьей. Джереми вообще не представлял, как функционирует семья, потому что фактически не имел опыта жизни в семье. Единственный опыт регулярного общения сводился к беседам с садовником, который приходил дважды в неделю косить траву и поливать растения. Что бы мистер Одли посоветовал ему? Вероятно, сказал бы, что нужно сделать все, как полагается. Проблема в том, что Джереми не представлял, как полагается поступать в подобном случае, но уж точно не вступать в скоропалительный брак ради ребенка. Семья должна быть основана на любви, а Джереми полагал, что не способен на такое чувство.
Они сели в машину и поехали обратно в гостиницу, откуда Тори должна была уехать домой на своем автомобиле. Они почти приехали, когда Тори вдруг попросила его свернуть с дороги. Она указала на объявление о продаже коттеджа перед съездом на маленькую аллею.
– Давай заедем туда, Джереми. Пожалуйста!
Ее голос звучал так настойчиво, что он немедленно нажал на тормоз.
– Что тебя заинтересовало?
– Тут всего несколько домов. Один из них выставлен на продажу. Хотела бы взглянуть.
Программа дня была выполнена. Еще было достаточно светло, и Джереми не отказал ей.
– Он явно в стороне от главной дороги.
– Прямо на пляже, не рядом с гостиницей, а примерно в километре от нее. Небольшой, но очень красивый. И стоит на частной земле.
В конце аллеи они уперлись в закрытые ворота. Тори так расстроилась, что Джереми сжалился и позвонил риэлтору. Тот обещал приехать через двадцать минут.
– Не хочешь пока осмотреть территорию?
Тори с радостью согласилась.
– Должна признаться, что давно присматривалась к этому коттеджу. Видела его с воды, но не знала, что его продают.
– Тогда пойдем.
Джереми припарковал машину у ворот и, взяв Тори под руку, провел через калитку. Они двинулись по подъездной дороге вдоль высоких деревьев. Она привела на открытую площадку прямо к коттеджу. Дом не был таким большим и величественным, как виллы, которые они осматривали утром, зато выглядел живописным и уютным.
– Только посмотри, – ахнула Тори, бросаясь вперед.
Здание было облицовано серым сайдингом с белой отделкой. Каменные ступени крыльца вели к большой деревянной двери. Джереми видел этот объект в каталоге, но не отметил для себя: он не подходил Брэнсону по площади и по цене – за него просили меньше миллиона. Однако дом выглядел очаровательно. Вечнозеленые кустарники обрамляли припорошенные снегом аллеи сада. Весной он, вероятно, будет утопать в цветах. Задняя сторона дома была обращена к океану. Каменная дорожка заканчивалась ступенями, спускавшимися к частному пляжу. Джереми быстро прикинул, что участок охватывает около ста метров береговой линии.
В саду стоял еще один небольшой дом под черепичной крышей. Скорее всего, это был перестроенный лодочный ангар. Джереми видел горящие глаза Тори: она сразу влюбилась в это место. Ее нынешний домик по размеру походил на этот ангар – милый, но крошечный.
– Ну, разве он не прекрасен! – Тори заглянула в окно. – Его можно использовать как гостевой дом или… – она кинула на Джереми сияющий взгляд. – Можно сдавать на лето. Ведь это лучше, чем арендовать комнату или пристройку. Интересно, есть ли там кухонька? Глаз не оторвать, до чего хорошенький.
Тори была прекрасна: оживленная и вдохновенная, жизнерадостная и отзывчивая. Она идеально подходила для своей должности в Сэндпайпере. Глядя на нее, Джереми с печалью думал, что она создана для этого места. Она никогда не будет счастлива в городе. Тори любила океан, простор, дикую природу. Все это отличалось от Нью‑Йорка, как солнце от дождя. А он не мог жить здесь. Финансовое положение позволяло ему бросить работу в любой момент, но это сделало бы его несчастным. Ему нужна цель, борьба, вызов.
Приехал риэлтор и открыл дверь. Внутренние помещения оказались не менее удивительными с неожиданными декоративными элементами вроде чугунной решетки в форме переплетенных лилий. Наверху из окон трех больших спален открывался великолепный вид на океан. Кухня воплощала мечту повара. В углу сада стояла каменная жаровня.
– Посмотри, как красиво. Можно жарить барбекю и слушать океан, – восторгалась Тори, стоя у окна. – Знаю, дом тебе не подходит, но мне он нравится больше всех.
– Маловат для моего клиента, но это прекрасный объект. Давно выставлен на продажу? – спросил Джереми риэлтора.
– В сентябре. Знаю, что сейчас не лучшее время для рынка недвижимости, но продавец не хочет снижать цену.
– Коттедж стоит своих денег. Буду рекомендовать моим клиентам. Спасибо, что показали дом.
