ая же я дура раньше была. Ведь воровала не из-за нужды, а на вино».
— Да, прозрение у некоторых наступает с запозданием, — невесело подумалось Герасимовой.
В Запрудненском отделении милиции ей отвели небольшую комнату для допроса задержанного гражданина. Им оказался нескладный верзила, на лице которого застыло изумление, не сошедшее после встречи с милицейским патрулем минувшей ночью.
— За что? — с надрывом, спросил он, не зная, кто она и зачем пришла.
— Разве вам не объяснили, что вы задержаны на основании статьи уголовно-процессуального кодекса по подозрению. Я — следователь. Сейчас выясню некоторые обстоятельства и, если вы не виновны, немедленно освобожу вас.
Пока говорила, Нина Сергеевна внимательно изучала сидевшего перед ней парня. Лет 20—22, помятое ленивое лицо, на скуле и лбу свежие ссадины, давно не стригся, в одежде какая-то неряшливость; оторванная пуговица, из-под пальто выглядывал засаленный воротник рубашки.
— Где вы были вчера вечером?
— У знакомой.
— А до этого?
— Ходил с ней в лес.
— У вас поранено лицо…
— О кусты поцарапал.
— А шнурок где потеряли от ботинка, вот этот?
Парень растерянно посмотрел сначала на ладонь следователя, на которой лежала тонкая черная веревочка, потом пополз под стол…
— Действительно нету, — пробормотал он.
— Вам напомнить, где вы потеряли шнурок?
Парень пришибленно молчал.
— Хотя вот что, — продолжала Нина Сергеевна, — сначала пойдем в тот дом, где вы были в гостях. Посмотрим, как вас там встретят.
Допрашиваемый испуганно вскочил:
— Ни за что! Хватит с меня! Вот навязались-то на мою голову…
— Успокойтесь, успокойтесь. Идти все равно придется. Это в ваших интересах.
— Это уж мне лучше знать, в чьих интересах, — зло бросил он.
— Назовите адрес вашей знакомой.
После длинной паузы Дьяконов назвал дом и улицу.
На крыльце деревянного дома их встретила женщина средних лет.
— А, снова явился, кобелина, — пропела она при виде долговязого спутника Нины Сергеевны. — Мало я тебя угостила. За новым угощением пришел. Сейчас!.. — женщина быстро юркнула за дверь.
Дьяконов судорожно схватил руку следователя:
— Убьет! Не пойду! — и отбежал метров на десять, лихорадочно выискивая, куда бы ему сигануть, когда грозная хозяйка появится с дрыном в руках.
Дверь снова открылась:
— Где он, этот хлыщ?
— Не волнуйтесь, Дарья Тимофеевна, — выступила вперед Герасимова и объяснила цель визита.
— Анюта! — пробасила хозяйка. — Подь сюда!
На крыльце появилась длинноногая веснушчатая рыжая девица…
Всю дорогу домой Нина Сергеевна от души смеялась, вспоминая забавный эпизод. Даже не досадовала на пустую поездку. Впрочем, не пустую. Одна версия отпала. Парень не имел отношения к угону «Москвича». Начинающий ловелас, он познакомился в Дмитрове с рыжей Анютой. Напросился к ней в гости. Целый день они катались в лесу на лыжах, там он и поранил лицо. Нарочно пропустил последний автобус, чтобы остаться ночевать у новой подруги. Ночью повел себя неприлично. Дарья Тимофеевна своей могучей рукой выдворила его на улицу. А когда несостоявшийся зять с похмелья стал ломиться в дверь, огрела его дубовой скалкой по шее.
В горотделе Герасимову ждал незнакомый мужчина. Пальто с бобровым воротником, ондатровая шапка. Представился: руководитель лаборатории одного из московских научно-исследовательских институтов Лобов.
— Я по делу о пропавшем у меня автомобиле, — объяснил он свое появление.
«Еще один угон? — с тревогой подумала старший следователь. — С этим еще не разобрались…
— Марка, номер? — уточнила она.
Услышав ответ, опешила: это же вчерашний разбитый «Москвич». Два владельца одной машины? Спросила:
— А Колязин кто же тогда будет?
— Видите ли, — начал популярно объяснять посетитель, — у меня водительских прав нет, но есть автомобиль, а у Колязина права есть, но нет машины. Он мой сотрудник. Отвез вчера меня с товарищем на рыбалку. Вечером должен забрать домой. Но не приехал. Оказывается, у него в Дмитрове, когда он бегал за сигаретами, угнали мой автомобиль. Вы его ищете?
— Уже нашли, — без всяких эмоций ответила Герасимова. Она почти не слушала этого начальника лаборатории. Все ее внимание было сосредоточено на вчерашнем разговоре с ушастиком, как она окрестила самозваного владельца «Москвича». «Вот почему он так нервничал и потел. Почему же он не сказал, что машина не его?» Этот вопрос Нина Сергеевна и задала Лобову. Но он, узнав, что машина найдена, не слушал следователя, рвался во двор. Нина Сергеевна вышла за ним. Ученый муж промчался мимо своего покореженного любимца, заглянул во все углы и решительным шагом направился к Герасимовой:
— Вы меня обманываете, создаете видимость, что хорошо работаете. Машину до сих пор не разыскали. Позор!
Нина Сергеевна молча показала на «Москвич».
Лобов изменился в лице, негромко икнул и медленно пошел в сторону железнодорожного вокзала. Нина Сергеевна сама была автолюбителем и отлично понимала, что происходит с ним.
