— Вряд ли, у меня никогда не получится так хорошо, как у моего отца.
— Ты, должно быть, всегда был отвратительным сыном, и отцу очень трудно заставлять тебя выполнять его указания десять лет подряд!
— Я и сам часто думал об этом. Я был ужасным подонком. Десять лет назад ты бы за меня не вышла, это точно. Я пил, скандалил, доводил до полного отчаяния родителей и бывшую жену… Кстати, Эштон оставил тебе, то есть нам, два билета в Ковент-Гарденский оперный театр. Таким способом он извинился за свою промашку.
Оливия поняла, что Стюарт сменил тему. Она знала, что с некоторыми событиями прошлого, в частности со смертью брата Джоффа, он не мог смириться. Его грубоватые шутки не могли ее обмануть: эта тема была ему болезненно тягостна.
ГЛАВА 13
Оливия размышляла, что бы надеть на сельский праздник, куда их пригласили как почетных гостей. Но Стюарт был в Торонто…
День обещал быть жарким и душным. А возможно, и грозовым — нелишне взять зонтик, подумала она. Ее выбор остановился на цветастом шифоновом платье с пышными рукавами и картинной шляпке с повязанной вокруг тульи шифоновой же лентой — все очень легкое и нарядное.
Как было договорено заранее, в половине второго Оливия встретилась у церкви с викарием, ее гидом и наставником в течение дня. Он был гораздо моложе, чем ей виделось при мимолетной прежней встрече, и совсем не страшный. Со своим круглым мальчишеским лицом, волосами имбирного цвета, веселыми манерами и кучей маленьких детей, Эйдриан Фербенкс казался чрезвычайно человечным. Как все же ошибочны предвзятые мысли и образы, подумала Оливия. У Аннабел была предвзятая идея насчет нее и Стюарта, как о миллионерах и «звездах». А она сама почему-то вообразила викария ворчливым седовласым старикашкой!
Оливия обменялась рукопожатием с женой викария, и Пэтси Фербенкс сказала:
— Как мило с вашей стороны — подключиться к нам, чтобы открыть сельский праздник, Оливия! — За ней, словно на буксире, плыли трое ее детей. — Мои малыши мечтают поскорее присоединиться к толпе Аннабел, так что вы нас извините, если мы поторопимся.
Пэтси с детьми ушли по дорожке к деревенской лужайке, оставив Оливию на попечение Эйдриана. Тот присоединился к благодарности, высказанной его супругой:
— Спасибо, что так оперативно заполнили пробелы в нашей программе, Оливия.
— Делаю это с большим удовольствием! — Она улыбнулась и проглядела программку праздника, чтобы представить себе, чего же от нее ждут. — Говорят, вы для рекламы спускаетесь по канату с колокольни, викарий. Как это смело!
Он ухмыльнулся.
— Все в руце Божией, не так ли? Нам нужны любые спонсорские деньги на новую крышу, так что мне не страшен сам дьявол.
В два часа Оливия разрезала красную ленточку у входа в большую палатку с закусками, и праздник был объявлен официально открытым. Потом вместе с другими членами жюри она обходила разнообразные киоски и палатки, оценивая достоинства экспонатов.
Миссис Даннимотт выиграла два первых приза, за лучший фруктовый кекс и за апельсиново-грейпфрутовый мармелад, горшочек которого был должным образом преподнесен хозяйке поместья. Мистер Даннимотт также получил первый приз за свои георгины и второй — за огурцы. Деревенский мясник, мистер Уимен, он же местный фермер, выиграл первый приз за бычка по имени Брут, в то время как в палатке художников Аннабел взяла три первых приза: за акварель «Деревня», за коллаж «Старая кузница и утиный пруд» и за резьбу по буковому дереву под названием «Мать и дитя». Оливия не могла понять, как семейная матрона находит время еще и на творчество.
Макс тем временем жадно глотал пиво в палатке-буфете вместе с другими завсегдатаями деревенской пивной «Герб Мидхэрста». Владелец «Герба» Артур Стэпли выставил для угощения гостей целую бочку.
Это был хороший способ познакомиться с соседями. Они то и дело приглашали Оливию примкнуть к какому-нибудь местному комитету или организации, включая МОАЛ — Мидхэрстское общество актеров-любителей. Сегодня, кстати, МОАЛ давало на лугу импровизированное представление «Матушка-гусыня» [18]. Оливия, как новая хозяйка поместья, имела решающий голос в определении лучшего актера и актрисы, а также лучшего самодельного костюма. Выбирать было трудно — все играли хорошо и остроумно, — но она выбрала Матушку-гусыню, не только за старания мисс Логанберри, главы труппы, которая была в костюме из собственноручно надерганных гусиных перьев, но и потому, что той досталось больше всего смеха.
Теодор Гривз совершенно сразил Оливию, подарив ей собственного издания (отпечатанную на принтере) книжку «Мидхэрстские разбойники открывают новые пути».
— Собираемся проложить новую трассу в нижнем конце ваших владений, миссис Маккензи, — сказал он, как будто совершенно очарованный тем, что его прогнали с прежней дорожки. Оливия задумалась о цене его покладистости и подарка. Сколько же Стюарту пришлось сунуть старому козлу и его стаду? Но тут Теодор добавил: — Может быть, «Лэмпхауз» сможет опубликовать какую-нибудь из моих будущих книг? У меня по всем углам валяются рукописи, и вовсе не о туризме. Если бы вы согласились прочитать их…
Оливия одарила его ослепительной улыбкой, чтобы скрыть свои, чувства: слово «прочитать» всегда заставляло ее стискивать зубы.
