Лучше бы я этого не слышал!
Соня
– Клим, так нельзя.
– Чего нельзя?
Мой парень смотрел на меня осоловевшими глазами, а я молчала. Я специально заказала бутылку шампанского. И как всегда, заставила Климку доедать кучу вкусностей. Всем известно: сытый мужчина сговорчивее. На этот раз мы пошли в пиццерию рядом с моим домом, чтобы потом не тратиться на такси. Клим почти уже перебрался ко мне, и мы всерьез подумывали о том, чтобы снять или купить отдельную квартиру. Хотя Оля с Колей старались поменьше попадаться нам на глаза.
– Ты это о чем сейчас? – Климушка зевнул и потянулся к стаканчику с зубочистками. Я подумала: пора!
– Корнеев ее не убивал. И ты это знаешь.
– Не-а.
– Клим! Тут все притянуто за уши. Все факты. Ну почему Сергей Мамаев не подошел к шурину, если действительно видел его машину? Почему столько времени молчал? Почему потащил полицейских вскрывать квартиру Корнеева вместо того, чтобы поехать туда самому? Сергей Викторович прекрасно знал, что там труп!
– Тебе опер что сказал? – Клим заерзал и начал трезветь. – Есть свидетели. Та же аптекарша. Была она там, эта машина, понятно? У ресторана.
– Мы должны все проверить.
– О господи! Зачем?!
– А если Игорь Корнеев и в самом деле не виноват?
– Это дело полиции.
– А наше, выходит, сторона?
– Ага. Ты правильно все понимаешь.
– Вот уж не думала, что ты такой.
Мне и в самом деле стало обидно. И это мой парень?
– А ну, объяснись, – сказал он сердито.
– Если у нас таким вот образом, лишь бы найти крайнего, расследуют серьезные преступление, то что же тогда можно сказать о нашем правосудии? А как же тогда расследуются несерьезные? Подгоняются под статистику? Сколько же у нас по тюрьмам невинных людей сидит, Клим?
Он сердито засопел. Мне нравится, когда вот он так сопит и хмурит брови. Это значит, что он думает. И сердится на себя, потому что не прав.
– Это все демагогия, Сонька, – сказал он наконец. – Мы все равно ничего не исправим. Это сложившаяся система. И не мы ее сложили. Нам и не сломать, ломалка не выросла еще. Они нас детьми считают.
– Да, все мы, конечно, не исправим так сразу. Но хотя бы одно дело мы можем довести до конца, Клим? Установить истину? Наказать преступника? Ведь ты только подумай! Убийца разгуливает на свободе!
– Лично тебя он трогает? Скорее всего, вообще не догадывается о твоем существовании.
– Мамаев догадывается. Более того: мы для него реальная угроза.
– Ты все еще думаешь, что это он убил Барановскую? Но ведь алиби…
– Вот именно, Клим! Алиби! Мы должны проверить алиби Корнеева! И если выяснится, что у него это алиби есть…
– Постой, – нахмурился Клим. – Что они там говорили о работе Корнеева? Мы почти два часа трепались, пока из морга домой ехали.
– Шурин Мамаева работал в фирме по установке в квартирах и частных домах цифрового спутникового телевидения. Помощником мастера. Подай-принеси. В тот день, двадцать пятого сентября, Корнеев должен был поехать к клиенту и отвезти ему документы. Они накануне тянули кабель и квитанцию перепутали. Отдали клиенту синюю вместо зеленой. А зеленую бухгалтерия не приняла и отказалась закрывать наряд. Поэтому мастер позвонил Корнееву и велел ему поехать поменять квитанции. Клиент сказал, что будет дома с четырех до пяти.
– Ну и память у тебя! – восхитился Клим. – Лично я ни черта не помню.
– Потому что ты решил, что убийца Корнеев. Тебе так было удобнее. А мне все это сразу не понравилось, вот я и слушала очень внимательно. По указанному адресу с четырех до пяти Корнеев не приехал. Из чего следствие сделало вывод, что подозреваемый в это время убивал Барановскую и прятал на даче у Мамаевых ее труп.
– Да, все так.
– Надо поехать к этому клиенту и побеседовать с ним. Если он говорит правду, я смирюсь, а если нет… – Я замолчала, давая моему парню додумать мою мысль. Ведь мы с ним теперь одно целое.
– Вот за каким тебе это надо, а? – сердито спросил Клим.
– Я хочу узнать правду!
– То она хочет узнать тайну, то правду, – с иронией сказал он. – Ты уж определись.
– Я определилась, – сказала я твердо. – Мы это сделаем, а потом я решу, как нам потратить мой выигрыш в лотерею.
– И как это связано? – подозрительно спросил мой Качалов.
– Я хочу доказать, что этот выигрыш не случайность. Это либо награда, либо кара. Я не хочу думать, Клим, что это была моя кара.
– Ты точно слегка того, Сонька. – Он покрутил пальцем у виска. – Ну, хорошо. Я сделаю, как ты скажешь, но не потому, что я с тобой согласен. Просто я тебя очень люблю. Моя женщина может быть какой угодно, хоть чокнутой. Но это моя женщина. Мне сказали – я пошел. С чего начнем?
– С мастера! – выпалила я. План действий у меня давно уже созрел.
…Тот долго не мог понять, чего мы от него хотим.
– Ну да. Было такое. – Насквозь пропахший куревом мужик морщил лоб и, явно недоумевая, вертел в руках купюру, которую я довольно ловко ему всучила. Я же старалась держаться на почтительном расстоянии и не морщиться. Что за дрянь, интересно, он курит? – Какие-то жалобы? Вы чего хотите-то? А?
