С уст московской публики не сходило ее имя. То тут, то там только и слышно было:
«Видели Пастрану?» – «Как же! Видел!» – »Ну и что? Как она?» – »Особенного ничего. Да она и не так безобразна, как изображают ее на портретах. Танцует ловко, поет неплохо, вот и все».
Но так думали далеко не все. Публика продолжала валом валить в сад на представления чудо-женщины.
В те дни в Москве вышла книжка: «Удивленная Москва в толках и анекдотах о знаменитой мисс Юлии Пастране». Толков же действительно ходило немало. Многие москвичи вообще не верили, что «могла уродиться девушка со столь необыкновенной физиономией». Ходил даже слух, что – на самом деле она чудо как хороша собой, а все ее уродство – из гуттаперчи. Она, мол, решила сохранять его до замужества, а потом сделать мужу такой сюрприз, какого не делала ни одна невеста: превратиться в красавицу да вдобавок подарить ему приличное состояние. Но были отклики и другого рода. Петербургская газета «Северная пчела» посвятила бородатой женщине сочувственную статью. «Эта жертва каприза природы, – говорилось там о Пастране, – сделалась игрушкою жадных корыстолюбцев. Как бы ни была низка ступень развития, на которую поставлена судьбою Пастрана, но в этой косматой груди бьется же человеческое сердце: зачем же подавлять его биение холодною рукою корысти?» Даже изображения ее, сетовала газета, стали предметом наживы: «Портреты Пастраны так распространены, что едва ли найдется постоялый двор между двумя столицами, где бы не было вывешено ее лицо». Но что простой люд! Куда печальнее было видеть жадное и холодное любопытство образованной публики, толкавшейся и давившей друг-друга в саду «Эрмитаж».
Пожалуй, только безымянный автор этой статьи и вступился за Пастрану, за существо, так горько обиженное природой. Он признавался, что наблюдал за выступлением бородатой женщины в Москве с тяжелым чувством. «Уклонения природы, какого бы вида они ни были, – интересны и поучительны. Но зачем же водить эту Женщину по толпе, как ученого зверя?», – вопрошал он.
Та же «Северная пчела» писала, что о Пастране «рассказывают Неслыханные басни, которые повторяет, увеличивает и украшает стоустая бестолковая молва». Наверное, именно такой басней явился слух о том, что Пастране, несмотря на ее уродство, сделано около двадцати брачных предложений. Одним из «соискателей» ее руки был, как говорили, другой феномен, толстяк-англичанин, 53-летний Роджер Барком, человек с огромным животом, весивший целых 240 килограммов! Но Пастрана оказалась невестой чрезвычайно разборчивой и все предложения отвергла.
По этому поводу в России даже ходил такой нехитрый стишок:
Вот Юлия уезжает. Англию оставляет.
Она там побыла. Денег много набрала.
И многих прельстила. Собой обворожила.
За ней много гонялися. На красу соблазнялися.
Руки добивапися. Да с носом все осталися.
Последнее выступление женщины-феномена в Москве состоялось 22 июля, но уже не в саду «Эрмитаж», а в Петровском парке, на большом увеселительном и музыкальном гулянье. «Перед отъездом за границу» – так было сказано в афишах. На протяжении всего вечера Пастрана появлялась в роскошных нарядах, исполнила несколько «живых и игровых» танцев, и песен.
Уже после отъезда Пастраны появилась литография, высмеивающая пастраноманов. Стоя на эстраде сада «Эрмитаж», Пастрана обращалась к «просвещенной» публике: «Прежде я предполагала, что сама составляю предмет удивления, но теперь убедилась в противном – предмет-то удивления – это вы, господа!»
Окончила Юлия Пастрана свой жизненный путь где-то в Германии. Говорили, что она умерла от родов, завершившихся кесаревым сечением. Извлеченный мертвым ребенок тоже оказался, как мать, сплошь покрытым волосами. Однако и после своей смерти Пастрана продолжала приносить содержателю паноптикума Гаснеру огромный доход. Он забальзамировал ее тело (а по некоторым сообщениям, и тело ее волосатого ребенка) и выставил в своем «музее» под стеклянным колпаком.
Уже упомянутый актер Далматов вспоминал, что в 90-х годах XIX века видел «чучело» Пастраны в паноптикуме, открытом в «Пассаже», в самом центре Петербурга. Одета и причесана она была точно так же, как во времена своих выступлений. У ног ее лежала официальная бумага, удостоверявшая, что обмана тут никакого нет и экспонат подлинный. Большие черные глаза забальзамированной чудо-женщины глядели на посетителей паноптикума ласково, точно живые. И в них застыли грусть и укор...
Если для мужчин борода и усы – вполне естественная принадлежность их внешности, то подобное явление у женщин – это уже курьезы природы.
Бородатые женщины эксплуатировали свою внешность пытаясь сгладить различия между людьми обоего пола. Это сильно поражало публику.
Подобный курьез природы проявился в королевском семействе: Маргарита Пармская, которая была правительницей Нидерландов с 1599 по 1667 год, оказалась бородатой женщиной голубых кровей. Также есть свидетельства, что король шведский Карл XII держал в своих войсках бородатую женщину-гренадера, которая была захвачена солдатами Петра I в Полтавской битве и отправлена ко двору.
