Мой! Конечно же мой! От понимания этого даже сквозь дымку страсти прорывалась мысль о том, как глупо я выглядела, явившись сегодня в клуб. Все подозрения рассыпались прахом рядом с ним. Он мучил меня, сводил с ума, чередуя агрессивный напор с чуткими прикосновениями, врывался в меня, как обезумевший, и заставлял кричать, срывая голос. Любимый мужчина, которого я до дрожи боялась потерять…
Измучив меня, Громов навис надо мной на локтях, водил кончиком носа по моей груди и удовлетворенно мурчал, пока я рисовала пальцами дорожки на коже его головы.
— Эдик…
— Опять Эдик? — Громов шутливо зарычал. — Коза, ну сколько раз повторять?
Я тихо хихикнула, прекрасно зная, как он не любит эту вариацию своего имени, но не смогла удержаться.
— Прости меня, — сказала серьезнее, и Эд поднял на меня глаза, нахмурив брови.
— За что?
— За истерики. Мне так тебя не хватало, вот я и бесилась.
— Да ты ж моя мегера, — с довольным оскалом Эд подтянулся выше и чмокнул меня. — Надо было сразу сказать. Вы когда орете, оно хуже доходит, а с намеками у меня…
— Фигово, знаю, — рассмеялась я и вновь серьезно взглянула на Громова. — А еще знаю, что для тебя важны эти бои, и знаю, что ты стараешься.
Он загадочно поднял брови и поджал губы.
— Не все ты знаешь, Катюх… Но спасибо. Я это ценю. И ты, надеюсь, оценишь.
— Это ты сейчас о чем?
— Ни о чем. Я постараюсь поменьше там торчать. Давай спать.
И ничего не объясняя, он улегся рядом, обнял меня так, что дышать стало трудно, но мне было приятно, что все вернулось. Нравилось засыпать в его объятиях и понимать, что ради таких моментов, когда чувствуешь, насколько крепка связь, иногда можно и поссориться.
Воскресное утро было сладким, ленивым. Легкая ломота в мышцах и пылающие от поцелуев губы напомнили о ночи с Громовым, и, еще не открыв глаза, я потянулась рукой на его половину кровати, но только хлопнула ладошкой по остывшей простыни.
— Эд… — крикнула в надежде, что он встал раньше меня, и ушел на кухню завтракать, но ответил мне только дребезжащий холодильник.
Злость раздавила приятное послевкусие ночи. Сверху навалилась обида и новые тревоги. Не трудно было догадаться, куда делся Громов. Ведь обещал! Сам вчера сказал, что будет проводить там меньше времени, и уехал ни свет ни заря!
— Скотина! — ругалась я, расхаживая по комнате, и то и дело косилась на стоявшие в прихожей кроссовки.
Полный бред снова ехать к нему в клуб. Что я скажу? Что сделаю? Пытаться его соблазнить сегодня — дело почти гиблое. Этот целеустремленный нахал вчера остудил пыл, и сегодня так легко не поведется, а значит…
— Да и черт с ним. Пусть там торчит.
Еще один взгляд на кроссовки, и в голове мерзко зазвенел голос этой Жени. Будь я проклята, если она с ним не заигрывала! Не знаю, что насчет двух других, но эта машина-убийца точно имеет виды на моего Громова. А он? И правда не заметил или сделал вид?
В тишине квартиры раздался звонок, и в первую секунду показалось, что от напряжения звенит что-то внутри меня, но это отец пытался связаться со мной.
— Катюш, мне завтра надо уехать на недельку, в праздник не увидимся. Приезжайте на ужин сегодня к восьми, отметим всей семьей.
— Хорошо, мне только нужно… обсудить с Громовым.
— Обсудите и дай знать, договорились?
— Да, пап. Сейчас у него спрошу и позвоню.
Я скинула звонок и подошла к шкафу. Видимо, разум меня плавно покидал, раз идея съездить в клуб и лично передать Эду приглашение от папы, показалась логичной.
Леха был там же, как и Валера, конкурент Громова, который поставлял ему для турнира соперников. Блондинка с рыжей колотили груши на площадке для тренировок, но ни Громова, ни Жени в зале не было.
— О, Ванга приехала, — воскликнул Леха и махнул мне рукой, приглашая присоединиться к разговору с Валерой. — Катюх, дело к тебе есть. Надо, чтоб завтра ты на Женьку поставила.
Больших трудов мне стоило не скосить рожу. Леха глуповато скалился, ждал, что я соглашусь, и явно надеялся, что и в этот раз угадаю победителя. Сама не знаю, как у меня это получалось раньше, но после нескольких точных попаданий Леха стал звать меня не иначе, как Ванга, и перед каждым боем предлагал сделать ставку.
— Не, ну так мы не договаривались! — запротестовал Валера, который тоже был наслышан о моем внезапном даре. — Все честно должно быть.
Леха что-то ему ответил, но их я уже не слушала, а только смотрела, как из кабинета вышел Эд, а вслед за ним широкоплечая Женя, которая вдруг возомнила себя кроткой ланью и крутила прядь волос, выбившуюся над шеей. Они разминулись на полпути, Женя ушла к остальным боксершам, Громов — к нам.
Увидев меня, Эд улыбнулся, урвал поцелуй и мотнул головой Валере.
— Пойдем обсудим.
— Ну наконец-то, — буркнул тот и сполз с барного стула. — Полчаса сидел ждал.
— Да уж не полчаса, не надо!
