Бел видит все это краем глаза, но продолжает упрямо сверлить взглядом бокал. Который все-таки более пуст, чем полон, ибо две трети больше одной. В два раза.
Как ни крути.
– …Что с вами не так, достопочтенное Торн? – Голос терапевта из КПЗ полон профессионального участия, на столе дымится палочка рекомендованного релаксанта.
– Мичман Торн, с вашего позволения.
– Прошу извинить, но для меня вы просто пациент, достопочтенное. Одно из многих. Так в чем ваша проблема?
– У меня нет проблем.
– Еще раз прошу извинить, но все четверо ваших субродителей уверены в обратном…
Горячий язык прокладывает влажную дорожку от ключицы к напрягшемуся соску, два жарких дыхания сливаются в одно. Парень хорош – смуглый, мускулистый и умелый. Язык у него шершавый, как у кошки, удачная модификация, достаточно лизнуть таким вот шершавым и влажным сосок, и вся кожа в мурашках, отличный язык, и смуглянчик вроде правильный, может, в этот раз повезет…
– Милая, что-то не так?
Не повезло.
– Отвали! Какая я тебе, на хрен, милая?! В задницу милая!
Бел ужом выворачивается из-под оторопевшего смуглянчика, садится на краю койки, сжав колени. Хочется – ах, как же хочется-то! До поджатых пальцев на ногах, до томительной сосущей боли внизу живота – плюнуть на все и продолжить… Но тогда завтра будет только хуже. Пробовали, спасибо, больше не надо. Единственный выход – руганью держать смуглянчика на расстоянии, ибо его язык… О, этот язык! Не факт, что удастся устоять, если еще хотя бы раз. Собственный организм предает, и поди с ним сладь, вот ведь пакость…
– Милая, я сделал тебе больно?
Как ушат ледяной воды. Спасибо, смуглянчик.
– Ми-ла-я?!
Бел вскакивает, голый, разгневанный и возбужденный.
– МИ-ЛА-Я, да?! Тебе понравилась моя грудь, да?! У меня и еще кое-что красивое найдется. Тебе тоже… понравится!
Он выше и тренированнее – и потому бросить смуглянчика вниз животом на узкую гостиничную койку удается с первой попытки. К тому же ему надо. Очень надо. Смуглянчик поскуливает, но вырваться не пытается, и Бел, придерживая парня за накачанные ягодицы (с кокетливой татушечкой в виде сердечка на левой, ага, как же без татушечки-то!), вонзается в него снова и снова, жестко и зло, выплескивая раздражение и несбывшиеся надежды.
Разрядка наступает быстро и почти без удовольствия, словно отлить сходил. Смуглянчик извивается и постанывает, но освободиться не пытается. Похоже, он получил куда больше радости от происшедшего. Еще бы! У него ведь на клипсах тоже было «Не чужд экстремальных экспериментов», как и у той женщины из бара, три дня назад. У него аж глаза загорелись, когда он разглядел, кто такой Бел, гермов все любят…
Бела трясет. Он сгребает со стула одежду и уходит в душ – чтобы больше не возвращаться, номер стандартный, из душевой есть выход в общий коридор.
Бар, похоже, придется сменить.
– …Да ничего я не хочу! В том-то и дело.
– Так не бывает, достопочтенное. Вы не ребенок, не евнух, не химический кастрат из зарегистрированного сообщества и не член – извините за каламбур – братства асексуалов. А значит, у вашего тела есть определенные потребности, которые глупо игнорировать. Надо просто понять и определиться…
– О-о, – тянет девица, соблазнительно округляя ротик, – здесь темно, да еще эти волосы, я не сразу заметила… А ты ведь герм, да? Обожаю гермов! Вы лучшие в этом деле, а у меня так давно не было герма! А вы такие нежные и ласковые, а я как раз из салона! Хочу обновить нижнюю стрижку, так удачно… У тебя нежный мальчик, у меня модная девочка, надо их познакомить! Сегодня ночью, ласкать меня долго и страстно, а?
Бела внезапно охватывает злость, острая и яркая. Он еще не допил свой первый из рекомендованных, а тут эта дура… Почему все так уверены, что в бар приходят лишь для съема? Он выпить зашел, просто выпить и слегка отойти от целого дня общения с коллегами, которые тоже все как один уверены, что он обязательно должен чего-то хотеть. Он просто выпить зашел!
А тут – эта…
Бел растягивает губы в гнусном оскале, шипит свежим перегаром ей в лицо:
– Обожаю женщин! У вас две дырки. Рядышком. Можно ласкать самого себя. Засуну своего нежного мальчика тебе в задницу, а руку – в… модно подстриженную. По локоть. Разожму там кулак и буду ласкать. Себя. Долго и страстно. А?
Девица моргает и слегка отшатывается. Рот полуоткрыт, на верхней губе проступают капельки пота, глаза затуманиваются. На какой-то миг Белу становится страшно. Но тут девица с некоторым сожалением качает головой:
– Нет, пожалуй… завтра много работы… а как насчет пятницы?
Ее визитка остается на загримированном под дерево пластике, такая же фальшивая – под бумагу. Бел заливает рвущийся наружу истерический смех имитацией коньяка. Неплохой такой имитацией, надо отдать ей должное. Щелкает пальцами, подзывая бармена – бокал опустел целиком и больше не вызывает вопросов.
