Голос Брустера заметно потеплел.
— Прекрасно! Сияет, как бриллиант! Пока еще беременность совсем незаметна. Айрис такая непоседа! Боюсь, что мне придется привязывать ее к кровати!
— Тогда уж приковывать цепью, — поправил его Барт.
Брустер рассмеялся.
— Да, веревкой тут не обойтись!
— А как Брайан?
— О, это самый чудесный ребенок на свете! Мы на него не нарадуемся!
Немного поколебавшись, Барт приступил к делу:
— Хейзл Корбетт…
Брустер слегка присвистнул.
— Она просто красотка, правда? Истинная англичанка — холодная и сдержанная, — из тех женщин, которых хочется узнать поближе, чтобы разгадать, какие они на самом деле. Знаешь, не будь я счастливым отцом семейства…
— Не в этом дело! Она упряма, надменна, своенравна…
— Что ж, женщины часто бывают такими, — философски изрек Брустер.
— Одним словом, просто сука! — грубо закончил Барт.
Последовало напряженное молчание. Когда Брустер заговорил снова, голос его звучал холодно.
— Ты позвонил, чтобы сообщить мне об этом, или у тебя есть ко мне дело?
— Да, если ты не заморозишь меня своим ледяным тоном.
— Я не потерплю, чтобы ты отзывался так о женщине, которую я уважаю!
Барт глубоко вздохнул.
— Мне она тоже нравилась, — глухо пробормотал он. — Очень нравилась. До тех пор, пока она обманным путем получила у меня работу, чтобы сыграть злую шутку!
— О чем ты говоришь?
— Ты хоть изредка заглядываешь в газеты?
— Никогда! — категорично заявил Брустер. — А что случилось?
Барт вздохнул.
— Это долгая история, и у меня сейчас нет времени ее рассказывать. Помнишь благотворительный бал, который я устроил на Валентинов день? Ты еще не смог на него приехать, потому что работал?
— Надеюсь, ты на меня не в обиде, — виновато произнес Брустер. — Вспомни, ты ведь пропустил крестины Брайана по той же самой причине!
— Я обвиняю не тебя, а Хейзл! Она меня подставила! Но это еще не все! Ты скажешь, что я сошел с ума…
— Послушай, старина, — прервал его Брустер, — месть никогда не приводила ни к чему хорошему. Если не хочешь слушать меня, спроси Айрис. Если Хейзл нанесла тебе оскорбление, тебе нужно или забыть ее, или… жениться на ней.
— Или заставить ее до безумия захотеть меня, — тихо добавил Барт.
Последовала долгая пауза.
— Черт возьми, Барт, что такого она тебе сделала?!
— Эта женщина разбудила во мне чувства, которые, как я полагал, давно умерли, — медленно ответил Барт, вспоминая необычное ощущение, охватившее его во время танца с Хейзл. — А потом легко уничтожила их с такой же легкостью, словно наступив каблуком на сухую ветку.
— Если ты думаешь о мести, то еще раз повторяю: не трать на это времени. Существует множество других, более цивилизованных способов разрешить ситуацию, — настойчиво произнес Брустер. — А лучше всего постарайся забыть об этом.
— Именно этого и добивается мисс Корбетт! — раздраженно ответил Барт.
— Чепуха, — проворчал Брустер. — Что ты собираешься делать?
— Она считает меня грязным ублюдком! — сквозь зубы процедил Барт. — Что ж, я дам ей шанс убедиться в том, что так оно и есть!
— Каким образом?
— Я собираюсь провести с ней ночь, которую она запомнит на всю жизнь! — заявил Барт, догадываясь, что это грозит и ему самому.
— И что потом? — мягко спросил Брустер.
Тот помолчал, прежде чем ответить:
— Потом?.. Потом — ничего. Приятное воспоминание, не более того.
На сей раз голос Брустера звучал встревожено.
— Послушай, а почему бы тебе не приехать к нам отдохнуть? Отложи на время все свои дела. Мы рады будем тебя повидать, особенно Айрис. А Брайан тебе не помешает, — он совсем не избалован, можешь мне поверить!
— Возможно, я так и сделаю, — ответил Барт, взглянув на календарь. — Но только после маминого дня рождения.
8
Несколько дней подряд Хейзл пыталась связаться с Лили, но нигде не могла ее найти. Ей нужно было выяснить, чья история более правдива. Правда ли, что четыре союзницы Лили в свое время пытались соблазнить Барта или наоборот? В глубине души она все больше склонялась к первой версии.
Но телефон Лили не отвечал, а ее мать тоже ничем не смогла помочь Хейзл.
— Мне так жаль, дорогая, — сказала она, — но Лили уехала отдыхать. Она даже не сказала мне, куда! Это весьма некрасиво с ее стороны, особенно если принять во внимание события последних двух недель!
— Да, действительно, — сухо согласилась Хейзл.
— К счастью, она пришла в себя и, когда мы виделись в последний раз, выглядела почти счастливой. Кажется, Лили наконец забыла этого ужасного человека, Барта Ардена.
Хейзл мельком глянула на свое отражение в зеркале, словно миссис Эванс могла увидеть ее лицо.
— Да, — подтвердила она, — я тоже на это надеюсь. А вы не знаете, с кем она уехала?