Эти двое скрылись в кабинете Громова, а в моей голове застрял только факт того, что недавно там были Эд и Женя. Она, будто прочитав мои мысли, подошла к кулеру, который стоял рядом, и подставила стакан. Мощная, жилистая, но довольно симпатичная. Учитывая то, что она еще и спортсменка, вполне могла бы привлечь Громова. Но не мог же он так притворяться со мной?
— Чего вылупилась? — огрызнулась Женя, и только после этого я поняла, что все это время в наглую пялилась на нее.
— Захотела и вылупилась.
— Глаза не поломай.
— Как бы тебе что не сломать, когда на чужих мужиков вешаешься.
Женя развернулась ко мне, наклонила голову и, глядя исподлобья, угрожающе приближалась. Но весь ее устрашающий вид только сильнее меня взбесил, хоть чувство самосохранения робко командовало заткнуться.
— А ты кто ему? Жена что ли? — выплюнула она с усмешкой.
— Не жена. Но чтобы тебе космы вырвать, мне штамп в паспорте не нужен.
— Смотри, чтобы штампом на свидетельстве о смерти не обернулось, куколка.
— Это ты смотри. А то… — я бегло обвела взглядом ее фигуру, понимая, что физической расправой ей угрожать глупо. — А то против тебя поставлю!
— Что ты поставишь? Памятник себе?
— Э-э, Катюх, не надо, — испуганно вмешался Леха и переключился на нее. — А ты думай головой, прежде чем с нашей Вангой спорить.
— С кем? — сморщилась Женя, но ответ Леха дать не успел.
Из кабинета вышел Валера, следом за ним — Громов.
— Жень, харе расслабляться, давай за дело, — скомандовал Эд и подошел ко мне. — Ну а ты чего? Проведать приехала?
— Нет. Сказать, что папа сегодня на ужин приглашает.
Громов тоскливо простонал.
— Блин, что ж так не вовремя-то?
— Не можешь — не едь. Я одна съезжу, — и раздосадованная стычкой с Женей, развернулась, чтобы уйти, но Эд перехватил меня за запястье.
— Ладно, Катюх, не дуйся. Во сколько быть надо?
— К восьми.
— Ну… Чуть задержусь, хорошо? Последняя тренировка. Сама доедешь?
— Угу.
— Давай, увидимся.
Он на прощанье коснулся губами моей щеки и вернулся к ученицам, одна из которых провожала меня победным взглядом.
Чувства в голове смешались. С одной стороны хотелось остаться там и проследить за этой кикиморой, чтобы и думать не смела кокетничать с моим Громовым. С другой — я ведь ему не нянька, а любимая женщина. И если он и в самом деле меня любит, то к чему этот контроль?
Вот только уверенность таяла, а в душе все сильнее скреблись сомнения. В конце концов гордость взяла свое. Раньше не бегала за мужиками, не стану и сейчас, как бы дорог мне ни был Эд. Не маленький мальчик, прекрасно знает и мой характер, и то, как я отношусь к изменам. Если он готов рискнуть — флаг в руки, а если нет, значит я не ошиблась в нем.
Вечером я прихватила подарок для мамы, заехала купить цветы и, только войдя в дом родителей, обменяла букет на точно такой же, но уже от папы.
— С праздником, Катюш, — улыбнулся он и обнял меня. — А почему одна?
— Громов позже будет, у него тренировка. Завтра бой большой…
Папа нахмурил лоб и шумно выдохнул.
— Опять эти его бои… Доиграется когда-нибудь…
— Юра, ты опять ворчишь?
Из кухни показалась мама, ласково провела ладонью по папиной спине и поцеловала меня в щеку.
— Здравствуй, Катюш. Не слушай ты его. Нервничает. Завтра деловой обед важный, с утра на взводе.
На папином лбу как по команде разгладились складки, он крикнул с кухни домработницу, забрал оба букета и велел поставить в воду, а мы с мамой пошли за стол.
Громов опоздал на час, явился потрепанный, но успел где-то раздобыть рубашку и брюки. Привез маме цветы, коротко поздравил ее, пожал руку отцу и сел рядом со мной, привычно чмокнув в щеку.
Голос разума отчаянно убеждал меня, что он переоделся потому что собирался на ужин к моим родителям, а задержался, потому что было много дел. Перед такими масштабными боями у него всегда много дел. И в то же время собственница внутри меня ярко запомнила игривые ужимки Жени.
Его телефон то и дело пиликал, Громов отвечал кому-то и снова прятал гаджет в карман, а подозрения в моей голове множились с каждым новым сообщением. Дико раздражало, что он то и дело на них отвлекается.
Паршивое настроение разбавили перепалки родителей и ироничная улыбка Эда в ответ на их шутливые споры.
— Никого не напоминает? — он пихнул меня локтем и взглядом указал на папу, который на полном серьезе что-то высказывал маме.
Прокомментировать я не успела, у Громова звякнул телефон, и он встал из-за стола так быстро, как будто ему звонили из приемной президента.
— Извините, звонок важный.
И он ушёл от нас куда-то за пределы гостиной, а мама, тут же считав мои эмоции, прекратила споры с отцом и чуть наклонилась ко мне.
— Катюш, у вас всё нормально?
— Да, мам. Всё хорошо, — ответила я, пряча сомнения за глотком апельсинового сока.
— Вино забыли поставить? — спохватился папа. — Надо позвать домработницу, чтобы принесла. Наталья…
— Не надо, пап. Я сама принесу.