– …Но были же времена, когда никто не носил никаких клипс! Вообще!
– Вы плохо учили историю, достопочтенное! Даже на заре цивилизации люди отлично понимали важность клипсовой дифференциации для стабильности социума. И в любом племени большие и ценные серьги всегда означали высокий статус. Точная и четко прописанная смысловая нагрузка – лишь дань прогрессу и упрощению коммуникации…
– Я так рад встретить герма, который не пытается притворяться эм или жо!..
Этот юнец покорил Бела, попросив разрешения не называть его «достопочтенным». И в постели оказался хорош. Главное – молчалив. Никаких тебе «милая» или прочих глупостей. Одни междометия – и только в исключительно подходящий момент. Просто находка!
Если бы только утром его не потянуло на поговорить…
– Однопольники – промежуточное звено эволюции! Они должны уступить место Человеку Самодостаточному, они обречены, как неандертальцы. И гермы, которые не понимают этого, совершают настоящее генетическое предательство! Они предают собственный вид! Самих себя! Лепет о равных правах – чушь! Нас незаметно зомбируют, ежедневно и ежечасно! Мультики, анекдотики, реклама – на экране тиви гермы попадают в нелепые ситуации в три целых и шесть десятых раза чаще эм и жо! Это же самая настоящая дискриминация!
Вообще-то это статистика. И психология. Но поди объясни такому…
– Половинка не может быть лучше целого! Ты же понимаешь, да?
А чего тут не понять? Через это все гермы проходят, лет в десять-пятнадцать примерно. Этому же юноше – под тридцатник, в утреннем свете морщинки у глаз видны отчетливо. Подзатянулась подростковая ломка. Бывает.
Гермы – прирожденные психологи. И в сексе они лучше. Во всяком случае – многограннее. Это знают все. Недаром же среди сексотерапевтов гермов куда больше положенной по статистике трети, и график у них плотнее, потому что востребованность выше, особенно у стеснительных новичков и ищущих экзотики инопланетников.
Но почему эти самые никому не известные ВСЕ так уверены, что если дано тебе от природы какое-то умение – то именно этим ты и должен заниматься всю свою жизнь? Да еще и с радостью?! А любое другое поведение – однозначное предательство и безмерная глупость, и никаких оправданий. Ведь даже родители именно так и восприняли его поступление в мичманскую школу – как юношеский побег из дома и подростковый максимализм. Перебесится, мол. И даже сейчас продолжают воспринимать именно так – как затянувшуюся болезнь роста, словно нет никакой разницы между патетическими воплями этого вот юноши и осознанной позицией самого Бела. Терапевта вот натравили…
– Они мне мешают. Давят. Душат. Жмут… Знаете, иногда я готов выйти на улицу вообще без…
– Надеюсь, это была шутка, достопочтенное! Хотя и сомнительная. Нельзя же всерьез уподобляться дикарю, который отказывается надевать что-то лишь потому, что оно ему неудобно. Но сами подумайте – что останется от цивилизации, если позволить дикарям ходить по улице с голыми ушами? Вы же не выйдете из дома без брюк!
– Насколько я помню, некоторые шотландские общины до сих пор…
– Не передергивайте, достопочтенное! Это вовсе не дикость, а этнические особенности, к которым надо относиться толерантно и с уважением…
– Они мне мешают! Они как наручники… только на ушах.
– Хорошо. Давайте начнем с начала. Сами подумайте, достопочтенное, если у вас не будет клипс – как же люди поймут, чего вы хотите?
– А если я и не хочу, чтобы они это понимали? Если я хочу оставить свои желания… только для себя?
Пауза.
Очень долгая и вряд ли заранее спланированная.
Кажется, у терапевта проблемы с дыханием – она шипит, как пробитый баллон.
– Это… неслыханно!.. Мистер Торн?!.. Это… переходит всяческие… границы! Вам не место в цивилизованном обществе! Вы опасны! И только из уважения к вашим родителям я не вызову санитаров немедленно, а просто посоветую вам – улетайте! Улетайте как можно быстрее и как можно дальше. Чтобы и духу!.. Слышите? И не возвращайтесь! Ибо о подобном вопиющем случае проявления ретроградного эгоизма я вынуждена буду доложить в Комитет… сразу же, как только вернусь в офис… завтра же утром. Слышите?! А уж они-то медлить не станут!
– Спасибо.
– Не за что. Будь моя воля, я бы лечила вас. Принудительно. И пожизненно! Но ваша левая бета-матушка так просила… Надеюсь, вы отыщете дыру, где нет клипсовой дифференциации и можно разгуливать в публичном месте с голыми ушами. И это само по себе будет вам достойным наказанием!
Игорь Минаков, Дарья ЗарубинаАндроиды Восьмого Дня
«И Адам явился к Создателю и спросил у Него: «Отец, закончено ли Творение Твое?» – «Закончено», – отвечал Создатель. И тогда Адам спросил у Него: «Совершенно ли Твое Творение? Доволен ли Ты им?» – «Совершенно, – отвечал Создатель. – Я доволен им». Тогда восстал Адам и рек: «Но я недоволен!» И Создатель ответил: «Если недоволен ты Творением Моим – сотвори лучшее». И был вечер, и было утро: день восьмой…»