Люсьена это совершенно не огорчило, ибо Пий VII – который пользовался его услугами в качестве официального дипломата, – даровал ему в обмен на заем в 50 000 франков папский удел Канино, некогда принадлежавший роду князей Фарнезе. Поэтому в 1814 году Люсьен на совершенно законных основаниях стал князем Канино. Он вел прекрасную спокойную жизнь, наслаждаясь своими коллекциями картин, античностей и книг. Его семья росла, Александрина родила 12 детей (плюс 2 дочери от первого брака мужа и одна – жены), что не мешало ей писать многочисленные исторические и поэтические труды, так что духовная жизнь супругов была более чем наполненной. В 1807 году Наполеон вызвал Люсьена в Мантую и вновь стал предлагать ему короны либо Португалии, либо Италии, угрожая при отказе заключением в лечебницу для умалишенных Бисетр. Опять-таки, ценой был отказ от Александрины. Император даже соглашался, что она может проживать неподалеку от мужа, но считаться его любовницей. Люсьен наотрез отказался, однако, здорово перепугался.
В 1809 году Папская область была аннексирована и присоединена к королевству Италия. Папа оказался государственным узником в Савоне, Люсьен же попал под надзор французского военного комиссара. Он попытался бежать со всей семьей в Америку через Мальту, но был интернирован вместе с женой и детьми на четыре года в Англии. Он вел там образ жизни английского помещика, открыл свой дом для ученых, астрономов и соседей с литературными и художественными склонностями, причем отвергал все попытки англичан перевести его в стан врагов брата. Особое внимание Люсьен уделял воспитанию своих многочисленных детей. Братья примирились только во время Ста дней, и именно Люсьен составлял второе отречение императора. После этого он вернулся в Рим, где и закончил свои дни, в полном довольстве и спокойствии среди обширных коллекций произведений искусства, а его многочисленные потомки разлетелись по всей Европе.
Будущие поколения их отпрысков проявляли сильную склонность к занятиям литературой и науками, но среди них, пожалуй, большую известность во Франции приобрели внук Люсьена, принц Ролан Бонапарт и его дочь, принцесса Мари. После детства, проведенного в большой бедности, Ролан женился на сказочно богатой дочери Франсуа Блана, создателя казино Монте-Карло и отсюда славы и процветания княжества Монако. Огромное состояние рано умершей жены позволило ему всецело отдать себя исследованиям в области географии, которым он посвятил всю свою жизнь. Его единственная дочь Мари (1882–1962) в 1907 году вышла замуж за принца Георга Греческого, сына короля Георга I и его супруги, урожденной великой княжны Ольги Константиновны Романовой, породнившись, таким образом, с русскими царями и королями Великобритании, Испании и Дании.
Но светская жизнь мало прельщала ее, и, после ряда шумных внебрачных связей, принцесса Мари решила посвятить себя науке. В 1920 году она отправилась в Вену, чтобы изучать под руководством самого Зигмунда Фрейда столь модную теорию психоанализа. Она стала одной из его самых преданных учениц и немногих друзей. Именно Мари заплатила огромную сумму, позволившую спасти Фрейда от уничтожения нацистами, и щедро финансировала последний год его проживания в Лондоне. Мари Бонапарт основала Французское общество психоанализа, Французский институт психоанализа и «Французский журнал психоанализа», перевела на родной язык ряд трудов Фрейда. Она сама является автором ряда работ по садомазохизму, бессознательному убийц и сексуальности женщины.
Элиза, великая герцогиня тосканская
Неизвестно по какой причине – а, вполне вероятно, по той, о которой пойдет речь ниже в рассказе о Луи Бонапарте, – Элиза (1777–1820) не обладала привлекательностью своих братьев и сестер. Она была дурного телосложения, что называется, ширококостная, с некрасивыми конечностями. По воспоминаниям мадам де Ремюза, «те предметы, которые мы называем руками и ногами, выглядели так, будто их наугад прикрепили к ее телу… чрезвычайно неприятное телосложение». Ее совершенно не красило суровое, повелительное выражение лица, что еще более усугублялось резкой и высокомерной манерой держаться.
– У Элизы мужество амазонки и, подобно мне, она не переносит, чтобы ею управляли, – объяснял Наполеон.
Элиза получила хотя и незаконченное, но очень неплохое образование. С 1784 года она обучалась в самом престижном учебном заведении для неимущих девушек дворянского происхождения Сен-Сире, основанном еще морганатической женой Людовика ХIV, мадам де Ментенон. Видимо, оттуда она вынесла и любовь к театру, ибо там существовала традиция представлять трагедию Расина «Эсфирь», написанную по заказу основательницы специально для этого учебного заведения. Правда, Наполеону пришлось забрать сестру оттуда, когда в 1792 году Сен-Сир закрыли в Великую французскую революцию как институт чисто аристократический.
