— Наши бизонов бьют, — не задумываясь ответил парень. — Первое стадо пошло на дарпир — одни самцы. А на Голубом озере зимой мамонты половину забора развалили, и ребята сейчас чинят, потому что и там стадо на подходе…
Юрайдех говорил спокойно и как бы незаинтересованно. Информация, которой Семен владел, совпадала с сообщенной полностью. В голове его лихорадочно крутились предположения, откуда сын мог все узнать. Так и так выходило, что ниоткуда. При всем при том парень явно что-то скрывал, что-то недоговаривал.
— Семен Николаевич, можно я… Можно мне…
— Нельзя! — отрезал отец. — Без тебя обойдутся! Будут еще на твоем веку охоты.
— Я не об этом… Мне в форт нужно. В школу…
— Что-то?! — вытаращил глаза Семен. — Зачем?!
— Ну-у…
— Короче! Не тяни резину — выкладывай все как есть!
— Н-не могу… Сам не понимаю!
— Тогда так, — принял решение Семен. — Давай глаза в глаза — молча. Я же учил тебя, ты умеешь!
— Да, — сказал Юрайдех, — давайте!
Минут пять отец и сын сидели неподвижно, а потом Семен вздохнул и вытер со лба выступивший пот:
— Черт знает что! Может, это твои глюки? «Крыша поехала», а?
— Не знаю… — честно признался сын.
Семен оказался в полном смятении: каскад полученных «мыслеобразов» однозначно свидетельствовал, что над его фортом и школой, а может быть, и всем народом Мамонта нависла смертельная опасность. Нужно немедленно начинать всеобщую мобилизацию, собирать людей, вести их… Но на каком основании?! На основании неких видений в мозгу парнишки, совсем недавно пережившего сильнейшее душевное потрясение, а может быть, и клиническую смерть? «Основной смысл трехдневного „карантина“ после посвящения, — вспомнил Семен, — в том и заключается, чтобы выяснить, остался ли человек вменяемым. Если нет, то его просто убьют — это жестоко, но, увы, правильно. Сейчас время большой охоты, время заготовки мяса на ближайшие несколько месяцев — людям и спать-то будет некогда… Да, моей власти, моего авторитета, наверное, хватит собрать их и повести на войну с… непонятно кем. А что будет потом? Проблемы с питанием, конечно, возникнут, но настоящий голод вряд ли наступит… Но ритм жизни — далеко не легкой — будет нарушен. И все это из-за „глюков“ моего сына?! Нет, надо разбираться! Спокойно, Сема, спокойно…»
— Сколько девушек у тебя было сегодня ночью?
— Пять.
— И ты каждую…
— Угу, — кивнул Юрайдех. — А Люнку и Найгу по два раза.
— Молодец! Весь, как говорится, в отца… Скажи честно, бардак творится в Среднем мире или у тебя в башке?
— Честно? Не знаю!
— Верю! — вздохнул Семен. — Ты понимаешь то, что видишь? Можешь как-то рационально объяснить?
— Н-ну, вроде бы…
— Тогда объясняй! Я специально не полезу больше в твое сознание — говори словами, доказывай, что ты не псих!
— Иначе меня убьют?
— Нет, в психушку посадят, — грубо пошутил Семен. — Ты передал мне «мыслеобраз», в котором с верховьев нашей реки движется целая армада лодок-долбленок с вооруженными людьми. Это кто угодно, только не переселяющееся племя — кочевье выглядит не так. Тогда зачем они плывут? За вражьими головами? За скальпами? За всем этим такой толпой в такую даль не отправляются! А они издалека, потому что я сам недавно с верховьев — там тигдебы с быками шарахаются. Никаких водоплавающих народов там нет — о них даже никто и не слышал! Объясни, хотя бы теоретически, откуда они могли взяться?
— Ну, я думаю… — замялся Юрайдех. И вдруг заговорил довольно уверенно: — Понимаете, Семен Николаевич, у нашей реки несколько истоков. Один из них начинается в большой низменности. Там сплошные леса, озера и болота. Наверное, эти люди оттуда, потому что на лодках хорошо плавают.
— В таких условиях много народу не бывает, — усомнился Семен. — На озере или в лесу многим не прокормиться!
— А их раньше много и не было, — не смутился Юрайдех. — Это как бы саморегуляция популяции…
— Что-о?! — опешил Семен.
— Ну, когда появляются признаки перенаселенности, может родиться целое поколение особей, не привязанное к родным местам и с ослабленным инстинктом самосохранения. Оно — это поколение — когда становится взрослым, легко скучивается, сбивается в стаю и куда-нибудь отправляется. Типа нашествия саранчи, массовых походов мышей или леммингов. Обычно они попадают в непригодные для жизни условия и погибают. А численность исходной популяции из-за этого резко снижается. Я правильно говорю?
— Правильно… — пробормотал Семен. Он испытал чувство, близкое к ужасу, — такого он ни на каких уроках никому не рассказывал. Более того, он этого САМ НЕ ЗНАЛ!
— Дальше давай!
— Вот я и думаю… В год катастрофы много народа погибло. Популяции животных и людей на потери реагируют вспышкой рождаемости… Только после катастрофы ресурсов стало не больше, а меньше, и многолюдное поколение оказалось как бы лишним. Теперь те люди стали взрослыми… Ну, они собрались со всей округи в стаю и куда-то поплыли — куда вода принесет.
— Скажи, пожалуйста, — вкрадчиво попросил Семен, — откуда ты про популяции знаешь?
