Когда, обессилев, они лежали на траве, он прижимал ее к себе, не представляя, что еще сделать, чтобы удержать рядом. К тому же так он не мог видеть ее глаза.
Марк долго убеждал себя, что непременно найдет выход завтра, через несколько дней или в следующем месяце, но время прошло, и ничего не изменилось. Им придется расстаться.
Глава 21
Люди короля получили что хотели и покинули Лосфорд, не задав ни одного вопроса о графине и де Марселе. Корабль отплыл во Францию, де Куси вернулся в Лондон. Если Марк и думал об этом, то не признался Сесилии.
Она же начала действовать с таким вдохновением, будто очнулась от долгого сна. Она видела, что и как делали родители, знала, с чего начать и на что обратить внимание. Всегда знала, но думала, что мама с отцом будут жить долго, справятся с делами сами и еще многому научат ее.
Оставшись одна, Сесилия больше всего на свете боялась, что у нее не получится вести дела так, как должно, как от нее ожидали. Она предпочла отстраниться от всего, словно всерьез верила, что родители могут восстать из могилы и укорить ее за поступки, недостойные оставленного ей титула.
Но сейчас она впервые чувствовала себя сильной. Марк помог ей понять, что она самостоятельная личность, а вовсе не носительница титула. Потом она осознала, что родителей связывало нечто большее, чем долг, мама не просто так решилась указать на это и увековечить.
К сожалению, родители не могли дать ей совет, ей предстояло действовать быстро и решительно, чтобы закончить дела до приезда мужа. И до отъезда Марка.
Марк с удивлением и радостью смотрел, как Сесилия занимается делами. Такой восторженной он ее никогда не видел. Более того, она обращалась к нему за советом, делилась новостями, принимала помощь. Их любовь освободила ее от груза прошлого.
Незаметно для себя Марк тоже втянулся в работу по подготовке замка к прибытию нового лорда. День ото дня Лосфорд становился все лучше, и Марк ловил себя на мысли, что относится к нему не как к дому Сесилии, а как к своему собственному.
Возможно ли представить, чтобы это было так? Почти вся его жизнь прошла рядом с Ангерраном в неприступном и величественном Куси. Но это был не его дом. Помогая Сесилии, он часто думал о короле Эдуарде и его резиденции в Виндзоре, который будет стоять много лет, и никто не сможет его завоевать. Лосфорд так же будет защищать Сесилию.
Дни шли один за другим.
Марк решил, что завтра начнет готовиться к отплытию домой. Завтра он погрузит на борт лодки все необходимое, а сегодня осмотрит вместе с Сесилией западную стену и арсенал.
За все это время они и словом не обмолвились о скором расставании. Каждый день они проживали так, будто он был последним им отпущенным, радуясь, что обрели друг друга. Ночи постепенно стали для них важнее дня. Они могли заниматься любовью и лежать рядом, представляя, что за пределами этой кровати в целом мире ничего нет.
Каждое утро Марк вставал рано и уходил к себе, чтобы их не видели слуги. Потому, как считала Сесилия, ей удавалось сделать вид, что де Марсель угрожал ей и она находится здесь вынужденно.
Выйдя из ее комнаты, Марк шел в башню, на то место, которое она ему показала. Несколько дней туман скрывал все – бухту, море, небо. Даже земля не была видна с такой высоты. В плохую погоду безрассудно даже думать о пересечении Ла-Манша. Невозможно будет увидеть встречное судно, даже если оно подойдет близко, а это огромная опасность. Нельзя будет разглядеть, что впереди.
Марк стоял и смотрел, как над горизонтом появляются первые лучи солнца, а потом и само светило. Казалось, он смотрит на самый край земли, отмеченный скалистой белой полосой. Когда было ясно и можно было увидеть даже холмы на противоположном берегу, он вглядывался вдаль и убеждал себя, что должен собраться с духом и вернуться. Вот только куда?
Через десять дней умер новорожденный жеребенок, повар обжег руку, а Сесилия поругалась с прачкой. Ночью она прижалась к Марку, стараясь сдержать навернувшиеся слезы.
– Я никогда не разберусь во всем до конца. Как у мамы получалось с легкостью управляться с хозяйством?
Марк погладил ее по плечу:
– Думаю, она вечером забиралась в постель к мужу и жаловалась на трудности.
Сесилия приподняла голову. Она никогда не думала о родителях… с этой точки зрения. Сейчас же это казалось понятным и естественным.
– Кроме того, – продолжал Марк, – ты ведь не знала родителей, когда они были молоды и неопытны. Поверь, ни один рыцарь не выигрывает свой первый турнир.
Сесилия села в кровати, ощущая себя неразумной маленькой девочкой.
– Графине приходится многому учиться.
– И рыцарю тоже. Это занимает годы.
– Но ты ведь всему научился.
Он пожал плечами, стараясь проявить скромность, но его выдала самодовольная улыбка.
– Я умею достаточно, чтобы учить других.
– Например, герцога де Куси.
– Не только его. В Вестминстере я дал несколько уроков Гилберту.
– Гилберту? Они пошли ему на пользу? – Бедный мальчик. Будь ее отец жив, он бы научил его всему, что необходимо рыцарю.
