Здесь с ее испорченным настроением Лии тоже не было места, и она решила вернуться назад к гостям. Вышла с кухни, прикрыла за собой дверь. Сделала пару шагов в направлении коридора, и тут...
– Что Игорь? Тебе больше всех надо, да?
Этот голос, без сомнения, принадлежал Гольцову. Только сейчас он звучал совершенно иначе. Не так, когда Дмитрий обычно разговаривал с ней. И настолько поразительной была эта перемена, что Лия сразу даже не смогла распознать, чего в этом голосе сейчас было больше: угрозы или ненависти.
Вот уж никогда бы она не подумала, что раздавленный обстоятельствами, одинокий и всеми брошенный Гольцов может кому-нибудь еще и угрожать. А он угрожал, сомнений не было.
– Еще раз увижу тебя рядом с ней, башку твою плешивую откручу, понял?!
Игося отчетливо икнул, а потом еще и еще раз, и все это молча. Боится? Наверное... Но от былого напора, с которым тот наскакивал на нее, утащив в Светкину кухню, не осталось и следа. Что за дела, интересно?..
– Что ты ей сказал, Гоша?! Быстро и по слогам... Что ты ей сказал?! – с прежним напором зазвучал голос Гольцова после непродолжительной паузы.
И Игося вдруг захрипел и закашлялся. А Лия перепугалась.
Что там, интересно, происходит сейчас? За коридорным углом что: кого-то душат или пытаются убить?!
И она сделала вперед еще несколько шагов, чтобы не продолжать догадываться, а увидеть, убедиться.
Мужчины, будто тайные любовники, мгновенно отпрянули друг от друга. Оба всклокоченные, вспотевшие, с багровыми лицами. Пиджак у Игоси сполз с толстых плеч. Рубашка в том месте, где на ней отсутствовали пуговицы, разъехалась, выставив на обозрение нагое некрасивое тело. Гольцов в сравнении с ним безусловно выигрывал. Если не считать надорванного кармана на пиджаке да раскрасневшейся физиономии, то он почти не пострадал.
– Вы что же, дрались здесь? – Лия подбоченилась, нахмурившись, и посмотрела на них холодно и зло, как обычно смотрела на подопечную шпану. – Или тайной страсти предавались? Отвечать!
Гольцов, надо отдать ему должное, даже и бровью не повел. Отвернулся, ссутулился и через минуту растворился в дверном проеме гостиной. А Игося, стоило Дмитрию Игоревичу исчезнуть, вдруг жалобно всхлипнул. Поднял на Лию несчастные глаза и, судорожно поправляя на себе одежду, прошептал сдавленно:
– Я же говорил тебе! Предостерегал!.. Зачем ты его сюда привела?! Зачем?! Он страшный, опасный человек!
– И чем же он опасен? – Лия недоверчиво сморщилась.
Игосе она не особенно верила, тот хоть и не слыл вруном, но приукрасить что-либо, сгустить краски было его коньком.
Чем мог быть опасен Гольцов, она не представляла. Мишаня во всех подробностях рассказал ей его историю. И она не усмотрела в ней ничего такого, что могло бы навредить ей каким-то образом. Ей случалось соприкасаться и с куда более серьезными обстоятельствами. Ничего, уцелела. Чего же тогда Игося стонет?..
– Ну! Чего молчишь, Игорь? Чем Гольцов может быть мне опасен? – поторопила она его с ответом, да еще и немилосердно стукнула его по жирной спине между лопаток. – Говори! Что такого знаешь ты, чего я не знаю?!
Игося молчал непозволительно долго. Из гостиной уже начали выглядывать любопытные. Из кухни мимо них успели пронести торт, и гвалт теперь за столом поднялся невообразимый. Сейчас кто-нибудь, Галка его, например, обязательно вспомнит о них, и тогда все. Тогда она уже никогда не узнает, что Игося имел в виду. Встречаться с ним где-то совершенно не входило в ее планы. Да у нее и координат его никаких не было. А начни узнавать у Светки, та тут же начнет задавать вопросы. А то еще, чего доброго, Галке ее сдаст по-свойски. А оно ей нужно?..
– Его оправдали, если я осведомлена достаточно точно, – чуть мягче произнесла Лия, зашла с другого бока и, превозмогая брезгливость, осторожно подняла его лицо за подбородок. – Ну, Игорек! Чего молчим? И даже не оправдали, а выпустили из-под стражи, не доведя дело до суда. Так ведь?
– Так, так... – кивнул Игося, плотнее укладывая свой подбородок в ее ладонь.
– Ну! Чего же тогда? – Лия быстро отдернула руку и незаметно для него вытерла пальцы об юбку, передернувшись: ну до чего же противный... – В чем опасность заключается, не пойму?
– А в том! – просвистел ей на ухо Игося, украдкой из-за ее плеча поглядывая на дверь гостиной, которую кто-то догадался закрыть. – В том, что ни черта там понятно не было! И ни хрена никто не доказал, виноват он был или нет в смерти той обколотой дуры. Списали на несчастный случай, только...
– Что только?
Игося ее нисколько не удивил. Лия что-то подобное уже слышала от Мишани. И про догадки, и про предположения. Не обошел вниманием ее бывший муж и кривотолки, блуждающие в кулуарах их города. Все это они обсудили, сидя за бутылкой вина на ее кухне.
Но тут Игосе все-таки удалось ее удивить.
– Болтали одно время, что будто бы на нарах этот хитрозадуманный Гольцов специально долго отсиживался.
– Как это?
