— То есть, я буду решать ваши проблемы?
— Так сложилось, — сказала она равнодушно. — Иди за Артемом, он договорится насчет жилья для вас.
Место для отдыха нам выделили по соседству с жилищем Артема и Ольги. Юная девушка, — лет четырнадцати-пятнадцати, совсем ребенок, — показала нам нечто вроде номера в недорогом мотеле. Комнатка с двуспальной кроватью и письменным столом, прихожая с встроенным шкафом, крошечный санузел с душем.
— Располагайтесь, я сейчас белье принесу! — сказал она, изо всех сил стараясь не показывать любопытства к тому, что Ленка до сих пор в пижаме и больничных тапочках. И умчалась вприпрыжку.
— Не мала она для хостесс? — спросил я Артема.
— Это трудовая практика, — пояснил он. — Я сам сперва удивлялся, но теперь это кажется мне вполне разумным. Дети до окончания школы успевают попробовать десятки профессий, и не просто «постоять рядом», а всерьез поработать. Им это, представь себе, нравится — быть востребованными в обществе, делать настоящие дела, а не жить отложенной жизнью, как наши дети.
— Так ты не здешний? — дошло до меня.
— Нет, мы с тобой земляки, — кивнул Артем. — Но я тут давно, привык. И знаешь что? — Мне тут очень нравится.
— Рад за тебя, — сказал я равнодушно. — Мне не особо.
— Не спеши судить. Ольга и Палыч — это не Коммуна. В любом социуме верхушка руководства и представители спецслужб — не самые приятные люди. И решения, которые они принимают, мало кому нравятся. Это не значит, что все общество таково. Здесь живут прекрасные люди, непривычной, но действительно неплохой жизнью.
— Очень трогательно, — кивнул я. — Спасибо за политинформацию. Где тут поесть можно?
Артем печально вздохнул, и попросил вернувшуюся с бельем девочку отвести нас в столовую.
Там все было устроено, как в студенческой столовке моей молодости — стойка, вдоль которой двигаешься с подносом, небольшой выбор блюд — по вечернему времени без первого, — и самообслуживание. Всей разницы — на раздаче стояла очередная девочка-школьница, и еда на вид была несколько качественнее. Не желая нарушать традиций, взял пюре с котлетой, салат из помидоров и компот из сухофруктов, жене на поднос поставил то же самое. Доехав с подносом до конца стойки, увидел еще одно отличие — тут не было кассы. Я испытал некоторый дискомфорт от того, что платить некому, но сразу сообразил, что и деньги мои тут вряд ли примут. Так что я просто пошел с подносом к ближайшему столику. Лена отправилась за мной. К счастью, ела она без возражений — спокойно и бесстрастно отправляя в рот ложку за ложкой. Картошка оказалась вкусной, котлеты для столовских — так просто объедение, салат — свежий. Только компот был, как в молодости, — жидковатый, не очень сладкий и со сморщенной черной грушей на дне граненого стакана. Вокруг питались всякие люди — их было немного, они поглядывали на нас, но не спрашивали, кто мы такие и какого черта жрем тут на халяву. Большое им за это спасибо. Люди были, как люди — мужчины, женщины, довольно много детей — эти пялились на пижамную Ленку откровеннее, но тоже помалкивали. Одеты были, пожалуй, несколько однообразно — мужчины в штанах и рубашках, женщины — в платьях и сарафанах, или тоже в штанах и рубашках. Дети одеты, как взрослые, только размер поменьше и окрас поярче.
Засунув грязную посуду — свою и Ленкину, — в монструозную посудомойку, вернулся с женой в комнату. Там нас уже ждала Ольга, притащившая ей одежду — такие же штаны с рубашкой, как у всех тут, плюс белье. В прихожей я обнаружил пистолет-пулемет незнакомой мне системы, короткий, с толстым длинным стволом. Кажется, видел такие у омоновцев, что-то древесное в названии. Рядом с ним стояла спортивная сумка, на которой лежала черная винтовка компоновки булл-пап с интегрированным глушителем. Не встречал таких, но я и не знаток.
— Это ее, — пояснила Ольга, — она с этим пришла.
Я обернулся, чтобы по привычке спросить жену, и увидел ее голой. Ленка без малейшего стеснения сбросила на пол пижаму и теперь натягивала белье. При других обстоятельствах это было бы очень эротично — всегда любил смотреть, как она переодевается, — но сейчас она двигалась слишком… Не как она, в общем. Трусы оказались в размер, лифчик заметно великоват. Я непроизвольно покосился на Ольгу, она, поймав мой взгляд, ухмыльнулась и приосанилась, подчеркнув свою победу в этом женском соревновании. Подумаешь, я ж не корову себе выбирал, чтобы по размеру вымени.
— Ты говорила, что что-то про нее поняла, — кивнул я на жену. — Можешь пояснить?
— Могу, — не стала отпираться рыжая. — Это существо, видимо, обитало в одном из строений ушедших. Может быть, даже в твоей башне. Как забытый уехавшими хозяевами домовой — ну, или одичавшее домашнее животное, чтобы без мистики. Первой его жертвой стал Матвеев — не знаю, что он там искал, в том срезе, но прожил он там явно достаточно долго. Овладевшее им существо одержимо мыслью вернуться к своим хозяевам, а в его памяти они связаны с Коммуной — ведь он был одним из тех, кто контактировал с ними тут. У Матвеева есть возможности и средства добраться до Коммуны, но он старик и внезапно умирает. Существо снова остается ни с чем. Потом оно вселяется в того, кого убила Марина — как там его звали?
