Сердце знойное, земное…
(Площадной образец,
Каких много сердец.)
И еще, дружок, запомни:
Мы народ вдвойне пропащий!
Так, коли поем красно́ мы, –
Так еще целуем слаще…
(Запиши себе в грудь.
Говорившую – забудь.)
*
Няньки спят, мамки спят,
Пуховик не смят.
Лишь лампадочки в углах дымят.
Ах, так вот каков – покой ее – покой седьмой!
Ах, так вот каков – покой ночной!
Где ж она? – Нету.
Где ж она? – С ветром.
Не спится – так плачется,
Так к милому скачется –
От мамок, от мужа,
От риз от жемчужных,
От рож скоморошьих, –
От дел наших тошных!
Из спаленки выкралась,
На лесенку выбралась,
Ступень за ступенечкой –
Лишь выйти трудненечко!
А там уж – вольней, вольней,
Ногам уж верней, верней,
Как будто из гробика
Восстав, мчишь по воздуху:
Не к птицам на кровельку, –
На вышнюю звездочку!
(Ветер, ветер, вор-роскошник,
Всем красавицам – помощник,
Ревности – служитель,
Верности – губитель,
Даровой рабочий –
Ветерочек мой!)
Стоит полоняночка
На башенной вышечке.
Связалась, беляночка,
С тем самым с мальчишечкой,
Кто цепь нашу грубую
Раньше всех расклепал,
Кто прежде супруга нам
Шейный плат растрепал.
И мастер он ластиться!
Потягается с кошками!
Сорвал ей запястьице,
Играет сережками.
Своею жемчужинкой
Зовет – дорогой…
Да нужен-то, нужен-то
Ей мальчонок другой!
*
– Шаги! –
Матерь Божья, помоги!
Оттого что эти чудные – шаги!
Я свечу тебе в три пуда засвечу,
Оттого что эти знаю – сапоги!
То не стон –
Струнный звон.
То не сон –
Он.
*
– Ты здесь зачем?
«А ты зачем?»
– Небось, уйду.
«Сама уйду».
Стоит смиренник юный,
Пощипывает струны.
Нет слов у мачехи-красы,
Покусывает хвост косы.
А ветер между ними –
Как вьюн – между двоими.
Гусляр по стрункам: щелк да щелк,
А сердце в грудь ей: толк да толк, –
Вот в щепья расколотит!
Тот спиночку воротит.
Вот-вот уйдет! – Святой Исус!
И, косу выхлестнув из уст,
Как зверь нечеловечий –
Хвать! – сына за заплечье!
«Стой, погоди, так не уйдешь!»
– Брось, баба, что за речь ведешь?
Ты мне сукна не комкай!
Ай девка с моряком ты? –
И хочет плечиком повесть, –
Не может ручек ей развесть:
За шейкой за любезной
Свились – как круг железный.
– Я сын тебе, а ты мне – мать.
Взошел я ветром подышать,
Морскую речь послушать…
А ты – веревкой душишь! –
«Ты баб до времени не старь!
Царица я, а ты мне – Царь!»
А месяц между ними –
Как меч – между двоими.
«Три года завтрашней зарей,
Как я на персик восковой,
Как нищий на базаре, –
На нежный лик твой зарюсь!
Три года эту ночь ждала!»
Легонечко – как два крыла –
Ослабшие от муки
Он ей разводит – руки.
Вдоль стана бережно кладет,
Сам прямо к лесенке идет,
И на гортанный окрик
Вдруг голову воротит.
Стоит на башенном зубце,
Как ведьма в месячном венце,
Над бездной окиянской
Стоит, качает стан свой.
Покачивает, раскачивает,
Как будто дитя укачивает,
Большие глаза незрячие
К мучителю оборачивает.
А ветер – шелка горячие
Как парусом разворачивает.
«Введешь в беду!
Уйдешь – уйду:
Ты – с лесенки,
Я – с башенки!»
Качается, качается,
Шелк вкруг колен курчавится.
Как есть – дитя-проказница
Страх нагоняет, дразнится.
«Что пошатнулся? Ай – струхнул?»
Царевич к ней на шаг ступнул.
«Теперь ко мне – ни шагу!»
Царевич к ней – два шага.
Качается: – помру за грош!
