Униформа у них была интересная: желтая с черным. Но не в полоску, как у известного мобильного оператора, а в клеточку. По торговому залу носились какие-то пчелы-зэки. Или у меня в последнее время исключительно тюремные ассоциации? Поймав за рукав одну такую пчелу, я умоляюще сказала:
– Девушка, на минуточку.
– Ну? Чего надо? – довольно грубо ответила та.
– У нас пропала родственница, – залебезила я. – Она жила в соседнем доме. Возможно, ваш магазин – это последнее место, где ее видели.
Качалов торопливо полез за фото. В квартире Барановской нам удалось разыскать кое-что получше мутной ксерокопии с ее паспорта. Лицо у «пчелы» вытянулось. Она, видать, ожидала увидеть бабульку, потерявшую ориентацию во времени и пространстве вследствие старческого маразма. А тут молодая красивая женщина! Да еще в шикарном платье! Барановская была сфотографирована на каком-то приеме под руку с интеллигентным тощим шатеном в дорогущих очках. Видать, эта фотка была Виталине Сергеевне дорога, раз стояла на полке в спальне.
– Первый раз вижу! – решительно сказала девушка.
– А вы подумайте.
– Нечего мне думать, я тут два месяца работаю!
– А кто у вас тут долгожитель?
– Вон, Лешка. – Она кивнула на кассу.
Там сидел паренек в черно-желтую клеточку, спокойный, как удав. Его атаковала очередная тетка с длиннющим батоном наперевес:
– А почему ж на десять рублей дороже?
– Скидка по красным ценникам только по нашей карте, – флегматично ответил паренек.
– Нет, а почему нигде не написано?!
– Написано. – Он ткнул пальцем за спину.
– Я очки забыла!
– А мы тут причем?
– А почему ты мне хамишь, сопляк?
«Хам» пожал плечами. Мне стало его жаль, и я оттерла тетку с батоном своим тощим плечом:
– Вы тут не одна. Не задерживайте очередь.
– Ну и молодежь пошла! – заорала тетка. – Кто вас только воспитывал?! Позовите мне начальство!
Парень посмотрел в потолок и вздохнул.
– Оно на Мальдивах. Слетать?
Я не выдержала и протянула тетке десять рублей:
– Вот. Разница между красным ценником и желтым. Только не задерживайте очередь.
Тетка почему-то обиделась.
– Ишь! Миллионерша! – сказала она презрительно и, взяв наперевес батон, гордо удалилась.
– Спасибо, – флегматично сказал нам парень.
– Можно вас на минуточку?
Он оглянулся. У второй кассы стояло только два человека. Поэтому парень кивнул и поднялся.
– Маша, я отойду ненадолго.
– Конечно, Лешик! – весело откликнулась пчелка-труженица за второй кассой.
– Чего вам? – спросил у нас Лешик, отведя к двери в подсобку. Оттуда сладко пахло горячими пончиками. Я даже забыла о формалине и потянула носом дурманящий аромат ванили: хочу!
– У нас пропала родственница. – Качалов протянул парню фотографию.
– Знаю, – кивнул тот. – Часто заходила. Покупала в основном дорогое бухло, поэтому я ее и запомнил. Текилу, виски, «Хенесси», иногда шампанское. Все – самое дорогое. Никакого дешевого пойла.
Мы с Качаловым обрадовались. Не тому, что Барановская спивалась, а тому, что Лешик ее помнит.
– В тот день, когда она пропала, – волнуясь, сказал Клим, – она, скорее всего, выскочила из дома к вам в дискаунтер. За спиртным. Так что ты можешь быть последним, кто ее видел.
– А когда это было? – Парень с сомнением посмотрел на фото.
– В начале осени.
– Туманно. – Он посмотрел в потолок и вздохнул. – Боюсь, я не смогу вам помочь. Я ее давно не видел, эту женщину. И не помню, когда она последний раз тут была. Она очень любила здешний ресторан, – сказал вдруг он.
– Какой ресторан? – переглянулись мы с Качаловым.
– Видите вон ту дверь? – Парень кивнул вперед. У двери, на которую он указал, стоял охранник. – У нас два входа: один с улицы, другой из мебельного магазина. Воровали много. Войдут с улицы, возьмут товар – и в мебельный шасть через эту дверь. Охранника пришлось поставить. Отсюда хорошо видно вход в ресторан. У них тоже два входа: с улицы и из мебельного магазина. Я часто видел, как эта дама заходит в ресторан. Когда одна, но чаще с компанией.
– С компанией? – Я обратила внимание, что Лешик назвал Барановскую дамой.
– Муж с женой и трое детей. Похоже, родственники. Зайдите в ресторан, они вам точно помогут.
– Спасибо! – обрадовались мы.
– Безобразие! – раздалось за спиной громогласное. – Почему работает только одна касса?!
Я обернулась. Магазин по-прежнему был почти пуст, у кассы теперь стояло три человека. Один, с бутылкой пива в руке, орал. Может быть, потому, что лента перед ним была завалена покупками? Но Маша работала шустро. Чего орать-то?
– Пойду, – вздохнул Лешик.
– Как у тебя только терпения хватает? – сочувственно спросил Клим.
– Привык, – флегматично ответил парень и пошел открывать орущему гражданину с пивом вторую кассу.
А мы с Качаловым направились к двери в мебельный магазин. Путь нам преградил суровый охранник.
– Мы ничего не купили. – Я развела руками, показывая, что в них пусто.
– А чего тогда шастаете? Выворачивайте карманы!