— Карлос, — напомнил я.
— Да, именно, — продолжила Ольга. — Он не был проводником или оператором, но попытался покинуть срез, как умел. Ему не повезло, и существо в момент его смерти переселилось в первого попавшего носителя — твою жену. Какое-то время спустя, когда оно в достаточной степени овладело ее сознанием, оно использовало память Матвеева, чтобы забрать костюм и память Карлоса, чтобы покинуть срез. Не знаю, где его носило потом, но своей цели оно, надо отметить, добилось. Увы, хозяева не поспешили принять блудного слугу в объятия, а отправили решать свои задачи… Вот так это мне представляется. Я могу ошибаться в деталях, но общая последовательность событий, скорее всего, такая.
Мне было неприятно, что Ольга говорит про мою жену «оно» и в третьем лице, но я не мог не признать, что версия правдоподобная.
— До завтра! — попрощалась она и вышла.
Ленка сидела на краю кровати, уставившись в стену. Это было не самое позитивное зрелище, так что, когда в дверь постучал Артем, я даже обрадовался. Он пришел пригласить меня на какой-то «открытый урок». Спать, несмотря на усталость, я пока не мог, перенервничал. Смотреть на то, как моя жена, ставшая кем-то чужим и незнакомым, сидит и пялится в пустоту, тоже не очень хотелось. Так что я не стал отказываться и пошел с ним.
Аудитория оказалась в соседнем корпусе, но с его ногой хромали туда долго. Большой зал амфитеатром был заполнен детьми — на вид лет от тринадцати до шестнадцати. Было очень странно видеть такую аудиторию внимательно слушающей оратора — никто не отвлекался, не пялился в телефон, не раздавал подзатыльники соседям, не шушукался и не дёргал девочек за косички.
Артем рассказывал о нашем мире — показывал фотографии, приводил скриншоты сетевых СМИ. На мой взгляд его изложение было несколько сумбурным — он то затрагивал широчайшие концепции, не раскрывая их до конца, то углублялся до мельчайших подробностей в какую-то ерундовую мелочь, но детям, вроде, нравилось. Да и я слушал с интересом, хотя, на мой взгляд, некоторые взгляды оратора устарели лет на десять, а некоторые были откровенно наивны. Такое ощущение, что и до попадания сюда он не слишком-то внимательно следил за социальными трендами.
Артем, закончив, перешел к ответам на вопросы, и я, кажется, начал понимать, почему ему нравится Коммуна. Здешние дети… Это было что-то с чем-то. Никаких тупых шуточек, никакого гыгыканья, ни единой попытки развлечься за счет лектора и покрасоваться перед одноклассниками. Им было действительно интересно — они задавали продуманные, хорошо сформулированные вопросы, внимательно слушали ответы, уточняли и переспрашивали… И одновременно эти вопросы и недоумения по самым базовым понятиям нашего мира, наглядно выдавали тот факт, что жизнь тут устроена как-то совершенно иначе. Не берусь судить, лучше или хуже — но по-другому. И на детях это «другое» сказывается самым наилучшим образом.
— Коммунары! — призвал зал к вниманию Артем. — Сегодня у нас в гостях еще один человек из материнского мира. Его зовут Сергей…
— Здравствуйте, Сергей! — разнобой детских голосов.
Вот падла, как подловил, а?
— Давайте попросим его ответить на ваши вопросы?
— Пожалуйста! — заголосила аудитория. — Мы просим!
Мысленно проклиная хитрого Артема, я спустился с заднего ряда, где скромно сидел, к кафедре лектора.
— Здравствуйте, э… коммунары, — сказал я неловко. — Я не ожидал, что мне придется сегодня выступать, так что не очень готов. Тем не менее, постараюсь ответить в меру своего понимания.
Несколько секунд всеобщего молчания поселили было во мне надежду, что желающих задавать вопросы не найдется — но нет, они, оказывается, просто собирались с мыслями.
Первым, совершенно по-школьному, с опорой локтя на ладонь, поднял руку серьезный мальчик из первого ряда. Ох уж мне эти школьники с первых парт…
— Скажите пожалуйста, а в чем заключалась ваша работа в вашем мире?
Я задумался. Как объяснить этим детям, что я анализировал то, о чем они не имею ни малейшего понятия, размещенное в среде, которую они не могут себе представить, чтобы предсказывать явления, которых у них нет?
— Я читал то, что пишут о себе и мире другие люди, чтобы прогнозировать их возможное поведение, — ответил я обтекаемо, надеясь, что на этом от меня и отстанут. Но не тут-то было!
— А зачем вашему обществу потребовались эти прогнозы? — вцепилась в мой ответ кудрявая прелесть в сарафанчике.
Девочка, тебе бы в куклы играть, а ты про аналитику социальных сетей интересуешься…
— В первую очередь для того, чтобы мое общество было готово к действиям конкурентных обществ и могло давать адекватный ответ на попытки манипулирования общественным мнением.
— А зачем манипулировать общественным мнением? — спросил какой-то очкарик из средины зала. Твою мать, вот что я не представился автомехаником?