— Из школы, конечно! — удивленно ответил Юрайдех. — Вы ж нам рассказывали, Семен Николаевич!
«Такого я НЕ рассказывал!!» — хотел заорать учитель, но сдержался. Нужно было немедленно, срочно, сейчас же придумать объяснения — для самого себя. Мысли проскальзывали и срывались, словно на какой-то шестеренке в мозгах обломился зубчик. Семен попытался его восстановить:
— Ты что же, помнишь все, что я рассказывал? Вроде бы в школе ты не блистал способностями. А ну-ка, скажи мне состав гранита — быстро!
— Кварц, полевые шпаты, слюда…
— Чем синклиналь от антиклинали отличается?
— Одна вогнутая, а другая выгнутая…
— Геохронологическая шкала!
— Кембрий, ордовик, силур…
— С ярусами! — совсем обнаглел учитель. Юрайдех пожал плечами и начал перечислять.
В голове у Семена загудело — чтобы вспомнить все это самому, нужно было приложить изрядное усилие. И уж конечно — вне всякого сомнения! — ни на каких уроках никому он такой информации не давал — зачем она здесь?!
— А длительность их помнишь? — безнадежно спросил великий реформатор и спаситель мира.
— Конечно, — кивнул Юрайдех. — Сказать?
— Не надо! — отмахнулся Семен. Его могучий интеллект явно начал давать сбои. — Может, ты моих несостоявшихся невест и любовниц из другого мира перечислишь?
— Перечислю, — улыбнулся парень. — Их же немного было…
— Но-но! — вяло возмутился Семен. — Побольше, чем у некоторых! Это ты тоже в школе узнал?!
— М-м-м… Э-э-э… — Юрайдех был явно смущен. — Вот как-то… Знаю — и все!
«Есть! — осенило наконец Семена. — Есть разгадка! Когда сын был маленьким, я учил его русскому языку. Для этого рассказывал всевозможные байки и, конечно, пытался вступить с младенцем в ментальный контакт. Мне тогда казалось, что с этим ничего не получается, поскольку ребенок еще ничего толком не соображает. На самом же деле контакт, наверное, был, и парень бессознательно перекачал в себя мои знания. Причем, все без разбора, включая и совершенно ненужные. Правда, он что-то говорил о саморегуляции популяций… Скорее всего, это тоже моя память, а „новой“ информация мне кажется из-за того, что данное воспоминание я никогда не активировал. В мозгах же сына после посвящения активировалось все — все стало пригодным для оперативного употребления! То есть получается, что он и в школе-то зря учился?!
А что там с географией? С болотным народом? Вот это может оказаться настоящим бредом. Но может и не оказаться. Болотная страна, в принципе, могла явиться из моей же памяти — с тех давних времен, когда я видел карту инопланетян. Только это — вряд ли. Тут скорее другое. Когда я сам проходил посвящение, то в предсмертном „глюке“ видел, к примеру, саблезубых тигров. Как потом выяснилось, они именно такие и есть. Данный факт, а также опыт общения с неандертальцами наводит на мысль о существовании некоего… Пара-пространства? Над-чувственного психо-информационного поля? Да хоть горшком назови, но что-то такое явно существует в реальности. Подключаться к ЭТОМУ мне опасно и сложно, а ему, получается, нет?! Вдруг мой Юрка получил „свободный доступ“? И его кроманьонский мозг смог такое выдержать?! Но из этого следует, что надо немедленно кричать „полундра!“ и собирать ополчение! Или мы просто оба сошли с ума?»
— Собирайся, — сказал Семен. — Поедем в форт — вместе. Только лошадей где-то достать нужно.
— Не нужно, — улыбнулся Юрайдех. — Нас Тобик отвезет.
— Так это твой мамонт шумел?!
— Конечно! Я позвал — он и пришел!
Разрешение на «похищение» сына Семен получил без особого труда. Это было, конечно, явным нарушением традиции, но у старейшины Кижуча просто не было времени на споры. Да и ему ли спорить с главным и единственным жрецом Служения Людей?!
Молодой мамонт Тобик был широко известен в соответствующих кругах как лучший бегун и многократный лауреат конкурсов по решению примеров с иксами и игреками. Эти примеры, в сочетании со своеобразным мамонтовым аллюром, к концу пути привели Семена в плачевное состояние — и моральное, и физическое. О его сыне такого сказать было нельзя. Проделав почти весь путь бегом, парень не выглядел уставшим, а только сильно встревоженным.
Всаднику пришлось всю дорогу развлекать мамонта, который оказался на удивление «интеллектуальным», и поэтому думать «о своем» Семен почти не мог. Тем не менее в его мозгах обозначился хвост какой-то мысли — болезненной и досадной, как заноза. То ли он что-то упустил в своих рассуждениях о сыне, то ли в чем-то ошибся. Складывалось впечатление, будто он не заметил какой-то факт, какую-то совсем уж дикую несообразность или наоборот — проморгал подсказку, но вот какую? Семен так и не сообразил — по прибытии стало не до этого.
Даже не поздоровавшись толком с беременной Эльхой, Семен влез вместе с сыном на смотровую площадку своей «избы». И вздохнул облегченно — кругом тишь, гладь, благодать. Тишь, правда, относительная — в учебных бараках закончился последний урок. На свежий воздух вывалилась добрая сотня учеников, и на территории форта поднялся такой гвалт, что ни в сказке сказать, ни пером описать.