Розыск, казалось, зашел в тупик. Был на исходе третий день, но никаких утешительных вестей не поступило, хотя об угоне и аварии «Москвича» были поставлены в известность все прилегающие районы. Вызванный в горотдел Колязин, поглаживая челку, объяснил, почему не назвал истинного владельца машины: растерялся и к тому же боялся начальства, надеялся, что «Москвич» быстро обнаружится и Лобов ничего не узнает.
Он держал себя намного увереннее, чем первый раз. При виде изуродованной машины громко и достаточно искренне возмущался, а узнав, кто понесет материальную ответственность за причиненный ущерб, выразил надежду, что угонщик рано или поздно будет найден.
Вечером позвонили из Дубны. То, что узнала старший следователь, на первый взгляд не представляло особого интереса. Местный работник милиции, проезжая в ту ночь на своей машине, заметил недалеко от деревни Орево двух женщин и мужчину. Они проголосовали. Свободное место в машине было только одно. Села женщина. Она всю дорогу молчала. Попросила остановить в Дубне у почтового отделения, сказав, что ей надо срочно позвонить то ли в Калинин, то ли в Калининград.
Этим сообщением, несмотря на всю его кажущуюся незначительность, нельзя было пренебрегать. Нина Сергеевна немедленно выехала в Дубну. На почте внимательно изучила толстый том корешков переговорных квитанций. Нашла заказ на переговоры с Калининым. Их вела женщина по фамилии Соколова. Кто она и откуда? Фамилия довольно распространенная. Устанавливать через адресное бюро? Трудоемкая работа. К тому же оно закрыто. Надо связаться с Калининским абонентом. Он должен знать, где живет Соколова.
Предположение оказалось верным. Далекий старушечий голос с удивлением и явным недоверием долго расспрашивал, зачем это понадобился Лизин адрес милиции. Но в конце концов все же сообщил ее местожительство.
Дверь открыла молодая женщина. Пригласила в маленькую удобную кухню.
— Да, это я Соколова, — ответила она односложно на вопрос старшего следователя. — Что я могу сказать о вчерашней аварии? Да водитель какой-то неумелый. Скорость на повороте не рассчитал. Я сразу поняла, что он неважно машину водит, поэтому ремнем пристегнулась. А то бы так хлобыстнулась, костей не собрала…
Задавая короткие, точные вопросы, Герасимова быстро писала в блокноте.
…Соколова в Дмитрове опоздала на Дубнинскую электричку. А ехать надо было срочно. Раздосадованная, пошла к стоянке такси, что на вокзальной площади. Может быть, наберется полный комплект, чтобы не так много платить. Повезло: ждали попутчиков молодые муж и жена. Осталось найти четвертого пассажира. Вдруг подкатывает новенький «Москвич». Водитель, не вылезая из кабины, спросил: «Кто до Дубны? Возьму недорого!» Как выглядел водитель, Соколова помнила смутно, хотя сидела рядом, молодые супруги сзади. Кажется, на нем была черная шапка из кролика, синяя куртка. Когда «Москвич» врезался в березу, шофер здорово ударился лбом: все хватался рукой за голову. И, видимо, коленкам досталось, потому что долго сидел на снегу и растирал их. Обошел вокруг машину, махнул рукой. Рядом остановилась «Волга». Он попросил довезти его до Дмитрова.
— А эти муж и жена, вы о них ничего не знаете? — спросила Нина Сергеевна.
— Первый раз их встретила. Ни фамилии, ни имени не знаю.
— Может быть, в разговоре между ними что-нибудь интересное промелькнуло, какая-нибудь подробность. Не ушиблись ли они? — настаивала Герасимова.
Она уже знала, что находится на верном пути. Уже есть приметы угонщика. Если она разыщет еще двух свидетелей, то наверняка получит в два, три раза больше информации о преступнике. А это ключ к успеху. В ее практике не было случая, чтобы преступление оставалось нераскрытым. Идя по следам преступника, она забывала про сон и отдых. Прочная свидетельская база — вот главное в работе старшего следователя Герасимовой. А она, эта база, создается по горячим следам событий. Пока у людей свежие, яркие впечатления. В борьбе со временем Герасимова не жалела себя. Вторую ночь была без сна.
Уроки бесстрашия, принципиальности, преданности своему делу и самоотверженности она получила еще в далекие годы Великой Отечественной войны, в прифронтовом лазарете. Свой партбилет она получила, прислушиваясь к автоматным очередям и взрывам снарядов.
За самоотверженную работу следователем она удостоена ордена Ленина.
Мысль о том, что поиск надо вести в другом направлении, пришла старшему следователю Герасимовой после поездки в Дубну. Она укрепилась, когда Нина Сергеевна расследовала аварию с «Запорожцем». «Не в ту сторону едешь», — сказала себе Герасимова и улыбнулась. Она вспомнила, как однажды по телевизору смотрела соревнования конькобежек. Та, которой прочили победу, на вираже зацепила коньком, упала и закружилась на льду. Тут же вскочила и помчалась под испуганный вздох стадиона в… противоположную сторону.
Подобное пережила в 1941 году сама Нина Сергеевна. Как и все ее сверстницы, она рвалась на фронт. В военкомате и райкоме комсомола твердо отказали. Поздно вечером Нина, незамеченная патрулем, пробралась к железнодорожному составу, укрылась среди ящиков под брезентом. Пригрелась и заснула. Пробудилась под стук колес. Воображение рисовало, как она объявляется на передовой. В армейской газете напечатают заметку: «Так, мол, и так, движимая ненавистью к заклятому врагу, добровольно встала на защиту горячо любимой Родины!..»