Качается: – и ты помрешь!
Качается: – ан нет, не трожь!
Не след! – Негоже! – И как горсть
Горошин тут жемчужинных –
Из горлышка – смех судорожный!
«Прощай, мой праведник-монах!»
Все яростней разлет-размах,
«Мой персик-абрикосик!»
Как змеи, свищут косы.
Так разошлась – в глазах рябит!
Так разошлась – луну дробит!
Тут страшным криком нутряным –
Как вскрикнет! тот кольцом стальным
На всем лету – как сдавит!
Как на́ ноги поставит!
*
Аж по́том высыпал испуг. –
Она смирней ребенка. –
Стоит, не разжимая рук,
Стоит и дышит громко.
*
Тут речи нежные лились:
«Теперь не страшно с башни вниз…»
И – дрожью соловьиной –
Смех легкий, шаловливый.
«Моя исполнилась – вся сласть!
Моя исполнилась – вся страсть!»
Из бахромы курчавой
Глазок глядит лукаво.
«Ты на руках меня держал,
К своей груди меня прижал…
Добилась, – вновь смеется, –
Как твое сердце бьется!
Железом ты в меня впился,
Как огневая полоса
Под красными щипцами –
След твоих рук – на память!
Хотенье женское мое –
Вот все именьице мое.
Иди! – Теперь уж, друг мой,
Вниз головой не рухну!»
*
Ух! – Кто ж это так ухнул вдруг?
Чья кошачья меж зубцов – голова?
То пророчица великих разлук:
Сова-плакальщица, филин-сова.
Охорашивается, чистит клюв.
Глаза желтые – янтарь шаровой!
Красе на ухо шепочет, прильнув:
«За булавочкой к тебе я второй!»
Сотворила тут краса крестный знак,
Сваво гостя дорогого узнав.
«Весь-то слышал я ваш спор боевой,
Все-то филином-летал я-совой!
Дважды в грудь свою – булавку отправь!
Дважды филину – уста предоставь!»
Крылами pyкy ей с рукой,
А клювом губку ей с губой
Разводит пакостник рябой:
– Ты не противься, рот тугой!
Покорность с бабой родилась!
Льни, тонкоствольная лоза!
Чтоб не увидеть желтых глаз –
Закройтесь, черные глаза!
*
Закроешь – и легче!
Пол-зла, пол-обиды…
Обидчика чуешь хотя –
А не видишь!
И легче уж губы
Свой жар отдают.
Не ветер, а певчие
Ровно поют.
Уж разное шепчешь,
Рот жадный ощеря.
Уж грудь – без приказу
Вгребается в перья.
Все легче – все крепче –
И вот уж с тобой –
Не филин твой старый,
А лебедь младой!
*
Видят сквозь кисейку-дымку
Месяц с ветром-невидимкой:
Ведьма с филином в прижимку!
Ведьма с филином в обнимку!
Месяц – слезку смахнул,
Тот – березкой тряхнул…
А от губ – двойной канавой –
Что за след такой за ржавый?
– Бог спаси нашу державу! –
Клюв у филина кровавый!
Ветер рябь зарябил,
Месяц лик загородил…
Встреча вторая
Солнце в терем грянуло –
Что полк золотой.
Встал Царевич правильный:
Веселый такой!
Хоть не спал, а выспался!
Хоть враз под венец!
Смородина – кислая,
А я – молодец!
Трех быков на вертеле
Сгублю, не щадя!
Поглядим-ка в зеркале,
Каков из себя!
Белый стан с шнуровочкой,
Да красный кушак.
– Что за круг меж бровочек,
Кумашный пятак?
Словно снег пуховочкой
Прошелся вдоль щек.
– Что за круг меж бровочек,
Почетный значок?
Аль пастух полуночный
Здесь жег костер?
Али думу думамши –
Да лоб натер?
*
Смелыми руками –
Вдоль перил витых,
Резвыми шажками
С лестничек крутых.
Позабыл иконам
Класть поклон земной,
Не идет с поклоном
К батюшке с женой.
Невдомек, что стража
Ему на́ кра-ул,
Белизной лебяжьей
Всех ворон спугнул.
Вся краса платочком
Ему вслед с крылец.
А старухи – дочкам:
«Молодец – малец!»
Чья в окошке темном