– Он так сказал? Ревную?
– Ну, а чего ж еще? Если любовник, тем более бывший. Дамочка-то красивая. – Она кивнула на фото. – Мужик ушел, а она сказала: «Спасибо, сегодня вы спасли мне жизнь».
– Она так сказала?!
– Это я точно помню. Не каждый день такое услышишь. Да и увидишь тоже. Народ у нас спокойный. Сколько здесь работаю – ни одного скандала. Публика чинная, денежная. Хорошее место. Вот моя подружка… ну, та с которой я в Крым-то летала…
Я на какое-то время отключилась, переваривая услышанное. Надо срочно идти в полицию. Барановской угрожали, есть свидетель.
– А скажите, двадцать пятого сентября вы его случайно не видели, этого мужчину? Толстого и лысого, который нашей тете угрожал? – волнуясь, спросил Клим, когда аптекарша перевела дух.
Итак, «тетя» уже наша общая. К счастью, аптекарша была поглощена воспоминаниями об удавшемся отпуске и не обратила на это внимания.
– Эк спросил! – рассмеялась она. – Да я и тот-то день запомнила лишь потому, что только-только из отпуска вышла! А кто ж его помнит, что было, как ты говоришь? Двадцать пятого сентября? Это сколько же воды утекло! Видела я его еще пару раз, этого мужика. Крутился он тут, возле нашего магазина. А скорее, у ресторана. Как-то мы в дискаунтере столкнулись. Я туда в обед забежала, салатик перехватить да пончик. Выпечка у них свежая, вкусная. Мы все туда бегаем, все, кто здесь работает. Так этот лысый там бутылку водки покупал. Увидел меня и глаза отвел.
– Это было уже после того, как он угрожал нашей тете?
– После. Через неделю где-то.
– А может, это было как раз двадцать пятого сентября?
– Может и двадцать пятого. Не помню я, ребята, хоть убейте.
В этот момент в аптеку вошла посетительница. Аптекарша оживилась. Народ сюда не больно-то шел, и она радовалась каждому покупателю.
– Женщина, что вы хотите?
Та достала из сумочки длиннющий список.
– Вот. За «едой» пришла.
Аптекарша еще больше оживилась, а мы с Качаловым поняли, что ловить здесь больше нечего. Это надолго. Клим потянул меня за руку:
– Идем.
Поскольку я шла неохотно, за дверью он сказал:
– Не беспокойся, полиция ее раскрутит. Главное, мы нашли важного свидетеля. И нового фигуранта.
– Думаешь, это его шурин убил Барановскую? Сергея Мамаева?
– А кто ж? Конечно, шурин! Ты же слышала, что сказала аптекарша!
– Куда же он, интересно, спрятал труп?
– Скоро мы это узнаем. Полиция разберется. Надо только на них нажать. Запугать, что ли. Сказать, что начальству нажалуемся. В блоге напишем, что они коррупционеры. У тебя есть знакомые блогеры?
– Не-а. А у тебя?
– Тоже нет. Но я поищу.
– К Кольке Баранову зайдем?
– Надо бы. – Клим тяжело вздохнул. – Что-то он давненько мне не звонил.
– Видать, деньги еще не кончились.
Охранник, увидев нас, сам нажал на кнопку домофона. Мы вошли в знакомый, и честно сказать, уже порядком осточертевший элитный подъезд.
– Привет! Ну что, нашли ее? – накинулся на нас охранник.
Видать, местный детектив, который мы с Качаловым раскручивали, имел в их ЧОПе большой успех.
– Пока нет, – важно сказал Клим. – Но дело близится к концу.
– И кто ж ее? Убили ведь? А?
– Похоже на то. Бывший. Из ревности.
– Аа-а-а… Обычное дело.
– А как там наш клиент? В смысле, родственник? Не выходил?
– Не-а. Не видал я его сегодня. Да и вчера тоже.
– Ладно, пойдем, навестим. А то, как бы и он не исчез.
– Хорошие вы ребята, – с чувством сказал охранник. – Душевные.
В лифте я набралась духу и выпалила:
– Клим, давай я тебе деньги отдам? За презервативы.
– Помолчи лучше. – Он опять покраснел. – Не нашла другого товара, чтобы спросить? Ах да! Я забыл! Ты ведь у нас уже замужем побывала! Только эти «лекарства» и знаешь!
Он сказал: у нас! Это здорово!
– Я хотела как лучше.
– Приехали. Выходи. И убери свои деньги, – сказал он со злостью.
В дверь нам пришлось звонить долго.
– Дрыхнет, что ли? Как бы не помер, – заволновался Клим. – Столько пить, это ж озвереешь! Как у него только организм выдерживает? – И он еще пару раз надавил на кнопку.
– Бесполезно, – вздохнула я. – Он вот уже неделю как пьет и спит. Проснется – и снова пьет. А сейчас, наверное, спит. – И я тоже раза три надавила на кнопку.
Колька Баранов нам все-таки открыл. Правда, был он не в лучшем виде, от наследничка несло перегаром.
– Пива принесли? – спросил он вместо «здравствуйте».
– Мы тебе что, прислуга? – разозлилась я.
– Вам же от меня чего-то надо? – Баранов наморщил низкий лоб. – Только вот я не помню, чего?
– Квартиру твою купить, болван! – рявкнул Клим и оттеснил Баранова в прихожую. – А ну, пусти! Надо бы проверить, в каком состоянии собственность?
Собственность была в плачевном состоянии. Мы не были здесь дня три, не больше, но все эти дни Баранов продолжал за…ть квартиру. Она постепенно превращалась в хлев.
