― Дай угадаю… она думает, что я использую Тео, чтобы добраться до тебя.
Ангус выглядит удивленным, что я вообще произнес это вслух.
― Ну… а ты?
Вздох, который я издаю, вырывается из глубины моей души. Выдохнув, я чувствую себя пустым внутри, полностью очищенным. Нет места для лжи, только правда.
― Я без ума от Тео. На самом деле, я чертовски люблю ее.
Я должен чувствовать себя хуже, чем когда-либо, но на сама деле после этих слов у меня появляется первый яркий проблеск надежды. Мое сердце просыпается в груди, внезапно, как птица, порхающая у моих ребер.
Я люблю Тео.
Я люблю ее.
Это реально и это правда.
Даже Ангус это видит. Его брови сходятся вместе, и он беспокойно переминается с ноги на ногу.
― Я тебе не верю.
Я пожимаю плечами, пораженный и смирившийся.
― Неважно, во что ты веришь.
Он не получил реакцию, которую ожидал. Ангус привел меня сюда, чтобы противостоять мне, разоблачить меня. Возможно, в другой раз мы могли бы устроить эпическую битву умов и обмана. Но я больше не хочу лгать.
Рассерженный и растерянный, он шипит:
― Я тебе не верю! Но я все равно дам тебе то, что ты хочешь, если только я тоже получу то, что хочу.
― Что именно?
― Я хочу вернуть Тео. ― Он смотрит на меня, опустив подбородок. ― Я хочу, чтобы она вернулась в офис и работала, как раньше. Я куплю твою собственность, подпишу документы прямо сейчас. Но я хочу, чтобы ты порвал с ней.
Вот оно.
Решение, предложенное мне на блюдечке, как золотое яблочко.
Было бы так просто согласиться. Насколько я знаю, мы с Тео уже расстались. Черт, да мы вообще никогда не встречались. Было бы проще простого сказать» «Конечно, без проблем, давай я позвоню ей прямо сейчас…».
Пять секунд телефонного разговора, и у меня было бы все, о чем я мечтал.
Единственная проблема в том, что… это уже не то, о чем я мечтаю.
Теперь, когда я засыпаю, мне снятся глаза цвета индиго, перламутровая кожа, бледная как лунный свет, и река иссиня-черных волос. Я вижу ямочку, мерцающую, как звездный свет, и слышу голос, мягче и слаще любой музыки…
Я мечтаю о Тео.
И эта мечта для меня дороже всего, что мне принадлежит, включая каждый дюйм этой земли вокруг нас.
Я не предам эту мечту, ни ради Ангуса, ни ради чего бы то ни было.
Я не предам ее.
― Я не собираюсь расставаться с Тео. Я даже не собираюсь притворяться, что собираюсь это сделать.
Ангус моргает, его голова наклонена, как у робота, который не может понять, что ему говорят.
― Прости?
― Ты меня слышал.
Он действительно не может в это поверить. На те деньги, о которых идет речь, Ангус мог бы купить что угодно…
Кроме этого.
― Я люблю ее, ― говорю я. ― И я не собираюсь с ней расставаться, ни сейчас, ни когда-либо. Если она захочет продолжить работать на тебя, это ее выбор. Но я скажу ей, что она должна уволиться, потому что ты не ценил ее ни минуты, пока она работала на тебя. Я не собираюсь повторять твою ошибку.
Ангус тупо смотрит на меня. Он все еще не понимает.
Я поворачиваюсь к нему спиной и оставляю его там, на земле, которая была бы идеальна для мечты Ангуса, если бы он только мог это увидеть.
ГЛАВА 37
Тео
Всю ночь я проплакала на плече Мартиники. Утром я знаю, что должна сделать.
Сначала я напишу Ангусу заявление об уходе. Я дам Салли еще один день, чтобы заключить сделку, но после этого я уволюсь. Мне плевать, что я разорена и мне негде жить, я больше не буду работать на Ангуса.
Затем я отправляюсь на очень долгую прогулку. Я иду до пирса Санта-Моники, до самого конца, и сижу, свесив ноги над океаном, наблюдая, как волны разбиваются о сваи.
Я сижу так до тех пор, пока солнце не поджаривает мои плечи, а ноги не замерзают. Все это время я думаю, что сказать Салливану.
Когда я достаю телефон, чтобы отправить ему сообщение, он вибрирует в моей руке, так сильно меня напугав, что я чуть не роняю его в океан. Пальцы дрожат, когда я отвечаю.
― Салли?
― Где ты? ― спрашивает он.
Я говорю ему. Он отвечает:
― Уже еду, ― и кладет трубку.
Я встаю и медленно иду обратно по пирсу, сердце бешено колотится. Это мой шанс, возможно, единственный шанс рассказать Салливану правду.
Я вижу его темную фигуру, выходящую из залитой солнцем машины, и начинаю бежать. Он поворачивается. Взгляд, озаривший его лицо, все, что мне нужно, чтобы броситься в его объятия.
Он обнимает меня до тех пор, пока у меня не перехватывает дыхание, и наконец ставит меня на землю.
Я вырываюсь, и все, что я собиралась ему сказать, вылетает у меня изо рта со скоростью сто миль в минуту.