— Это как раз самое интересное! Ты читала статью, где история ее романа с Бартом приведена полностью?
— Конечно, — горько усмехнувшись, подтвердила Хейзл.
— Мне очень не понравились некоторые выражения Лили, но ее фотография в шезлонге просто великолепна, правда? Лили выглядит очаровательно!
Хейзл поморщилась. Видимо, материнская любовь действительно ослепляет.
— Да, — пробормотала она.
— Так вот, после того, как появилась эта статья, в газету начали приходить письма! Редактор был очень доволен, потому что интерес к газете вырос, и повысил Лили зарплату. Я надеюсь, — с беспокойством добавила она, — что Лили окончательно придет в себя! Последнее время она пила слишком много. Должно быть, он действительно хорош собой, этот Барт Арден, — насколько я могу судить по одной довольно нечеткой газетной фотографии. Так что я вполне понимаю ее чувства к этому человеку.
Интересно, подумала Хейзл, Барт грозил кулаком фотографу до или после того, как был сделан этот снимок? Ему грозила скандальная известность, и она в очередной раз ощутила чувство вины.
— Когда ты навестишь нас, дорогая? — спросила миссис Эванс.
— Я… — начала Хейзл и остановилась. Пожалуй, лучше не говорить матери Лили о том, что она ждет Барта, который должен отвезти ее в свой загородный дом, чтобы начать подготовку к семидесятилетнему юбилею своей матушки!
— Боюсь, не скоро, — наконец произнесла она. — Пожалуйста, передайте Лили, что мне нужно срочно поговорить с ней.
Хейзл закончила разговор как раз в тот момент, когда к дому подъехал автомобиль.
Сердце ее лихорадочно застучало. Она выглянула в окно и увидела знакомый четкий профиль за стеклом.
Барт распахнул дверцу и выбрался наружу. На нем были старые потрепанные джинсы и видавшая виды кожаная куртка, но даже в таком наряде он был неотразим.
Его черные волосы слегка растрепались, а глаза сияли как два темных сапфира. Хейзл невольно вспомнила ощущение его рук на своей талии, когда они танцевали в тот февральский вечер, вкрадчивую интонацию, словно он говорил о чем-то, понятном только им обоим… Интересно, каково оказаться в постели с таким мужчиной?
— Здравствуйте, Барт, — спокойно произнесла она.
— Привет.
Он постарался произнести это, как можно небрежнее и пристально взглянул на Хейзл. В холодном ясном свете весеннего дня его гнев, бушевавший во время разговора с Брустером, почти полностью улетучился. В конце концов, она согласилась работать на него, а сейчас это все, что ему нужно…
— Вы готовы? — спросил он.
Хейзл кивнула.
Барт не был уверен, что эта женщина нравится ему такой, как сейчас — спокойной и вежливой.
— Не хотите ли выпить кофе? — спросил он, кивком головы указывая на небольшой ресторанчик.
Хейзл была крайне удивлена. Она ожидала грубых отрывистых распоряжений, а не проявлений внимания.
— Нет, спасибо. Мы можем ехать.
— Хорошо, — кивнул Барт и принялся укладывать на заднее сиденье скромный багаж Хейзл, искоса наблюдая за ней.
Его в очередной раз слегка разочаровал ее наряд. За исключением Валентинова дня, когда она появилась на балу в роскошном пурпурном одеянии, Хейзл очевидно, придерживалась принципа «чем незаметнее, тем лучше».
На ней были брюки песочного цвета — должно быть, джинсы она сочла неподходящими для деловой поездки, подумал Барт, — и кремовый свитер, поверх которого был наброшен коричневый жакет. Отчего она все время одевается в такие неброские, пастельные цвета, словно стремясь оставаться на втором плане, недоумевал он. В пурпурном бальном наряде она была намного привлекательнее! Хотя, возможно, скромный стиль в ее одежде призван не привлекать излишнего внимания?
Барт взглянул в побледневшее усталое лицо Хейзл, и ему вновь захотелось позаботиться о ней.
— Я открою окно в машине, — сказал он. — Судя по вашему виду, вам не повредит немного свежего воздуха.
— С чего это вы так любезны? — с подозрением спросила Хейзл.
— Этого требует элементарный здравый смысл, — отвечал Барт. — Вы ведь приехали сюда работать, верно? А значит, я должен заботиться о вас — мне совсем не хочется, чтобы вы снова убежали в расстроенных чувствах в тот самый момент, когда все начнут петь: «С днем рожденья тебя!»
Хейзл почувствовала легкое разочарование, но постаралась скрыть его и уселась на переднее сиденье машины.
— Я никогда не вела себя так непрофессионально!
Барт искоса посмотрел на нее, занимая водительское место.
— Значит, вы считаете, что устроить скандальное шоу с участием пятерых разъяренных фурий — это свидетельство профессионализма?
Она отодвинулась, думая о том, что если бы его ноги не были такими длинными и стройными, ей гораздо легче было бы отвести от них взгляд.
Барт хорошо понимал, что она чувствует по отношению к нему, то же самое, что и он к ней! Это было написано у Хейзл на лице и проявлялось в каждом жесте.
— Вы часто устраивали домашние вечеринки? — спросил Барт, чувствуя необъяснимый приступ ревности к ее прошлому, когда она, возможно, встречалась с другими мужчинами.