Марк ухмыльнулся:
– Бьюсь об заклад, этот юнец однажды сможет выбить меня из седла.
– Сегодня я чувствую себя так, будто меня выбили из седла.
Он поцеловал ее:
– Дай себе время. Все образуется.
Засыпая, Сесилия думала о днях, проведенных с Марком. Такого в ее жизни больше точно не будет.
Марк уедет, она выйдет замуж и будет учить дочь или сына правилам Лосфорда.
Внезапно она осознала, чего хочет больше всего на свете. Это было непросто признать, как и смерть родителей, но и забыть невозможно. Она мечтала не о сыне от супруга, выбранного королем, а о мальчике, у которого будут золотистые волосы, карие глаза и широкие плечи, как у Марка де Марселя.
Шли дни, и Марк думал о Франции, берега которой часто видел на рассвете, все меньше, а о Лосфорде, который уже неплохо изучил, все больше. Желание вернуться домой слабело. Ситуация в стране была сложной, повсеместно проводились казни. Зачем ему возвращаться? Оставил ли он там нечто для себя важное? И что его ждет? Опять сражения? Да, с Англией был заключен мир, но планировался новый крестовый поход.
Марк часто задумывался о смысле военных кампаний. Кому они приносили пользу? Стране или королю?
Он представил, что вернулся домой, и отчетливо понял, что это не сделает его абсолютно счастливым. Он хотел иметь семью, дом, детей, за которых имеет смысл обнажать меч. Все остальные причины стали казаться ему несущественными, пустыми, как и многие принципы рыцарства.
Чем больше Марк размышлял, тем яснее ему становилось, что он должен остаться. Конечно, Сесилия не сможет быть с ним, но, сбежав, он предаст себя и своего короля. И бросит пятно на доброе имя графини Лосфорд. Кроме того, он косвенно признает, что их отношения ничего для него не значат, их любовь была фантазией.
Марк не представлял, как заговорить об этом с Сесилией. Он человек дела, значит, за него должны сказать его поступки. Наблюдая, как над горизонтом поднимается солнце, Марк принял решение. Теперь он хорошо знал, как будет действовать. Он сдастся королю.
Несколькими днями позже Сесилию разбудил громкий стук в дверь.
Открыв глаза, она заморгала и посмотрела на окно. Еще темно? Марк, который в силу привычки всегда спал чутко и был начеку даже во сне, уже одевался, хотя скрыть, где он провел ночь, было бы невозможно. Сесилия показала под кровать, надеясь, что он все же пожелает спрятаться, но он уже держал в руке меч.
Вторжение в такой час не могло сулить ничего хорошего.
– Миледи, проснитесь.
Она растерянно посмотрела на лежащее в стороне платье, до самого подбородка натянула одеяло и позволила управляющему войти. Они с Марком старались быть осторожными, но сейчас поздно пытаться что-то скрыть.
Генри вошел и, не взглянув на Марка, обратился сразу к графине:
– Прибыл сэр Гилберт, миледи. С посланием от короля.
Разумеется, его величество велел ему привезти Сесилию. Она предполагала, что так выйдет.
– Значит, граф вернулся из Ирландии?
– Еще нет, миледи.
Она едва сдержала вздох облегчения.
Генри перевел взгляд на Марка:
– Королю нужен он.
Такого поворота Сесилия не ожидала. Если так, значит, король в бешенстве. Ничто хорошего не может ждать в будущем заложника, решившегося на побег.
– Как он узнал? Как он узнал, что ты здесь?
Лицо Марка стало таким, как, вероятно, перед началом битвы.
– Ангерран. Он понял, что я исчез, и догадался.
– Даже если он все понял, зачем рассказал королю?
– Все из-за принцессы.
Изабелла. Он поделился с ней подозрениями в частном разговоре.
Их прервал управляющий:
– Он говорит, миледи, что король скоро будет здесь.
Сесилия дала спешные распоряжения и велела Генри сказать Гилберту, что она вот-вот выйдет.
Следовало ожидать, что такой момент наступит, она знала, что рано или поздно придется расстаться с Марком, но каждый день молила Бога дать им еще один день, и еще…
Как неразумно она себя вела!
Сесилия металась по комнате, пытаясь отыскать то гребень, то зеркало, одновременно пытаясь найти способ смягчить ситуацию.
– Ты должен исчезнуть, – заявила она Марку. – Я скажу Гилберту, что ты был здесь, но уехал. В гавани есть лодка, которую иногда используют для ловли рыбы, возьми ее. – Она подошла к окну, чтобы понять, хорошая ли сегодня погода. – Генри принесет на берег продукты и воду. Моим людям можно доверять. А я пока отвлеку Гилберта. У тебя будет время.
– Сесилия!
Его резкий тон заставил ее обернуться. Ей было больно даже смотреть на него, зная, что это в последний раз. Она была наивна, убеждая себя, что у них еще есть немного времени. Сейчас его не осталось даже на последний поцелуй.
– Поторопись.
– Сесилия, я никуда не поеду.
– Что?
– Я никуда не поеду. – Лицо его омрачилось. – Я решил сдаться.