Самуэль Пепис, один из самых известных мемуаристов, проявлявший большой интерес к подобным феноменам, рассказывает об одном таком случае в своем дневнике. 21 декабря 1668 года он записал: «Я был в Холборне (Лондон) и видел там одну простую женщину маленького роста. Голос как у молодой, но имелась черная, густая борода, которая вполне бы подошла какому-нибудь мужчине. Такое можно увидеть не часто, но должен признаться, что меня подобные вещи сильно привлекают».
Одним из первых сообщений о бородатой женщине, выставлявшейся напоказ, можно считать архивную запись о Розине Маргарите Мюллер, прославившейся в цирках ее родной Германии в XVIII веке. Она умерла в дрезденском госпитале в 1732 году, так и не расставшись со своей длинной бородой и густыми усами.
Чемпионкой мира среди женщин по длине бороды и усов считается Дженис Девери из штата Кентукки (США). Усы знаменитой бородачки из Кентукки, которые принесли ей целое состояние благодаря демонстрациям в разных увеселительных салонах и цирках, в расцвете ее карьеры в 1884 году достигали 35 сантиметров. Тогда ей было 42 года. Длина ее бороды в .то время составляла 36 сантиметров. А борода мадемуазель Элен Антонии из бельгийского города Льежа, Жившей в XVII веке, опускалась ниже пояса! Правда, какой точно она была длины, неизвестно.
Одна швейцарка, мадам Фортуна Клофуллия, сотнями получала в подарок бриллианты от императора Наполеона III, который, Несмотря на отвращение императрицы к этому чуду, души в ней не чаял за то, что она носила бороду того же стиля, что и он сам. Феноменальная мадам Фортуна стала еще богаче, когда присоединилась к цирковой труппе Барнума в США. Ей удалось получить более трех миллионов долларов всего за 9 месяцев выступлений. Со временем она вышла замуж за актера и родила двоих детей, девочке и мальчика, которые оказались не менее волосатыми, нежели она сама. Барнум даже выставлял ее сына вместе с ней. На афише значилось: «Ее тело совершенно покрыто волосами, особенно на плечах и спине, ее лицо все сплошь в растительности светлого цвета длиной десять сантиметров. Ее малыш здоров и силен и скоро обещает удивить всех зрителей».
Может быть, самым удивительным в карьере сына мадам Фортуны было то, что его под именем Эсауский Инфант, до 14 лет не показывали без одежды. Это своеобразный трюк Барнума, которому было мало бородатого мальчика, и ради повышения интереса он уверял всех, что демонстрирует девочку!
Врачи викторианской эпохи Джордж Гулд и Уолтер Пайл отыскали сообщение о «курьезном случае сеньоры Виолы М.», 23-летней дамы, которая уже в возрасте трех лет имела большое количество волос на щеке, со временем превратившихся в приличную одностороннюю бороду. При этом она выглядела достаточно женственно и никакой растительности на второй щеке не имела, равно как на лбу и под носом. Ее голос был мягок, уже в 17 лет она 'вышла замуж и произвела на свет двух нормальных сыновей, каждого из которых кормила своим молоком – правда, всего по месяцу.
Бородатые дамы, разумеется, встречались и в XX столетии. Об одном таком случае недавно рассказала журналистка Полина Коновроцкая: «В начале восьмидесятых годов в одной из ленинградских школ во втором классе учился мальчик Саша. Самый обыкновенный. Необыкновенной была его бабушка. Она носила пышную... бороду. Однако этот необычный дефект вовсе не портил Юлию Алексеевну – настолько обаятельной и жизнерадостной женщиной она была. Юлия Алексеевна принимала участие во всех делах школы, к ней прибегали за советами даже старшеклассники. Ни у кого не поворачивался язык подразнить ее. Мы не раз порывались спросить у нее о причинах такой аномалии, ведь, по рассказам внука, его бабушка в молодости имела самую обычную наружность. Оказалось, что борода начала расти у Юлии Алексеевны в конце войны, уже после снятия блокады, и, возможно, причиной этого могло послужить сильное физическое истощение, вызвавшее изменения в организме. Сперва женщина ужасно стеснялась своего уродства, а потом смирилась и привыкла. Она очень удачно вышла замуж и родила двоих детей. Муж ее так ласково и называл: «Моя бородатая женушка».
Юлия Алексеевна как-то попыталась выяснить, есть ли еще где-нибудь в мире бородатые женщины. И узнала, что их очень немного и почти все они стараются скрыть свой недостаток при помощи различных косметических операций и препаратов».
Среди волосатых людей есть и такие, для которых длинные волосы не уродство, полученное от природы. Их можно назвать жертвами своего собственного тщеславия. В самом деле, выращенные и заботливо взлелеянные ими длиннющие усы, шевелюры и бороды доставляют их владельцам немало забот и неудобств. Но чего не сделаешь ради рекорда!
Например, усы. Одни из самых длинных принадлежали Масурии Дину, индийскому отшельнику. С 1949 по 1962 год ему удалось отрастить их до 2 метров 55 сантиметров. Этот рекорд – предмет зависти Карна Рам Била, заключенного делийской тюрьмы, который в 1979 году получил у коменданта разрешение не сбривать свои усы длиною 2 метра 38 сантиметров. Он уже тридцать лет отращивал их в тюрьме и надеялся со временем все же догнать Дина. Однако мировой рекорд по длине усов принадлежит шведу Биргеру Пелласу. В феврале 1990 года его усы имели длину 2 метра 90 сантиметров. Пеллас отращивал их около 17 лет. С тех пор они, вероятно, стали еще длиннее.