— Мне очень жаль, мистер Гривз, но «Лэмпхауз» в настоящее время не принимает новый материал. Мы буквально завалены рукописями на обозримое будущее.
— Но когда-нибудь, миледи, я смогу показать вам мои сочинения? Знаете, они ужасно интересные!
— О да! — сказала Оливия и поспешно отошла.
Как бы ей хотелось, чтобы люди не приставали к ней в самые неожиданные моменты с просьбами опубликовать их писанину только потому, что знали ее как издателя. Ее отца тоже страшно раздражали подобные просьбы. Он в таких случаях говорил: «Большинство людей думает, что у них внутри сидит целый роман. Ну, так пусть он там и остается!»
К пяти часам толпа на лугу поредела, потому что все пошли смотреть, как викарий Мидхэрста будет спускаться по канату с колокольни. Представители прессы и ТВ были там и запечатлели волнующий момент, когда Эйдриан застрял на полпути и минут пять болтался в воздухе, потому что лебедку заело. Но в конце концов он благополучно и благопристойно приземлился среди надгробных камней под аплодисменты и приветственные крики. Бледная Пэтси с облегчением поднесла ему кружку пива — она, видно, уже успела почувствовать себя вдовой.
Повернувшись, чтобы вернуться на луг и завершить свое представление в роли хозяйки поместья, Оливия вдруг споткнулась и упала прямо среди могил. Она даже не Поняла, что случилось, — то ли подвернулся каблук, то ли у нее закружилась голова, то ли ее подтолкнуло какое-то привидение.
Когда через несколько минут она пришла в себя, то обнаружила, что лежит на скамье, а местный врач, доктор Гаррет, суетится около нее со своим стетоскопом. Аннабел, Тэнди, викарий и его жена сочувственно и обеспокоенно глядели на нее. Чувствуя себя неловко — на дорогом платье были пятна от травы — она украдкой всхлипнула и попыталась подняться.
— Ну, ну, миссис Маккензи, Оливия, полегче, вам пока не надо дергаться, — сказал доктор Гаррет, мягко укладывая ее голову обратно на подсунутую кем-то подушечку.
— Что случилось? — в замешательстве спросила Оливия, ее до того бледное лицо порозовело от смущения.
— Только то, чего можно было ожидать в вашем положении, дорогая, — сказал доктор, убрав в карман стетоскоп и похлопывая ее по руке. — Вы перегрелись на жаре — этого, конечно, вам сейчас не следует допускать.
В это время Пэтси принесла ей из ризницы стакан воды, а Тэнди подала помятую шляпу. Оливия начала чувствовать себя немножко лучше, но тут Тэнди пропищала:
— Доктор Гаррет, мама говорит, что у Оливии ребеночек, но она этого не знает, потому что раньше никогда не имела!
Оливия была готова убить малышку Тэнди ван дер Кроот, распространяющую заведомую ложь — ведь тест показал отсутствие беременности! Однако доктор Гаррет согласно кивнул.
— Я тоже так думаю, Тэнди, но подождем и посмотрим. — Он обратился к Оливии. — Вы ведь еще не записывались ко мне на прием, моя дорогая?
— Я в жизни не болела… А сейчас у меня так мало времени, чтобы…
— Следить за своим здоровьем? Нет и нет, милая леди! Вы обязаны выкроить время из своего делового графика. Понедельник утром, восемь тридцать, и никаких отговорок! Мы вас обследуем и убедимся, что все в порядке.
Смеющиеся серые глаза и отеческая улыбка успокаивали Оливию. Но несмотря на это она чувствовала себя школьницей-прогульщицей. Слава Богу, что почти все, включая местных фотографов, уже ушли от церкви, когда она так позорно свалилась! Оливия взяла себя в руки и оживленно сказала Эйдриану:
— Я чувствую себя очень неловко! Извините за задержку, викарий, давайте поторопимся?
Он покачал головой.
— Доктор не велел. Он сказал, вам надо провести остаток дня в покое. Сегодня — никакого шума, никакой жары, Оливия. В вашем состоянии это рискованно.
Хотелось бы ей знать, на какое «состояние» они ссылаются! Ведь ясно, что все это — обычный обморок!
— Мне, право, ужасно неловко. Спасибо за вашу доброту… но я сейчас чувствую себя вполне нормально!
Пэтси поспешно и деловито сказала:
— Оливия, я считаю, что Эйдриан вполне может сам раздать оставшиеся призы детского конкурса нарядов. Вы свою работу выполнили, и выполнили очень хорошо.
— Прекрасно сделано, — подтвердил Эйдриан. — Мы были бы рады привлечь вас в фондовый комитет Мидхэрста, чтобы со временем снять нагрузку с плеч Пэтси — но только когда вы оправитесь.
— Так начнем сейчас, викарий, со мной все в порядке, я уверена… — Оливия боялась подвести этих милых людей, хотя три четверти дневной программы было уже выполнено.
— Конечно. Иметь ребенка — это для нас, женщин, абсолютно нормально. — Аннабел подала ей руку, а Пэтси сказала: — Вам надо пока пойти ко мне, Оливия. Аннабел и я знаем, как изнурительны порой бывают эти месяцы. Во всяком случае, праздник уже почти окончен. Мы будем рады, если вы с нами поужинаете.