– Адрес. Куда именно Корнеев должен был отвезти квитанцию двадцать пятого сентября?
– Так ведь это… Давно это было. Базу поднимать надо.
– Вы ее уже поднимали. Вам из полиции звонили.
– Ну да. – Он опять наморщил лоб. – Было такое.
– Вот и дайте нам этот адрес.
– Ребята, вы кто?
– Что, словила? – прошипел Клим, когда мы наконец-то вышли из офиса. – Как на идиотов на нас смотрел. И правильно!
– Зато адрес дал.
– Готовься к очередному такому шоу. Тебе придется объяснить еще одному вполне нормальному человеку, за каким тебе все это надо?
– У этого человека, похоже, рыльце в пушку.
– Ты сначала войди в его квартиру.
Поначалу дальше порога нас и в самом деле не пустили. Хозяин был слегка поддавши. Жена с подругой улетели отдыхать в Таиланд, и товарищ явно праздновал свободу. Это мы выяснили из дальнейшей нашей беседы.
– Чего надо? – нелюбезно спросил он. Хотя дверь нам открыл быстро и охотно. Я сразу подумала, что он кого-то ждет. – Если вы к жене, то она в отпуске. За границу улетела. А я вас не знаю. До свидания.
– Погодите. – Клим слегка придержал тяжеленную дверь. Новенькую, как и все в этой квартире, расположенной в только что отстроенной семнадцатиэтажной панели. Убить такой дверью можно. Такие вполне годятся для пещеры Али-Бабы, полной сокровищ. А в этой квартире даже мебели было маловато. С двери решили начать процесс стяжательства. За нее и завязалась борьба между моим Качаловым и хозяином квартиры. К моему глубокому удовлетворению, Клим одержал победу. Дверь перед нашим носом захлопнуть не удалось, и мы продолжили беседу. – Вас недавно вызывали в полицию, – пыхтя, сказал Качалов, не расставаясь с дверной ручкой.
– Допустим, – краснея от напряжения, выдавил из себя его оппонент, вцепившийся в ручку с другой стороны. – Убирайтесь, а не то я сейчас полицию вызову…
Пустые слова. Затруднительно звонить по телефону, когда ты пытаешься захлопнуть тяжеленную дверь, а с другой стороны на нее налегает весьма энергичный парень.
– Вы дали ложные показания, – сердито сказал он.
– Чего? А ну, валите отсюда! И зачем я вам только открыл! – И хозяин квартиры, удвоив усилия, приналег на дверь.
– Вы кого-то ждете! – не сдавалась я, готовая в любой момент ринуться на помощь моему парню. – И не хотите, чтобы о вашем госте узнали!
– Любовницу! – выпалил Клим.
– А ну, тихо! – И хозяин, разом отпустив ручку, теперь уже сам с силой втащил нас в квартиру. – Чего орете? – Он закрыл стального монстра с тремя хитрыми замками и с опаской посмотрел в глазок. – У меня соседка уж больно любопытная.
– Да еще с женой вашей подружилась, – ехидно заметила я.
– Вот уж не повезло так не повезло, – уныло признался мужик. – Ну? Чего приперлись?
– В тот день, двадцать пятого сентября, вы тоже изменяли жене? Потому и не открыли помощнику мастера, который привез квитанцию? – продолжал фонтанировать догадками Качалов.
– Ребята, тихо, я вас умоляю! – Мужик сразу же обмяк и стал жалким. – Она небось тоже не в шахматы играть в Таиланд полетела, супруга-то моя. С подружкой, ага. Денег она, зараза, много зарабатывает. А я так. – Он тяжело вздохнул. – Потому мне и не охота, так сказать, быть застуканным в момент супружеской измены. Иначе благоверная в суд потащит и разденет до нитки. Жена в тот день, ну, двадцать пятого, в банк поехала, сказала, квартальный отчет сдавать. Подзадержались они, вот моя и нервничала. А я уже знаю: если отчет, то надолго. Бухгалтер она у меня главный в крупной фирме. Ну, я и звякнул Вальке – забегай. Забыл совсем, что за квитанцией должны приехать. Но вы сами подумайте: разве это моя вина? Не я квитанции перепутал. Они сами должны знать, чего клиенту давать. А я не обязан жертвовать своей сильно обделенной личной жизнью из-за того, что кто-то лоханулся.
– Итак, вы были с любовницей, и в этот момент позвонили в дверь?
– Я подумал, что это моя. Не поехала в банк, или очереди не было. Струхнул, прямо жуть. Верите, нет? На цыпочках к глазку-то крался. Гляжу – а там мужик какой-то толстый стоит. Тут я и вспомнил про квитанцию. И мужика признал. Дом у нас новый, вот и заказали цифровое телевидение. Чтоб двести каналов. Ну не открывать же? У меня женщина, сами понимаете.
– Да еще раздетая, – хмыкнул Качалов. – Конечно, понимаем.
– Все, ребята, идите отсюда скоренько, сейчас Валька прибудет. Я вам все сказал. – Мужик тихонечко открыл дверь и стал озираться по сторонам. – Вроде тихо. Но в полиции я ничего не скажу, вы это учтите. Да и, вроде, закрыто дело. Говорят, повесился он, убийца-то.
Мы с Климом сердито переглянулись.
– Что теперь скажешь? – спросила я у Качалова, когда мы вышли из пахнущего свежей штукатуркой полутемного подъезда на свет.
– Я не верю, что это Мамаев убийца. Все его видели, и машина его у дома стояла. Даже если в багажнике лежал труп. Когда Мамаев мог сгонять на дачу? Ночью что ли?