По бедности и малопривлекательной внешности Элиза, по меркам того времени, долго не выходила замуж. В конце концов, в 1797 году ей сделал предложение Феличе-Паскуале Бачокки, происходивший из обедневшей корсиканской дворянской семьи. Он с трудом дослужился до капитана при старом режиме, да и то после революции ему пришлось уволиться из армии. Наполеон прекрасно знал, что как офицер этот молодой человек ничего не стоит и отказывался давать согласие на этот брак, но его все-таки уломали. Исчерпывающую характеристику мужу Элизы дал впоследствии австрийский политик, князь Меттерних: «Бачокки – приличный человек, но демонстрирует полное отсутствие интеллектуальных способностей». Так он и прожил всю свою жизнь в тени влиятельной жены, закрывая глаза на ее измены и не отказывая себе в удовольствиях на стороне.
Элиза, единственная из сестер Наполеона, обладала политической властью. Когда, по мере его восхождения, она впервые переехала жить в Париж, то проживала вместе с семьей Люсьена. Их обоих чрезвычайно влекло к себе искусство, в особенности, театр, и в столице у них был салон, который посещали художники Давид и Гро, писатель Рене де Шатобриан, а также поэт Луи де Фонтане, по слухам, ее любовник. Люсьен писал в 1801 году:
«Элизу совершенно захватили ученые. Ее дом – это судилище, куда авторы приходят получить приговор».
Луи де Фонтане будто бы мало подходил на роль любовника: маленького роста, толстенький, на 20 лет старше Элизы, однако же встает вопрос, каким образом ему удалось получить так много милостей от Наполеона? Депутат, председатель законодательного корпуса, сенатор, граф, Великий магистр университета с дополнительным жалованьем 60 000 франков, – здесь дело явно попахивало высоким заинтересованным покровительством. Невзирая на поэтический склад души, Фонтане очень хорошо осознавал силу лести, которой переполнены его письма к Бонапартам. Вот что писал он Люсьену, сообщая о предстоящих родах своей жены:
«Если родится сын, он будет обладать вашим гением; если дочь – добродетелями вашей сестры».
Интеллектуальные устремления Элизы заходили настолько далеко, что она даже собиралась основать общество женщин-литераторов, но тут дела ее брата пошли в гору, и оказалось, что политика выглядит намного привлекательнее и ощутимо выгоднее. Когда Наполеон стал императором, Элиза была расстроена, что не получила титул «ее императорского высочества», но вместе с Каролиной сумела добиться вожделенного отличия. В виде вознаграждения брат сделал ее сначала княгиней Лукки и Пьомбино, где она действовала вполне как просвещенная правительница, способствовала развитию промышленности и сельского хозяйства, в частности, разведению шелковичных деревьев, покровительствовала искусству и литературе, возродила мраморные каменоломни Каррары и для начала заказала выдающемуся скульптору Антонио Канове изваяния всей императорской семьи. Когда все Бонапарты были увековечены, менее именитые ваятели взялись за наполеоновских маршалов, а далее было налажено производство из этого благородного камня чисто утилитарных изделий. Придворным скрипачом, как в Лукке, так потом и во Флоренции, состоял великий Никколо Паганини, с которым у княгини, по его собственному признанию, был довольно длительный роман. Бачокки в звании генерала командовал вооруженными силами и брал у Паганини уроки игры на скрипке.
Если уж зашла речь о любовниках Элизы, то прежде всего достоин упоминания Лесперю, бывший секретарь маршала Бертье, которого направили в Лукку советником в помощь Элизе. По бедности – цивильный лист княгини был столь скуден, что она не могла позволить себе нуждающихся любовников, – она вступила с ним в связь, ибо этот каприз практически ничего ей не стоил. Лесперю честно отрабатывал свое жалованье, давал ей советы по управлению и финансам, писал проекты указов и отчетов. Роман продлился всего полтора года, ибо Наполеон отозвал исполнительного служаку, чтобы назначить его управляющим завоеванной Силезией. Однако Лесперю имел дурное обыкновение довольно откровенно рассказывать о том, как Элиза на пятачке площадью в несколько квадратных километров подражала манере правления Наполеона, корчила из себя Семирамиду, изучала Макиавелли и проявляла все склонности к деспотизму. Тяготение к роскоши у нее было такое же, как и у всех Бонапартов: в одной только Лукке она отремонтировала и меблировала для своей семьи пять дворцов, блиставших истинным великолепием.
После отъезда Лесперю Элиза обзавелась постоянным фаворитом, конюшим Бартоломео Ченами, с внешностью итальянского тенора, прекрасными манерами и редкими способностями источать самую подобострастную лесть. Он стремительно вырос до Великого конюшего, а затем до генерального директора народного образования. Княгиня выхлопотала для него Золотой орел ордена Почетного легиона, назначила пенсию в 40 тысяч франков и передала хороший кусок от конфискованной церковной собственности, что сделало его одним из самых богатых людей Лукки. Невзирая на такие слабости сердца, Элиза настолько умело управляла своим небольшим уделом, что в 1809 году Наполеон сделал ее великой герцогиней тосканской.