Павел смолчал.
— Ладно, — раздраженно бросил Ваншенин, — допускаю: инцидент заслуживает внимания. Занимайтесь, если больше нечем. Чего ты пристал к этому озеру? Озеро как озеро. Ну да, красивое, живописное, привлекает людей, возможно, единственная настоящая достопримечательность этого вшивого городка…
— Были в прошлом эпизоды, связанные с этим местом?
— Чтобы годы спустя разгорелись такие страсти? Ну ты даешь, Болдин. Убийств на озере точно не было. Драки, поножовщина, туристы, бывало, чего не поделят. По пьяни чуть не утонул один умственно отсталый — но достали из воды, привели в чувство, составили протокол… Болдин, что ты хочешь от меня?
— Поговорить бы со старожилами, Егор Тарасович? Не посоветуете? Краткая история городка — война, послевоенные годы, может, даже предвоенные. Значимые события, резонансные ЧП, преступления… Рабочее время не отниму, Микульчин все равно отправил лечиться.
— Так иди и лечись, — рассердился майор. — Ладно, дам тебе адресок, съезди. Моя соседка — Валерия Ильинична Метелина.
— Ваша соседка? — Павел невольно вздрогнул.
— Научись не перебивать или сам ищи, кого тебе нужно… Да, моя соседка, проживает через дом от меня, приятная во всех отношениях, интеллигентная, эрудированная женщина. В отличие от меня, послать тебя не сможет — воспитание не позволит. Поговори с ней, может, найдет минутку. Работает в краеведческом музее, сейчас она на работе. Где музей, найдешь, пара кварталов отсюда. Сама она не совсем местная, но половину жизни прожила в Плиевске, знает район и все, что в нем происходило. Лучше, чем она, тебе никто не расскажет. А вообще, хорошее дело, — майор не удержался от усмешки, — ты должен знать историю края, где проживешь остаток жизни.
Наплыва посетителей в краеведческом музее, мягко говоря, не было. Прохаживался пожилой мужчина в шляпе — непьющий командировочный. Пожелтевшие фотографии на стенах, старинная одежда, плуг с мотыгой, каска бойца Красной армии, пробитая осколком, револьвер со спиленным бойком, чучела животных и птиц. Небольшую живость вносили картины местных живописцев, посвященные красотам Лебяжьего озера. Старушка дремала в углу на стуле.
Со второй попытки удалось узнать, в какую сторону идти. Архив учреждения располагался в подвале. За столом в окружении стеллажей и запертых шкафов сидела женщина, что-то писала. Ей было сильно за сорок, но сохранилась она прекрасно — как и экспонаты в ее музее. Морщин практически не было, волнистые пепельные волосы спускались до плеч. Было впечатление, что эту особу он уже где-то видел.
— Добрый день, — поздоровался Павел. — Валерию Ильиничну я могу увидеть? Майор милиции Ваншенин посоветовал обратиться.
— Да, здравствуйте, это я, — женщина отложила ручку и подняла голову. У нее был приятный неторопливый голос. Она улыбнулась, отметив удивленную реакцию: — Что-то не так? Рассчитывали на встречу с динозавром?
Честно говоря, он рассчитывал на встречу с тихой пожилой мышкой.
— Простите, Егор Тарасович не упоминал ваш возраст. Вы прекрасно выглядите, Валерия Ильинична. Можем мы поговорить? Не отвлекаю? Вас рекомендовали как знатока этого края.
— Конечно, присаживайтесь. Чаю хотите?
— Нет, спасибо.
— Вы работаете в милиции — как Егор Тарасович?
— Работаю, но я новый человек, откровенно плаваю в географии, истории и прочих нюансах. Вы хорошо знаете Егора Тарасовича?
— Знаю только как соседа, — Валерия Ильинична тактично улыбнулась. — Положительный со всех сторон мужчина, такой милый, приветливый, очень вежливый, безумно любит свою дочь Алену. Девочка учится в Смоленске, приезжает на каникулы и сейчас, кстати, находится здесь…
«А мы точно говорим об одном человеке?» — подумал Павел.
— Подождите, молодой человек, — женское лицо затуманилось воспоминаниями. — Мне кажется, я вас видела… Ну конечно, это вы стояли у забора Ваншениных и подглядывали в щель… Не мое, наверное, дело… — она немного смутилась, но ирония в глазах все же блеснула. Павел почувствовал, как начинают алеть его щеки. Точно, проходила мимо женщина…
— Уверяю вас, Валерия Ильинична, ничего криминального.
— Я так и подумала, — кивнула женщина. — Будем считать, что ничего не было. Но позвольте все же взглянуть на ваше удостоверение… Хорошо, спасибо, Павел Викторович. Помогу, чем смогу. Вы точно не хотите чая?
— Нет, спасибо, Валерия Ильинична.
Он изложил суть проблемы. Не вдаваясь в детали, ничего конкретного — совершаются преступления, ниточка от которых тянется в прошлое, и все это так или иначе связано с Лебяжьим озером или его береговой полосой. Есть ли в истории города что-то такое, что могло бы натолкнуть на мысль? К кому еще обратиться, как не к опытному краеведу?