Они вернулись к парковке, и Тори на прощание помахала рукой риэлтору. Джереми отметил этот жест, характерный для маленьких селений. Усевшись рядом с ним в машину, Тори умиротворенно вздохнула, положив руку на живот привычным материнским движением. Джереми не сомневался: Тори будет прекрасной матерью. По крайней мере, ребенок будет расти в атмосфере любви и заботы.
Глядя на дорогу, он думал, что фактически уже согласился оставить малыша матери, но хотел ли он этого на самом деле? Готов ли он вернуться к привычной жизни и ограничиться короткими наездами сюда, чтобы взглянуть на сына или дочь и вспомнить, как они выглядят? Воспоминания собственного детства переворачивали внутренности. Он не помнил лицо отца. Прошло много лет, прежде чем он перестал мечтать, что Брет неожиданно явится в день его рождения или на Рождество и заберет его из холодного, неприветливого дома. Джереми не допустит, чтобы его ребенок выглядывал в окно, ожидая увидеть отца, страдал от разочарования, но снова и снова верил и надеялся. Есть ли альтернатива?
Возле гостиницы Джереми открыл дверь и помог Тори выйти из машины. Она улыбнулась ему. Что‑то снова дрогнуло внутри, но не от боли, а от смущения.
В какой‑то степени Тори оставалась незнакомкой. Они провели вместе пару чудесных недель летом и теперь несколько дней за разговорами. Джереми был в смятении. Он испытывал вожделение, желание заботиться о Тори и, как ни странно, страх. Ребенок, которого они вместе сделали, связал их навсегда.
– Что‑то не так? – спросила Тори, трогая его за рукав. – Ты хмуришься.
– Просто размышляю, – стараясь улыбнуться, сказал Джереми. – Пожалуй, поднимусь к себе, соберусь с мыслями и позвоню Брэнсону.
– Забыла, что сегодня у тебя рабочий день, – заме тила Тори, взяв его под руку и поднимаясь по лестнице в холл. – Зато я отдохнула.
– Хороший день выдался, – откликнулся Джереми, думая о том, как приятно ощущать ее рядом. – Это случается не часто.
– Думаешь, твоего друга заинтересует предложение?
– Возможно.
– Почему канадская провинция, а не Кейп‑Код, например? Или Западное побережье? А еще Хэмптонс. Разве не все богатые люди живут в Хэмптонс? – удивилась Тори.
Она была такая безыскусственная и милая, что Джереми с трудом поборол желание обнять ее и поцеловать в губы.
– Кажется, тут какие‑то семейные связи, – ответил он и замолчал. Это все, что он мог сказать о Брэнсоне, не вдаваясь в подробности последних месяцев. Джереми уважал личную жизнь друга и его секреты.
Они вошли в теплый, уютный холл, наполненный предрождественской суетой. Справа от центра возвышалась трехметровая елка, сверкавшая огнями и украшенная голубыми лентами и шарами. Голубой и серебряный – традиционные цвета Новой Шотландии.
– Ленты. Чья идея? – спосил Джереми.
– Каждый год одно из подразделений придумывает дизайн. В этом году очередь администрации, – пояснила Тори, подходя к елке и снимая один из шаров. – Взгляни‑ка! – она протянула ему елочное украшение. Джереми повертел его в пальцах. На прозрачном шаре серебряной краской было красиво выведено слово «мечта». Как выяснилось, на других шарах красовались разные пожелания: отдых, путешествия, верность, любовь.
– Уверена, что это работа Мириам, – пробормотала Тори. – Она необыкновенная.
Его мать никогда бы не допустила самодельных украшений на елке, но здесь, в пятизвездном отеле, они вызывали восхищение.
– У тебя талантливые сотрудники, – похвалил Джереми. – И ты их поощряешь?
– Каждый имеет право на творчество, интересные предложения принимаются, а некоторые идеи просто великолепны.
– Ты не перестаешь удивлять меня, – признался Джереми. Он сделал шаг назад, понимая, что стоит почти вплотную к Тори. Словно спохватившись, она тоже отступила, оказавшись в арке прямо под свисающей вниз веткой омелы. Когда Джереми заметил это, то не смог удержаться от искушения и положил ладонь ей на плечо.
– Что ты делаешь? – насторожилась Тори Джереми указал глазами на омелу. Их взгляды встретились. На лице Тори отразились те же чувства, которые испытывал он, – ожидание и тревога. Он наклонился и коснулся губами ее рта. Она вздохнула, и напряжение ушло. Когда Джереми запустил пальцы в ее волосы, Тори расслабилась и слегка приоткрыла губы. Вкус забытого поцелуя потряс Джереми.
Эта женщина. Этот момент. Их ребенок.
Умом Джереми понимал, что не следовало целовать Тори, но его сердце ликовало. Он не стал затягивать поцелуй и быстро отступил, удивляясь тому, как участился пульс от короткого, невинного контакта. Щеки Тори раскраснелись, а полные, розовые губы приоткрылись в изумлении.