Он почти не сомневался, что вся его команда устремилась за ним следом. Во что это вылилось, предстояло выяснить в скором будущем. В первую очередь нужно было спасти упряжь — ездовых собак с детства приучают не трогать ремни, но сейчас их слишком давно не кормили. У нарты оказался сломан полоз, а мешок с кормом придавлен прочим грузом и стянут ремнями вязки так, что попасть внутрь почти невозможно.
Примерно через полчаса наиболее актуальные проблемы были улажены, и народ собрался у основания склона. Картина обрисовалась печальная: серьезных травм ни у кого нет, но две нарты сломаны, а упряжка, на которой ехал Хью, отсутствует. На ней было трое, но один из пассажиров спрыгнул, чтобы облегчить погоню за быками.
— Господи! — простонал Семен. — Ну, на фига надо было за ними гнаться?! Чтобы за хвост подергать? Где теперь их искать? Ведь стемнеет скоро!
— Зачем искать тираха? — удивился бывший пассажир. — Он близко — собак слышно.
— А что он там делает, не слышно?
— Наверное, мясо режет, — улыбнулся неандерталец. Раздражение Семена было ему непонятно.
— Быстро разгружайте одну нарту! — скомандовал начальник. — Поедем к нему!
Ехать действительно пришлось недалеко — меньше километра. На снегу лежал бык, а возле него копошились двое неандертальцев. Естественным было выяснить, как они умудрились завалить такое огромное животное — не из арбалета же?! Только Семену сразу стало не до этого: на быке была некая упряжь, а Хью с напарником занимались тем, что пытались освободить из-под его бока ногу человека. Руки незнакомца были связаны, рядом валялся лук с натянутой тетивой, колчан, из которого рассыпались стрелы, и двухметровое копье со сломанным древком.
«Что же вы наделали?!» — хотел возопить Семен, но промолчал — сделанного назад не воротишь, надо исходить из того, что есть.
— Нирут-кун живой брать, — не без гордости сообщил Хью.
— А я тебя просил об этом?!
— Ты просить — да. Тогда взять — нет, теперь — да.
— Так это ж когда было?! Больше, чем две руки лет прошло!
— Хью не забыть, Хью помнить!
«Никогда я полностью не привыкну к неандертальскому мышлению, — затосковал Семен. — Мужик добросовестно выполнил приказ, отданный ему чуть ли не четырнадцать лет назад! Тогда — в зимнем рейде — я попросил его взять живым раненого вражеского воина. Но ничего не вышло — тот успел вскрыть себе вены острым, как бритва, кремневым сколком. И вот теперь…»
И вот теперь, когда неандертальцев стало трое, дело пошло веселее — двое упирались, один тянул. Сохранность придавленной конечности их, похоже, волновала мало. Тигдеб был в сознании, но не стонал, хотя лицо его блестело от пота. Наконец ногу выдернули — вместе с куском бычьей шкуры и мяса, вырезанными длинным клинком пальмы Хью.
— Свежуйте тушу, — приказал Семен. — Раз уж убили, так хоть мясом запасемся. И побыстрее — скоро стемнеет, а к утру все замерзнет. За нирут-куном я присмотрю…
Неандертальцы принялись за работу, а Семен опустился на корточки возле пленного. Одежда на нем была из оленьих шкур, но довольно редкой масти — почти такой же, как шерсть тура. Или, может быть, как-то хитро окрашена. Начал Семен с того, что стянул меховой сапог и, брезгливо морщась, пощупал чужую ногу — вроде бы кости были целы. Тогда он стал щупать тело, но уже не в поисках повреждений. Он не ошибся — длинный костяной стилет был подвешен на нижней рубахе, а в верхней проделана дырка, чтобы можно было достать. Оружие Семен извлек вместе с чехлом, безжалостно разрезав ножом искусную ременную вязку. Когда он это делал, пленный издал звук, похожий на стон.
— Ничего, — сказал Семен по-русски, — я знаю, что ойма для вашего брата как часть тела. А вот что с твоими руками делать?
Запястья тигдеба были стянуты ремнем с такой силой, что кровообращение в кистях, кажется, полностью остановилось.
— Ладно, — усмехнулся Семен, — сегодня я понаделал столько глупостей, что еще одна, наверное, ничего не изменит.
Ремень на запястьях он разрезал — развязывать неандертальские узлы можно только неандертальскими же ногтями или зубами. Потом ухватил пленного за рубаху и перевел его в положение «сидя». Тигдеб уставился на тушу быка — неандертальцы уже содрали часть шкуры и теперь срезали мякоть с костей. Мясо они предусмотрительно сразу шинковали на куски размером с кулак. Голова у животного была странно вывернута — правый рог торчал прямо в небо.
Для человека, руки которого побывали в таких наручниках, было бы естественно начать массировать запястья, однако пленный этого не сделал — просто оперся ими о снег. На Семена он даже не глянул — смотрел только на быка.
— Назовись! — потребовал Семен на языке тигдебов. — Назовись, если не хочешь умереть безымянным!
— Нет больше имени… — прошелестел еле слышный, лишенный интонаций ответ.
— Тогда назови свой клан (стадо)! — не отставал Семен. — И громче!
Ответ прозвучал, но в бесконечном разнообразии мастей и свойств туров Семен специалистом не был, так что смог перевести его лишь приблизительно: клан быка, идущего впереди, ведущего всех за собой или единственно «настоящего».