– Не имеете права! – возмутился Клим. – Боитесь воровства – поставьте рамку.
– Денег нет.
– А на охрану есть, да?
– Мы честное слово ничего не брали, – взмолилась я. – Родственницу ищем. Пропала она.
– Ладно, проходите, – смягчился охранник. Но все равно обшарил нас глазами, пока мы шли мимо, с ног до головы.
– Во жлобье! – высказался Клим, ища глазами вход в ресторан. – У них все потенциальные воры!
– Это жизнь, – вздохнула я. – Воруют действительно много. Которые миллионы не могут украсть, по мелочи тырят. Потому что хорошо сейчас живет только ворье.
– Расфилософствовалась, – пробурчал Качалов. – Между прочим, те, которые в лотерею выигрывают, тоже живут неплохо.
– Ты так думаешь? А вот меня сомнения одолевают. Не дает покоя вопрос: как потратить деньги?
– Мне отдай. Я потрачу.
– На что? – живо спросила я.
Качалов молчал.
– Давай хоть в ресторане что-нибудь закажем ради приличия, – взмолилась я. – А не просто допрос устроим официантке. Я угощаю.
– Я не альфонс, – буркнул Качалов.
– Так ведь это для дела.
Для дела мой парень согласился заглянуть в меню. Мы уютно расположились за одним из столиков. В ресторане была армянская кухня, а цены приятно порадовали. Я настаивала на обеде по полной программе, но Клим скромно заказал долма и чай с чабрецом. Я же твердо решила накормить своего парня до отвала и назаказывала кучу всего.
– Ты не лопнешь? – ехидно спросил Качалов, еще не подозревая, что ему придется все это доедать.
– Шикую. Я же миллионерша.
– Понятно.
Когда официантка, шустрая девчонка с влажными черными глазами, принесла напитки, Клим достал из сумки фотографию Барановской.
– Мы ищем эту женщину.
– Ой! – сказала официантка, видимо, подумав, что мы из полиции.
– Мы ее родственники, – успокоил девчонку Клим. Единственный родственник Барановской в это время храпел на диване, но деваться нам было некуда, приходилось врать.
– Давно ее не было, – оживилась официантка, – месяца три. Или даже больше. А до того заходила раз или даже два в неделю. А еще заказывала на дом еду. Хинкали очень любила и наши фирменные хачапури.
– А когда вы видели эту даму в последний раз?
– Погодите с вопросами, мне работать надо, – виновато сказала официантка и упорхнула. На бейдже у нее было написано «Карине».
Карине мы заполучили, только когда она принесла нам десерт. Качалов уже лопался, доедая все, что лежало на тарелках.
– Грех оставлять такое количество дорогущей еды, – уговаривала я его, лаская взглядом каждый кусок, который исчезал у Климушки во рту.
– А зачем ты столько назаказывала? – шипел он.
– Голодная была. Ешь.
Прежде чем выходить за Качалова замуж надо его откормить. А то он выглядит моложе, хотя, как выяснилось, мы ровесники. Я вовсе не хочу, чтобы гости на свадьбе подумали, будто я соблазнила подростка. Надо его еще куда-нибудь заманить. В какой-нибудь ресторан. Я подперла рукой голову и вздохнула, любуясь моим парнем. Как он ест, точнее, давится едой. Кушай, Климушка, кушай. В этот момент и появилась Карине с десертом.
– Еще и это?! – взвыл Качалов.
– Жареные бананы в карамели. Это вкусно, кушайте, – ласково сказала Карине.
Бананы и я была не прочь отведать.
– Посидите с нами, – попросил официантку Клим, с явным облегчением пододвинув ко мне тарелку с бананами в карамели.
Народу в ресторане днем почти не было, и Карине охотно присела.
– Расскажите нам об этой женщине. Когда вы ее видели в последний раз?
– Виталину-то? Дайте подумать… Где-то в конце сентября. Она пришла с мужчиной. Сначала я думала, что это ее родственник. Они ведь семьей приходили: Виталина, ее, как я раньше думала, сестра, он и трое детей. Две девочки и мальчик. Но потом Виталина стала приходить только с мужчиной. И они… – Карине засмущалась. – В общем, они вели себя, как любовники.
– Значит, у нее был любовник? – Мы с Климом переглянулись. – Странно, что он не заявил о ее пропаже. Это означает, что… А не он ли ее того? – предположил Клим. – Карине, опишите, как он выглядел.
– Представительный такой. Сразу видно: богатый. Одет хорошо. Лет под сорок. Девчонки наши говорили: красивый. – Она опять засмущалась.
– А вы его таковым не находите?
– Не мое это дело: клиентов рассматривать. Она называла его Сергеем.
– Сергей, значит.
– Машина у него хорошая. Джип. «Рендж Ровер».
– Вы так хорошо разбираетесь в машинах?
– Не я. Официант наш, Ашот. Он прямо помешан на машинах. Хвалил, языком цокал. Мол, классная машина «Рендж Ровер». В тот день, когда я в последний раз ее видела, Виталина вела себя странно. Мне показалось, она пришла выпивши. И выглядела неважно. Такое ощущение, что человек выскочил из дома за хлебом, а не в ресторан пошел. Мы, конечно, привыкли, что днем к нам без церемоний, никакого дресс-кода, но чтоб так… Без косметики, растрепанная, расхристанная какая-то. Правда, она сразу же ушла в дамскую комнату и вернулась более или менее нормальная. Причесалась, умылась. Да, она у меня еще косметичку попросила, подкраситься.