– Наносить удар надо сплеча.
Гилберт вздрогнул, но завершил удар и повернулся к Марку, держа меч обеими руками, словно готовился атаковать. Смерив взглядом нежданного гостя, он выпрямился и опустил деревянное оружие:
– Тогда научи.
Слова прозвучали как вызов, а не просьба. Марк усмехнулся:
– В свое время моим учеником был герцог де Куси, сомневаюсь, что ты так же талантлив.
Гилберт вскинул голову:
– Можем проверить.
То же мог ответить и де Куси. Марк был старше его всего на пять лет, однако после смерти отца Ангеррану был нужен рядом мужчина и наставник. Сам Марк, возможно, мечтал о младшем брате, который бы занял место того, кто умер при рождении.
Но зачем ему сейчас возиться с этим юношей? Для того чтобы он мог защитить Сесилию, когда ему придется уехать?
– Что ж, начнем.
Несколько последующих часов они отрабатывали удары, нападали и защищались, потея, несмотря на холодную погоду. Деревянные мечи не могли ранить человека, но были достаточно тяжелыми, после них настоящее оружие будет казаться пушинкой. Во дворе появлялись рыцари и сквайры, смотрели с насмешкой, давали советы и подначивали.
Когда стала опускаться тьма, Марк и Гилберт вернулись в замок, обсуждая доспехи и щиты, подшучивая над тем, как хорошо спится после боя даже на твердой земле.
– Когда я буду готов? – спросил Гилберт. – Хочу отправиться в крестовый поход.
Марк едва сдержался, чтобы не ответить: «Никогда».
Да, тело натренировать несложно, если есть желание и сила воли, но вот дух никогда не окрепнет настолько, чтобы равнодушно резать и убивать. Марка часто посещали воспоминания, заставлявшие пожалеть о том, что он делал.
– Это от многого зависит, – пожал он плечами. – Посмотрим.
Несколько дней спустя Сесилия распаковывала последний сундук, прибывший из Виндзора в Вестминстер, и нашла незнакомую ей шкатулку.
– Это ваша, миледи?
– Нет. Что это? Какие-то украшения, которые ты забыла?
Только у принцессы могло быть столько драгоценностей, чтобы она могла о каком-то забыть.
– Возможно, это послание от управляющего замка о состоянии арсенала.
Еще одно дело, о котором давно стоило подумать.
Шкатулка не была закрыта на замок, она подняла крышку. Внутри оказались листы бумаги с набросками. Дрожащей рукой, уже догадываясь, что это, Сесилия достала их и принялась перебирать. Рисунки эффигии отца.
Она вспомнила, что последний раз видела их перед самой гибелью мамы. Та дала последние распоряжения и убрала эскизы всех представленных вариантов подальше от глаз. Но где же рисунки надгробия мамы?
– Де Куси будет здесь после полудня. Я должна сказать ему…
Голос Изабеллы вывел Сесилию из задумчивости.
– Вы уверены, миледи?
Она пока не видела признаков беременности, в конце концов, женский цикл может нарушиться и по другим причинам.
Однако Изабелла, безмятежная, словно Мадонна, сидела, прижав руки к животу, словно уже чувствовала младенца в чреве.
– Я должна ему сказать.
Она знает наверняка или хочет в это верить?
– Но что же тогда делать? Ваши родители…
– Я хочу, чтобы он знал. Об остальном подумаем позже…
Вошла служанка, и дамы замолчали.
– Леди Изабелла, к вам герцог де Куси и шевалье де Марсель.
Принцесса явно была удивлена.
– Должно быть, он решил, что Марку лучше его сопровождать, – нашлась Сесилия. – Я займу его, вы сможете поговорить с графом.
Служанка удалилась. В комнату вошли мужчины. Бросив на фрейлину многозначительный взгляд, Изабелла встала и подошла к Ангеррану.
– Пойдемте. – Она взяла его за руку и повела во внутренние покои. – Мне надо вам что-то сказать, – бросила она через плечо.
Сесилия и Марк несколько секунд смотрели друг на друга во все глаза и одновременно отвели взгляд, смутившись. Сколько же времени прошло с их последней встречи? Казалось, много месяцев.
Из соседней комнаты доносился голос Изабеллы, но слов разобрать было невозможно.
– Марк, подойдите, – произнесла Сесилия, делая несколько шагов подальше от стены. Она должна быть уверена, что герцог ничего не услышит.
– Что случилось, Сесилия?
– Посмотрите, это эскизы эффигии отца.
Он подхватил один листок и принялся разглядывать со знанием дела.
– Хорошее надгробие. Оно подходит храброму воину.
Ей были приятны похвалы человеку, которого он никогда не знал. К тому же врагу.
Она оглядела рисунки, и фигура в доспехах неожиданно показалась ей чужой. Лицо было совсем незнакомым, может, это связано с тем, что скульптор никогда не видел отца, только маму?
– А что с надгробием матушки?
Сесилия так долго полагала, что еще есть время, она разберется с этим позже, а потом и вовсе предпочла забыть об этом. Она вздохнула:
– Мама выбрала несколько вариантов, но… я не знаю точно, чего бы ей хотелось.
– И что ты решила?
Сесилия убрала рисунки в шкатулку и захлопнула крышку. Она опять не смогла принять решение под натиском эмоций.