– А так, боялся мести. – Игося, заслышав скрип открываемой двери гостиной, моментально вжал голову в плечи и умолк.
Пока мимо них промчались на кухню за свежей партией салфеток и кипятка, пока вернулись обратно, пока снова не закрылась дверь, он молчал. Лия еле сдержалась, чтобы не начать его трясти. Удержала лишь природная брезгливость. Еще раз дотронуться до Игоси было выше ее сил. До того он был неприятен, ужас просто...
– Чьей мести он боялся? – поторопила Лия гневным шепотом. – Чего ты мямлишь?! По слову из тебя, что ли, выколачивать?! Давай, говори! Чьей мести он боялся? Родственников этой девушки?! Жениха, мужа, брата, свата?..
– Каких родственников, скажешь тоже! – Игося фыркнул по-лошадиному и даже осклабил крупные, будто зрелые кукурузины, зубы. – Какие могут быть родственники у наркоманки занюханной?! Кошки блохастые? Не-еет, Лийка. Дело не в родственниках, ни черта! Дело было в больших, влиятельных ребятах, что начали вдруг проявлять пристальное...
На этом их общение прервалось. Внезапное появление Галки скомкало их диалог. Невысокая и полненькая, с круглым, будто блин, лицом и всклокоченными кудряшками, она выскочила из гостиной. Рассмеялась делано и тут же, без лишних политесов, поволокла Игосю за собой обратно в полную веселого гомона комнату. На Лию Галка принципиально не смотрела. Один лишь раз удостоила ее взглядом, но каким!
«Мало тебе, да?! – говорил ее взгляд. – Своего мало, на чужого польстилась, кошка!!!»
Лия не обиделась. Плевать она хотела на Галкино ущемленное женское самолюбие. Ее теперь другое разжигало.
Что за тайны громоздятся вокруг ее соседа?! Что за темное-темное прошлое, продолжающее темным же шлейфом за ним влачиться?! Неужели все то, что нашептал ей тут Игося, имеет под собой какой-нибудь смысл и продолжение?! И Мишаня либо чего-то не понял, либо не знал. Но тогда ведь... Тогда ей нужно держаться от Гольцова подальше. Ах, как неловко вышло с этим приглашением! Как неловко...
Веселиться ей совершенно расхотелось. Она и раньше-то не преуспела в этом, а теперь и подавно. Вот дался ей этот Гольцов, что стоило из-за него так ломать голову! Что их может связывать теперь, чтобы так вот мучиться?
Сейчас они вернутся с дня рождения. Разойдутся по домам, и все. На этом, возможно, их общение и закончится. Без всякого продолжения, без всяких надежд и все такое...
Нет, это точно от безделья! На работу надо выходить. Звали же. Не так давно снова звали. Тем более что жизнь сама заставляет, заблокировав ее счет в банке. Выйдет на работу, и все забудется. И не до того станет. Некогда будет копаться в чьих-то прошлых ошибках. Своих проблем прибудет, хоть отбавляй.
Домой они возвращались все так же, не разговаривая. Только теперь молчание стало совсем другим. Ей в нем было неуютно и одиноко даже.
Гольцов отвернулся и всю дорогу таращился в окно, хотя давным-давно стемнело и ничего, кроме стремительного бега уличных фонарей и светящихся рекламных щитов, не было видно. А он все равно что-то там высматривал и к тому же молчал. И молчал так многозначительно, что Лии с каждой минутой становилось все паршивее.
Зря она все же затеяла эту колготу с днем рождения. Хотя Света и рада была и долго благодарила, провожая. Лия ничего хорошего за этот вечер не испытала. Вспоминать о том, что причина ее плохого настроения кроется в том, что она пригласила с собой Гольцова, не хотелось. Сразу начинало закипать раздражение на саму себя, а раздражаться было нельзя. Нужно было себя пожалеть. Она ведь и правда достойна жалости. В кои-то веки сподобилась выбраться из дома в люди с мужчиной, и такой конфуз...
– Всего доброго, – пустым голосом произнес Гольцов, ковыряясь ключом в замке своей квартиры и, даже не обернувшись в ее сторону, через минуту скрылся за своей дверью, правда, успел обронить запоздало: – Как-нибудь увидимся...
А вот это вряд ли! Лия усмехнулась безрадостно.
Вряд ли у них теперь получится увидеться. Понятно же, что Игося огромным жирным черным котом пробежал между ними. И не столько он сам, сколько его предостережения. Может, и стоило ей с ним увидеться где-нибудь на нейтральной территории и расспросить поподробнее, чтобы составить собственное видение и...
А разве ей это нужно?! Зачем?! Зачем, господи, ей копаться в незавидном прошлом своего угрюмого соседа, которого еще до вчерашнего дня едва замечала? Чтобы нажить себе проблем, не иначе! А из-за чего же еще?! Уж не потому, что он ей дико понравился?
Или все же понравился?
Ну, будь честна сама с собой, Лия. Ты же всегда была честна. Всегда! Понравился тебе Гольцов или нет? Нет, вопрос поставлен неправильно. Понравился ли тебе Гольцов настолько, чтобы начинать усложнять себе жизнь из-за него?..
К ответу, как ни странно, призвать себя не удалось. И возмутиться хотелось в том смысле: а что такого-то, почему сразу проблемы, может, все еще и обойдется... И обругать себя хотелось за малодушие и наивность, это в ее-то годы! И предательская жалость к самой себе снова подступала к горлу. Но и только-то. Ничего путного додумать она так и не сумела. А правильнее сказать, не успела.