Выбирались долго, шикали друг на друга, чтобы не шуметь, глушили смех. Алена оказалась не девочкой, но он на это и не рассчитывал: все-таки четыре года училась в институте. А интим вне брака партия хоть и не приветствовала, но допускала… Павел лежал на спине, приходил в себя. Алена обвилась вокруг него, рисовала что-то пальцем на его плече. Тихо засмеялась.
— Вот и просто поговорили…
— Да, не рассчитали, — согласился Болдин и чмокнул ее в лоб. — Ты — чудо, ты знаешь об этом? Ты лучшее, что со мной происходило, и это правда.
— Ты хитрый, знаешь, как забраться девушке в душу, — Алена сокрушенно вздохнула. — Не знаю, что на меня нашло. Дура, наверное. Только не говори, что все, что рассказывал о тебе отец, — неправда.
— Во-первых, — Павел на всякий случай обнял ее, — мне трудно судить, поскольку не знаю, что именно он говорил. Но уверен, что львиная доля — вздор и чушь. Во-вторых, в минувшую историческую эпоху мы с тобой еще не были знакомы. У тебя ведь тоже были мальчики?
— Один, — подумав, сообщила девушка. — Это было давно.
— …И неправда, — улыбнулся Павел. — Не будем об этом, хорошо?
Эта девушка притягивала. Он терял от нее голову. Все, что было в прошлом, становилось мутным и пропадало. Ощущения были необычные — это следовало признать. Желания уйти не возникало — да его и не гнали. Они опять целовались, гладили друг друга, начинали с легких прикосновений. Кружилась голова, отсекалось все лишнее… Потом говорили ни о чем, несли вздор, Алена доверчиво льнула к нему, продолжая рисовать на плече загогулины.
— Ну все, иди, — прошептала она неохотно, когда минутная и часовая стрелки встретились на цифре «два». — Завтра суббота, но отец работает и вас, наверное, погонит на работу.
— Погонит, — согласился Павел. — Работа такая, что выходные неуместны. Может, еще полчаса?
— Смотри, втянешься, — пошутила Алена. — Давай, исчезай, Паша, хорошего помаленьку. А то я к тебе привыкну, а потом будет очень грустно. Не забывай, что на следующей неделе я уезжаю, начнется новый учебный год, к счастью, последний…
— Но Смоленск — это ведь ближе, чем Альфа Центавра? Девяносто километров, я пригоню из Москвы свою машину, буду приезжать к тебе каждый выходной…
— Ладно, не говори «гоп», — она со смехом стала выталкивать его из кровати. — Иди, Паша, пока отец ничего не заподозрил. Слезай аккуратно, не забудь убрать лестницу. И не думай, будто я полностью проигнорировала его слова о твоих столичных похождениях. Не нужно было тебя сюда пускать… Не понимаю, что со мной: веду себя, как последняя влюбленная дура… Ведь знаю, что это ничем хорошим не закончится…
— Это никогда не закончится, — он осыпал ее прощальными поцелуями. — Странно звучит, но я это чувствую. Не буду оправдываться за прошлое, его уже нет… Подожди, но мы же еще увидимся?
— Да, на лавочке в парке, я буду с томиком Тургенева… — она приглушенно засмеялась. — Не знаю, Паша… Конечно, увидимся… Но уже не так, как сегодня, это слишком опасно. В воскресенье вечером приходи на озеро, погуляем, поговорим. Я ничего о тебе не знаю, проходимец ты эдакий. И за что мне такое наказание…
Алена наконец столкнула его с кровати, но риска нашуметь уже не было — отец спал. Одевался Павел с неохотой, а она лежала перед ним в отблесках лунного света, натянув одеяло на подбородок, чтобы не соблазнять. Он нагнулся, поцеловал ее в теплые влажные губы и скользнул к окну…
Глава восьмая
В субботу рабочая неделя продолжилась. Все явились полным составом к девяти утра — от греха подальше. Микульчин с обреченной миной удалился на «летучку». Вскоре вернулся в сопровождении угрюмого Ваншенина. Екнуло сердце, но отлегло: тайное пока не стало явным.
— Все здесь? — проворчал Ваншенин. — Смотрите у меня. Чтобы и в шесть вечера так было — лично прослежу. Работайте, и чтобы не сегодня завтра появился подозреваемый. Не надоело еще лоботрясничать? — Он впился воспаленными глазами в скромно молчащего Павла. — А ты чего такой довольный, Болдин? Облизываешься, как кот на сметану… — тень подозрения легла на опухшее лицо майора. Последняя рюмка минувшей ночью, как водится, была лишней.
— Просто выспался, товарищ майор, — отчитался Павел. — Всю ночь проспал как убитый, вот и полон сил.
— Острим? — майор поморщился. — Этого умника, Константин Юрьевич, отправь на самый трудный участок, и пусть только попробует вернуться без победы.
Самый трудный участок оказался рядом с телефоном — дозваниваться до славного города Артема и требовать ускорить ответ на запрос. Дозвониться было невозможно, Артем уверенно молчал. Возможно, прошедшей ночью его поглотило цунами. Или разметал тайфун с ласковым женским именем.