– Я предложила мастеру сделать на свое усмотрение.
Сейчас она предпочитала не задумываться о том, что настанет день, когда ей придется вернуться домой и увидеть его творения. Она поспешно отошла от шкатулки, будто она была живой.
– Не могу смотреть на них и каждый раз вспоминать, что родителей больше нет.
– Бог милостив, родители всегда умирают раньше детей.
И все же она не простила Бога.
– Ты считал это милостью, когда Бог забрал твоих родных?
Марк нахмурился и покачал головой:
– Нет, конечно.
Она вновь думает лишь о себе, не заботясь о чувствах других. Сесилия коснулась его плеча:
– Прости меня. Я не должна вести себя как капризный ребенок. Не стоит бередить старые раны, ни твои, ни мои.
– Я ушел из дома, когда мне было семь лет. Родителей уже очень давно нет в моей жизни.
Он был настоящим мужчиной, рыцарем, ей было сложно даже представить, что человек может быть наделен такой силой духа.
– Ты их совсем не помнишь?
– Разумеется, помню. – Марк резко вскинул голову, будто услышал в ее словах укор. – Отец учил меня сражаться, он говорил, что я должен стать достойным рыцарем и всего добиться сам, ведь у меня нет земли. А потом он отправил меня к герцогу де Куси, отцу Ангеррана. Он очень верил в меня, раз смог убедить знатного господина принять его ребенка.
Марк замолчал. Разговор за стеной велся на повышенных тонах. Сесилия занервничала. Необходимо отвлечь от них внимание Марка.
– А потом твой отец погиб?
– В битве при Креси.
– Выходит, твой отец пал от руки англичанина. Возможно, моего отца.
Сесилия заморгала. Она ненавидела его за то, что он был врагом, убившим ее отца, а получается, Марк потерял отца из-за ее соотечественников. Она была его врагом, а не он.
– И ты… ты ничего не сказал мне, когда слышал мои обвинения? Но почему?
Де Марсель пожал плечами:
– В моей жизни было немало противостояний, к чему еще одно?
Вместо того чтобы уничтожить собственных демонов, она предпочла изливать злость на других. В частности, на Марка де Марселя. Повела бы она себя иначе, если бы он сразу открыл ей правду?
– Ты благородный человек, Марк де Марсель, хотя и говоришь, что честью сейчас часто пренебрегают.
Она была так поглощена своими чувствами, что не сразу заметила, какой добрый и сострадательный этот суровый рыцарь. Сесилия вздохнула, услышав звуки смеха и музыки из соседней комнаты.
Марк покачал головой и задумчиво произнес:
– Когда отпускаешь то, что приносит боль, становится легче идти дальше. Первый шаг дается с трудом, но потом, если твердо стоишь на ногах, извилистая тропа кажется уже не такой ухабистой.
Мудрость, обретенная благодаря трудностям пути. Она всегда считала Марка слишком черствым, а оказалось, это сила, приобретенная благодаря тяготам жизни, именно она помогла израненному сердцу не перестать биться. Он заставил себя жить и не цепляться за прошлое, перестал постоянно себя жалеть.
А она не смогла.
– Ты не просто хороший, но и очень мудрый. Мне стыдно, что я не поняла этого сразу.
Она надеялась, что Марк улыбнется, но ошиблась.
– Мудрый? Скорее упрямый.
– И храбрый. Ты нашел в себе силы принимать удары судьбы с высоко поднятой головой.
Марк отвернулся и посмотрел в окно на бледное зимнее небо:
– Не всегда. Рядом с тобой я становлюсь другим.
Внезапно Сесилия ощутила невероятный прилив сил. Она тоже может стать храброй. Готовой рисковать, не зная, сколько времени им отпущено, когда настанет тот момент, когда им предстоит расстаться.
– Будем оба храбрыми, поддержим друг друга. Пусть у нас всего несколько недель…
Как глупо. Неразумно. В любой день, возможно, завтра, король назовет имя ее супруга, и она пойдет под венец. Даже если им удастся сохранить все в тайне и об их отношениях никто не узнает, ей будет еще тяжелее уйти, зная, что счастливые мгновения можно было продлить.
Сесилия затаила дыхание и ждала, какое решение примет Марк. За стеной весело смеялась Изабелла.
– Похоже, у них все хорошо, – заметил Марк.
– У нас тоже может получиться, если мы не позволим себе…
– Лишнего.
– Именно. Пока я…
Пока она не выйдет замуж. Или он сможет уехать. До тех пор, пока не случится то, что разведет их пути. Сесилия была готова пойти на это, даже если потом голос совести будет долго мучать ее упреками.
– До Пасхи?
В комнату вошли Изабелла и Ангерран. Сесилия и Марк больше ничего не сказали друг другу, лишь коротко попрощались. На пороге Марк повернулся и улыбнулся ей, и она поняла, что последние недели перед Пасхой будет мечтать, чтобы эта зима продлилась дольше.
Глава 16
Через несколько дней Изабелла потеряла ребенка. Она с утра жаловалась на боли в животе, удалилась в спальню и легла, позвала Сесилию, которая просидела рядом с принцессой до самой ночи. Кровотечение было сильнее, чем при обычных ежемесячных недомоганиях, по причине, о которой они узнали позже.