— А ты слышал о… — Семен назвал клан Танлеля.
— О неверных все знают… — все так же безжизненно ответил пленный. — Они убийцы…
— И кого же они убивают?
— Своих…
— А вы, значит, только чужих?
— Мы берем себе силу иных…
— Мамонтов, что ли?
— Их тоже…
— Вы пришли из-за реки?
— Из-за реки…
— Давно?
— Этой зимой. Первый раз… Мы всегда первые…
— Почему? Зачем?
— Там нет больше силы…
— Охотиться не на кого стало?! Так вы что же, вообще не убиваете м-м-м… своих?
— Только вместе…
«Та-ак, — лихорадочно соображал Семен. — Кое-что проясняется! Те хоть изредка забивают негодных быков, ритуальные турниры устраивают, а эти, получается, вообще их не трогают?! Зато с их помощью охотятся на крупную дичь! А что, хорошо устроились — летом молочная диета, зимой мясная! Вот до чего анимизм может довести! Эдак в степи одни туры останутся. Впрочем, в моем мире самое распространенное крупное животное — это корова, их далекий потомок».
— Твои люди слышали о Брате-Мамонте?
— Слышали… Он принес счастливый дым…
— А о том, что он категорически не советовал людям-быкам переходить реку, вы не слышали? О том, что здесь земля Мамонта, вам никто не сказал?
— Сказал… Мамонт отдаст свою силу быкам…
— Бивень в задницу он вам отдаст! — начал злиться Семен. — Давай, вставай — двигаться надо! Вон, ребята уже с мясом закончили. Ходить-то можешь?
Семен поднялся и стал смотреть, как ворочается пленный. Особой жалости он к нему не испытывал, да и надо было проверить, насколько тот дееспособен. Тигдеб встал на четвереньки, потом, опираясь на правую ногу, поднялся во весь рост. Он, кстати, оказался немалым — на добрых полголовы выше Семена.
— Шагай к нарте! — приказал вождь и учитель народов. — Уезжать отсюда надо.
Пленник шагнул левой. Добросовестно попытался перенести на нее вес тела, но нога подогнулась. Он упал бы, если б Семен не успел его подхватить.
— Ох, и тяжелый, блин! Давай уж, опирайся!
Нужно было сделать от силы десяток шагов — всего лишь обойти тушу быка. Семен решил не отвлекать неандертальцев, упаковывающих груз на нартах. Полпути было пройдено успешно, но возле бычьей головы получилась заминка — тигдеб остановился и забормотал:
— Нет… Так нельзя… Мне надо… Только вместе…
— Чего еще тебе надо?! — возмутился Семен и отпустил его. — Ползи на карачках!
— Мне надо… Вместе… — бормотал пленный.
Он стоял возле мертвой головы, покачивался на здоровой ноге и теребил завязки на вороте своей меховой рубахи. Пальцы, однако, его не слушались, и осталось неясным, что он собирался с ними сделать. Поняв, вероятно, что ничего не получится, он опустил руки, кое-как прихватил полы обеих рубах и потянул кверху. Одной рукой прижал их, а другой попытался приспустить штаны спереди.
— Ты что, мочиться на своего друга собрался?! — изумился Семен и отступил на пару шагов в сторону. — Ну и нравы у вас!
Тигдеб задрал лицо к небу, что-то прошептал одними губами, опустил голову, качнулся вперед и…
И рухнул вниз, всадив острый бычий рог в свой голый живот.
— День ошибок! — скрипнул зубами Семен. — День глупостей!
Переваливаясь на коротких кривоватых ногах, подошел Хью. Он остановился возле дергающегося тела и вопросительно посмотрел на Семена.
— Да, — кивнул тот. — Надо.
Неандерталец наклонился, протянул руки. Движение было коротким и резким. А хруст шейных позвонков — тихим.
Глава 11. Союзник
Семен доел мясо и запил его добрым литром бульона. На душе у него немного полегчало, захотелось поговорить, пожаловаться кому-нибудь на злую судьбу и, может быть, получить поддержку. Хью, как это часто с ним случалось, почувствовал Семеново желание на расстоянии и совершенно случайно оказался у костерка руководителя экспедиции. В одной руке неандерталец держал здоровенный шмат сырого мяса, от которого без помощи ножа отдирал зубами куски и заглатывал, почти не жуя.
— Садись, повечеряем, — кивнул Семен. — Бульона попей — в котле еще осталось.
— Хью мясной вода любить, — признался неандерталец и опустился на корточки.
— Похоже, застряли мы тут, — вздохнул Семен. — Завтра, наверное, полдня нарты чинить придется.
— Завтра можно чинить день весь. Ехать надо нет.
— Это еще почему?! — удивился начальник.
— Снег. Сильно снег.
— Метель будет? Сильный ветер со снегом? — догадался Семен. — Ты чувствуешь?
— Хью знать, — пожал плечами главный неандерталец. — Другой темаг тоже знать. Снег быть — да. Сильно ветер — знать точно нет.
— Та-ак… — протянул Семен. — Давно известно, что неприятности любят сбиваться в стаи. В одиночку они ходят редко. Надо вещи собрать и сложить, чтобы не потерять под снегом.
— Вещи давно собрать, — улыбнулся представитель «альтернативного» человечества и выдал: — Враг — бить. Еда — иметь. Неприятность где — Хью видеть нет!