― Салли, мне так чертовски жаль, ты сможешь когда-нибудь простить меня? Я обещала тебе не рассказывать Мартинике, и, клянусь, я так старалась этого не делать, но в воскресенье утром я все-таки это сделала, и знаю, какая это была ошибка. Я нарушила твое доверие, но клянусь, что больше никогда этого не сделаю. Мне очень, очень жаль! Ты сдержал все свои обещания, ты этого не заслужил. И я ни на секунду не поверила Дэвису! Я знаю, что ты не бил его без причины, у тебя всегда есть причина, и что бы это ни было, я уверена, что он заслужил это. А если и не заслужил, то это неважно, потому что ты был ребенком и только что потерял маму, и тем более пошел он к черту за то, что он снова поднял эту тему!
Я смотрю ему в лицо, ожидая увидеть боль и гнев, но он только смеется.
― На то была причина, ― говорит он. ― И, вероятно, не очень хорошая. Дэвис продал фотографии моего отца, потерявшего сознание в куче бутылок, в таблоиды. Прокурор использовал это против него в суде.
Я думаю о предательстве, о фотографиях, сделанных в собственном доме Салли, в самый уязвимый, самый тяжелый момент для его семьи. И мне самой хочется ударить Дэвиса.
― Вот мудак, ― горячо говорю я.
― Согласен, ― говорит Салли. ― В любом случае, это было достаточным поводом, чтобы я не позволил ему залезть к тебе под юбку на выпускном вечере. Оглядываясь назад, могу сказать, что у меня были скрытые мотивы…
Не знаю, правда ли это, но воспоминания о том, как Салливан утащил моего спутника с выпускного, вызывают дополнительный трепет.
― Это все? ― говорит он, улыбаясь.
― Нет, ― задыхаюсь я. ― Есть еще кое-что. Я люблю тебя, Салли. Я знаю, что не должна этого делать, ты даже не мой парень, но это все равно уже случилось, я влюбилась в тебя. И я подумала, может… мы могли бы попробовать сходить на свидание по-настоящему?
Салли разражается смехом, похожим на всхлип, и подхватывает меня на руки. Он целует все мое лицо, ладонями обнимает мою челюсть, чтобы поцеловать лоб, щеки, губы…
― Я тоже люблю тебя, Тео. Я люблю тебя, ― говорит он с каждым поцелуем. ― Ты отведешь меня на тысячу свиданий, а я позову тебя еще на тысячу. Но ни одно из них не будет нашим первым свиданием, потому что каждое из наших свиданий было настоящим. То, что я чувствовал к тебе, было настоящим с того момента, как я пригласил тебя на танец.
Мое лицо мокрое от поцелуев и слез. Счастье, которое я испытываю, ослепляет, как солнце. Оно превосходит все, что я знала раньше.
― Ты любишь меня? ― пищу я.
Салли смеется и обнимает меня так, будто никогда не отпустит.
― Больше, чем я когда-либо смогу тебе рассказать.
Я не могу в это поверить. Я испытываю такую легкость, что могла бы улететь, если бы он не удерживал меня в объятиях.
― Это здорово, ― говорю я. ― Потому что я бы очень хотела и дальше жить у тебя дома… И думаю, мне нужно уволиться с работы.
Лицо Салли темнеет.
― Наверное, это хорошая идея.
Я снова начинаю нервничать и прижимаюсь к его груди.
― Что случилось с Ангусом?
― Он не купит участок.
Слова бьют по мне словно молотком. Я делаю шаг назад, подношу руку ко рту.
― Мне жаль, Салли…
― Это не имеет значения, ― уверяет он меня. ― Я уже продал его.
― Что?
― Не очень дорого, мне пришлось согласиться на то, что мне предложили. Но я заработал двести тысяч прибыли.
― Это невероятно! ― Я выдохнула. ― Этого хватит, чтобы расплатиться за дом твоего отца?
― Вообще-то, ― говорит Салли, ― я купил кое-что другое.
На его лице — интрига, но я могу сказать, что он доволен. Я проскальзываю обратно в его объятия, приподнимая губы для поцелуя.
― Расскажи мне все…
Он усмехается, глядя на меня.
― А еще лучше… может, я тебе покажу?
Он отвозит меня в маленькое заведение в Западном Голливуде. Я думаю, что мы приехали пообедать, но темные окна и треснувшая входная дверь заставляют меня опасаться, что они могут вообще не работать.
― Ты уже ел здесь раньше? ― говорю я, немного волнуясь. Я не против забегаловок и дайв-баров, но это место выглядит так, будто здесь даже мимолетно не знакомы со стандартами безопасности пищевого производства.
― Пока нет, ― говорит Салли.
Он достает ключ и отпирает входную дверь.
И тут до меня наконец доходит.
― Боже мой. Ты…
― Ага, ― ухмыляется он, распахивая двери. ― Заходи посмотреть на свой новый ресторан.
Мы входим в темное, мрачное помещение, загроможденное разнокалиберными столами и стульями. На окнах и столешницах тонны пыли, не говоря уже о нескольких разбитых бутылках, валяющихся на полу. В окне выдачи торчит мертвое растение, а три из четырех мышеловок, которые я вижу, уже заполнены.
― Салли… — шепчу я, прижимая руки к груди. ― Это прекрасно!
Он смеется.
― Сейчас да, когда ты стоишь здесь. Подожди… ― Он убегает на кухню и через минуту возвращается с двумя совершенно новыми, одинаковыми розовыми фартуками с рюшами. ― Один для меня, другой для тебя.
Никогда не думала, что фартук может заставить меня плакать. Но я не могу притворяться, что это просто от пыли — притворство закончилось.
― Салли, ― всхлипываю я. ― Я не могу поверить, что ты это сделал…