– Ничего, – попытался утешить меня Клим. – Как только мы оформим сделку, вытурим Кольку и наймем клининговое агентство.
Я в отчаянии оглядела захламленную кухню-гостиную. А когда-то здесь было красиво… Теперь же некогда белоснежный ковер на полу весь был в винных пятнах, не лучше и скатерть на столике у дивана, сам диван в крошках и апельсиновой кожуре. Боже! Какой вандализм! Колька разделывался с квартирой своей троюродной сестры так же как варвары, захватившие Рим, разделывались с его историческими памятниками. Плевал на них, то есть, на уют и евроремонт. На итальянские обои и немецкий ламинат. На импортную мебель и шторы на заказ. Воняло какой-то кислятиной и мочой. Я заподозрила, что Колька отметился во всех санузлах и ни в одном не подтер.
Да, хам остается хамом с любыми деньгами и в любых условиях. И уж точно он не будет беречь то, что досталось ему даром, на халяву. Мне невыносимо захотелось отсюда уйти. А ведь еще совсем недавно мне также невыносимо хотелось сюда войти.
– Что с тобой? – тихо спросил Клим.
– Мне… Мне нехорошо.
– Понимаю. – Он взял меня под локоть. – Знаешь, Николай, мы, пожалуй, пойдем. Увидимся на опознании.
– А пиво? – Баранов, кажется, не понял про опознание. Его мучило жестокое похмелье.
В лифте мы молчали.
– Хочешь, возьмем такси? – предложил Клим. – Время позднее.
– Какое такси? – усмехнулась я. – Не видишь: вся Москва в пробках стоит!
– Вижу. Просто не знаю, как тебя еще утешить? На тебе вон, лица нет.
– Я просто не хочу домой.
– Не понял? – Качалов посмотрел на меня с удивлением. – Как можно не хотеть домой?
– Можно, если выиграть в лотерею шестьдесят миллионов, – грустно усмехнулась я.
– Что случилось? А ну, говори!
– Родители будто спятили. Одна виллу хочет в Египте, другой «Мерседес». А соседка по квартире, которую мы на паях снимаем, хочет жить со мной. В моей новой квартире. И еще хочет, чтобы я устроила банкет. Ей и своим бывшим коллегам.
– А ты чего хочешь?
– Покоя. Я знаю, что и Египет, и лимузин – деньги на ветер. Какая разница, в чем стоять в пробках, в «Мерседесе» или в автобусе?
– В автобусе быстрее доберешься, он по выделенке едет.
– Вот именно. Что до Египта, я бы хотела отдыхать в разных местах. Мир такой большой, а я еще нигде не была. Зачем привязывать себя к какому-то одному морю, пусть даже это лучшее в мире море? Клим, я хочу увидеть их все! Лучше я потрачу эти деньги на путешествия, чем на виллу!
– Я тоже так думаю, – неожиданно согласился Клим. Хотя, почему это неожиданно? Влюбилась же я в него? Значит, почувствовала родство душ. Просто так никто ни в кого не влюбляется. Я воодушевилась и продолжила:
– Что же касается соседки, я хочу жить своей семьей. А не в коммуналке. Не хочу больше ругаться из-за того, чья очередь мыть посуду, и не хочу, чтобы мои соседи помечали маркером копченую колбасу, чтобы узнать, не отрезала ли я себе кусок? Хочу детей… Ну, потом, когда обживусь, – спохватилась я. Качалов ведь еще не сделал мне предложение. И не думает о том, что этих детей я хочу от него. – Мне вовсе не хочется решать чужие проблемы. Пусть это эгоизм, но разве Оля с Колей больны, или они инвалиды? Почему я должна купить им квартиру?
Клим промолчал, тиская в кармане пачку презервативов. А меня прямо несло:
– На банкет идти я вообще не хочу. У меня нет ни голоса, ни слуха, и я не пою в караоке. Я вообще столько не пью. Почему я должна за свои деньги доставить удовольствие абсолютно чужим людям, а самой весь вечер мучиться? Я не права? Нет, ты скажи?
– Права. Хотя бы потому, что это твои деньги. Ты вправе поступить с ним так, как тебе хочется. Что, налетела стая коршунов? – рассмеялся вдруг он.
– Разве коршуны летают стаей? – подколола я.
– Не знаю. У меня по биологии «тройбан». Ладно, я тебя провожу. До дома. Не переживай, я все разрулю.
Мне стало интересно: как это Качалов все разрулит? Но я хотя бы не соврала Оле. У меня есть парень. И я его сегодня предъявлю.
…Они были дома, и Оля, и Коля. Сидели на кухне, и пили чай.
– Привет, – сказал Качалов.
Оля замерла и уставилась на него.
– Ботинки сними, – сказала я сурово. Пусть не думают, что я миндальничаю со своим парнем. Он у меня под каблуком.
Качалов разулся и протопал на кухню.
– Спички есть? Или зажигалка? – спросил он и полез в карман. Оттуда появилась пачка презервативов. – Черт! Не то достал. Или то? – Он посмотрел на меня.
– Можешь остаться ночевать. И у нас не курят, – сказала я также сурово.
К моему удивлению, Качалов больше не краснел. И сразу стал казаться старше, с презервативами-то в руке.
– Чаю хотите? – пискнула Оля.
– Мы уже поужинали. – Клим придвинул к столу шаткую табуретку и сел. – Значит, так: моя женщина по кабакам не ходит. Так что никакого караоке. Понятно?
– Оля, это он о чем? – удивленно посмотрел на жену мой сосед. Оля смутилась.
– Это она о корпоративе, – злорадно сказала я. – Который организовала.