В одиннадцать утра у сотрудников уголовного розыска появился-таки подозреваемый! Влетел, хлопнув дверью, возбужденный Чекалин:
— Поговорил с той самой врачихой из скорой, что живет через дорогу от убиенных. Вчера она вернулась поздно вечером, уже выспалась. Ольшанская Нина Витальевна, 49 лет. Проживает одна — с мужем разбежались, он сейчас большое светило в Горьком, там же и сын. Так вышло, что на суде ребенка присудили отцу. Обижена на весь мир — почему так? Прекрасная мать: не пьет, не гуляет, дом содержит в чистоте. Готова убить своего бывшего. Но дело в другом. Позавчера, незадолго до шести вечера, Нина Витальевна видела недалеко от соседского дома «Москвич». Из калитки вышел Герасимов, побрел к машине. Из нее вышел какой-то субъект. Разговаривали они на повышенных тонах. Нину Витальевну это даже заинтриговало. Герасимов шипел, собеседник брыкался. Кончилось тем, что Герасимов схватил этого парня за грудки и швырнул в грязь. Тот вскочил, бросился с кулаками, но получил в скулу и снова упал. Расстались, сами понимаете, не лучшими друзьями. Субъект явно угрожал Герасимову, потом побежал к машине, сел и уехал. Герасимов бранился, потом сплюнул и пошел домой. Все происходило за его домом, поэтому наша первая свидетельница Агриппина Ильинична ничего и не видела. Больше Герасимов на дорогу не выходил. Других свидетелей драки, скорее всего, нет. Гражданка Ольшанская не дождалась продолжения и стала собираться на работу.
— Интересно, — задумался Микульчин. — Ты полагаешь, гость ночью вернулся и поквитался?
— За уши притянуто, — отверг идею Болдин. — При чем тут жена и ребенок? И второе: если этот хмырь вырезал семью Герасимовых, тогда он должен был совершить и предыдущие убийства. Назвался груздем, так полезай в кузов, так? Но отработать этого драчуна стоит, — допустил Павел. — Нина Витальевна запомнила приметы?
— Ни к чему, — оскалился Чекалин. — Ольшанская его знает. Некий Федор Бугаев, работает на автобазе.
— Я был вчера на автобазе, — нахмурился Болдин. — Такая личность там не мелькала.
— Водителем работает, — добавил Чекалин. — Вроде даже старшим — если есть такая должность. Заседает в профкоме, отвечает за доставку продуктовых пайков. В прошлом году этому гражданину вырезали аппендицит. Дотянул до крайнего, чуть не помер, орал так, что бывалых врачей кондрашка хватала. Вот и запомнился. Весьма неоднозначный был пациент, натерпелись с ним. Думали, что помрет, даже на работу сообщили, те уже деньги начали собирать… Выкарабкался, пострел, а ведь врачи хором твердили, что не выживет. Потом смеялись: в рубашке родился…
— И этот субъект убил шестерых? — снова засомневался Болдин. — Если верить свидетельнице, он даже толком сдачи дать не мог.
— То есть проверять гражданина Бугаева мы не будем? — с иронией предположил Микульчин. — А ведь курочка по зернышку клюет, а, Болдин? Отрабатываются все версии, тебе ли не знать? Или у нас есть из чего выбрать? Бери Чекалина и Максимова — и поезжайте. Без подозреваемого не возвращаться. А у меня еще есть дела… — капитан украдкой глянул на часы.
Проживал гражданин Бугаев в опрятной квартире пятиэтажного дома, которые неформально окрестили хрущевками. Проживал неплохо — в трех комнатах, с видом на извилистую Каинку. Дверь открыла молодая супруга со «взбитыми» волосами (на любителя, но ничего, — поставил оценку Павел). Растерялась, увидев милицейские удостоверения, сообщила дрогнувшим голосом, что мужа нет, а когда будет, она не знает. Выспался и поехал на работу. Вроде план у них горит и выходной отменили. Что случилось? Почему Федором интересуется милиция?
— Мы пройдем? — спросил Павел и тактично отстранил женщину.
В квартире Бугаева действительно не оказалось. Осмотрели крошечную кладовку, балкон. Чекалин даже заглянул под кровать, получив по носу от прячущегося там кота.
— Да что случилось-то? Почему вы его ищете? — разволновалась женщина. — Что он сделал плохого? Федор работает, как проклятый, не покладая рук.
— Вижу, — Павел оглядел вполне приличные для скромного водителя апартаменты. — Да вы не волнуйтесь, гражданка, ничего страшного. Проводится комплексная проверка, мы обязаны сверить данные с имеющимися у нас. Вы уверены, что он на автобазе?..
— Какая проверка, что ты придумал? — недоумевал Максимов, когда оперативники вышли из подъезда.
— А что я должен был сказать этой добропорядочной женщине? Что ее мужа подозревают в шести убийствах? Так, все в машину, едем на автобазу.
Ничто не предвещало крупных неприятностей. То, что Бугаев непричастен к преступлениям, сомнений не вызывало. Ворота автобазы на волшебное слово «милиция» гостеприимно разъехались, вахтер проводил «газик» неласковым взглядом, хотел закрыть за ними ворота, но отвлекли пешие работники, потянувшиеся через проходную.
Предприятие гудело и лязгало, загружался самосвал. Задушевно матерились техники, роясь в потрохах совершенно нового «ЗИЛа». «Газик» остановился на пятачке между гаражом, мастерскими и приземистым административным корпусом. Опера озадаченно осмотрелись. Словно и не суббота. Как в этом хаосе найти конкретного человека? Павел кивнул на административное здание: давайте туда, наводите справки. Товарищи пожали плечами, направились по адресу.
Поодаль дородная дама начальственного вида отчитывала работяг в спецовках. Те мялись с виноватыми минами, старались не дышать в сторону дамы. Павел отправился к ним.