— Признаться, вы меня озадачили, Павел Викторович, — женщина не скрывала удивления. — Да, мы собираем материалы по знаковым событиям нашего района, но чтобы эти события находили трагический отклик в настоящем… Я слышала, в городе кого-то убили? — насторожилась Валерия Ильинична. — Кажется, погибли двое в частном доме, еще кого-то нашли в лесу… Не поручусь за достоверность, мои коллеги — такие сплетницы…
— Вам можно этого и не знать, Валерия Ильинична. Главное, что это знает милиция и принимает меры. Законопослушным гражданам ничто не угрожает. Просто подумайте, вспомните.
— Ну, пиратских кладов на озере не находили, — с сомнением произнесла женщина, — и, уверена, в ближайшее время не найдут. Да и не такой уж я всезнающий краевед, каким представил меня Егор Тарасович. Да, по долгу службы я собираю информацию, но она не избыточная. И еще — не каждое событие должно становиться достоянием широких масс. Понимаете, что я хочу сказать?
— Милиция — не широкие массы, Валерия Ильинична. Вас никто не обвинит в подрыве государственных устоев.
— Хорошо… Вы неважно себя чувствуете, Павел Викторович, — женщина оказалась наблюдательной.
— Все в порядке, получил небольшую травму, но ничего страшного.
— Вредная у вас работа, — покачала головой сотрудница. — Хорошо, Павел Викторович, давайте вспоминать… Я приехала в этот город в 1953 году. До этого жила в поселке Григорьевка Смоленской области, оккупацию пережила в самом Смоленске, еще фактически девчонкой, в 1943-м мне только исполнилось восемнадцать. Тяжело вспоминать эти годы — зверские порядки и законы, массовое истребление людей… Помогала подпольщикам, прятала евреев, бог миловал — избежала ареста. После войны окончила библиотечный факультет Смоленского пединститута, заочное отделение, отправилась по распределению в Григорьевку. Замуж вышла еще в 1948-м, на третьем курсе, родился сын… Муж скончался в 1954-м — молодой еще человек, внезапный сердечный приступ… Нелады со здоровьем начались у него еще в 1942-м под Сталинградом, когда он двое суток провел в снегу, насквозь промерз…
— Сочувствую, Валерия Ильинична.
— Спасибо. Замуж больше не выходила, одна воспитывала сына. В прошлом году он отслужил в армии, остался в Чите на сверхсрочную службу, видимся редко, занимаемся, в основном эпистолярным жанром… Но это лирика. Плиевск в те годы был серым периферийным местечком, да, собственно, он и сейчас не блещет, только население выросло втрое, вследствие чего вырос объем сдаваемого в эксплуатацию жилья. Дорогами, как вы сами видите, почти не занимались, благоустройство с озеленением тоже не на высшем уровне. Можем похвастаться только природой. Когда-то живописцы из Пскова и Смоленска приезжали в наши края, запечатлевали здешние красоты. На севере Каинка с причудливыми излучинами, красивой береговой полосой, на юге — Лебяжье озеро неземной красоты. Если еще не посещали, обязательно посетите… Вас интересует период Великой Отечественной войны? К сожалению, своими глазами я это не видела, но много общалась с очевидцами тех событий…
Контроль над Смоленском Красная армия фактически утратила к 17 июля 1941 года. Плиевск, оказавшийся в немецком тылу, продержался дольше, но скоро пропал смысл его удерживать. Советские войска ушли на юг, 20 июля вражеская мотопехота ворвалась в город — и весь этот мрачный период фашистской оккупации затянулся на два года и два месяца. Красноармейцев, попавших в плен, расстреливали в окрестных оврагах. Гражданское население прижали к ногтю. Всех евреев собрали в течение недели, погрузили в грузовые машины и увезли. Никто их больше не видел. В районе свирепствовали каратели и полицаи. Последних было немного, предателей подвозили для усиления полицейского участка из окрестных сел, где желающих прислуживать фашистам было больше. Местной полицией управлял некто Демидов, бывший офицер Красной армии — редкий по жестокости зверь. Его ликвидировали на исходе оккупации, взорвали вместе с машиной и парой сподвижников. За годы оккупации тысячу жителей Плиевска угнали в рабство в Германию, больше двух тысяч погибли от репрессий. Выжившие влачили жалкое существование. Все, что здесь производили и выращивали, шло на нужды немецкой армии. Люди ели картофельную ботву, срезали кожу со старой обуви, варили в котлах.
Трудно что-то выделить относительно озера… Впрочем, память у Валерии Ильиничны работала. Летом 1942 года партизаны и подпольщики провели несколько успешных операций: разгромили продуктовые обозы, устроили засады на полицейских, обстреляли комендатуру, взорвали склад с патронами и снарядами. Месть за содеянное была страшной. Полторы сотни гражданских — женщин, стариков, детей — вывезли на плотах на середину озера и перебили канатные стяжки, скрепляющие бревна. Казнь была циничной и показательной, за экзекуцией наблюдал весь город — народ согнали к берегу. Бревна раскатились, люди пошли ко дну. Вой стоял ужасный, волосы вставали дыбом. Тех, кто цеплялись за бревна, фашисты расстреливали с берега, при этом потешались и оживленно переговаривались. Люди тонули, и никто не мог им помочь. Истошно голосили дети. Не выжил никто. Бревна потом прибило к берегу, из них сколотили новые плоты. Глубина на середине озера порядочная — несколько десятков метров. Часть мертвецов впоследствии выловили, остальные до сих пор там. Водолазы местные глубины не обследовали. Много лет жили суеверия, что души умерших все еще здесь, кто-то слышал вой над озером, рыбаков на лодках кто-то хватал за весла, умолял достать покойников со дна, похоронить по-христиански…