Шерман каким-то непонятным для нас образом перехватывал довольно много моих мысленных импульсов — сильных мыслей, передававшихся мной в течение дня. Некоторые из них я старался ему передавать регулярно в условленное время».
Сэр Губерт пишет, что, поскольку он иногда не мог придерживаться оговоренных с Шерманом «встреч», он решил передавать мысли в удобное для него время.
Пропавшего русского летчика Леваневского[52] так и не удалось найти, хотя сэр Губерт пролетел более 40 тысяч миль в ужасных и опасных погодных условиях.
Знаменитый исследователь вел дневник, в котором ежедневно скрупулезно записывал все, что произошло за день. А на расстоянии нескольких тысяч миль впечатления Шермана об этих событиях записывались и регулярно передавались в Колумбийский университет, что также фиксировалось двумя врачами, участвовавшими в эксперименте в качестве наблюдателей.
Познакомьтесь с рассказом сэра Губерта об эксперименте: «Когда наконец мы смогли сравнить наши записи, что же мы установили? Потрясающее количество записанных Шерманом впечатлений о событиях в экспедиции совпадало с моими личными мыслями, действиями и реакцией. Слишком многие из них были точны и соотнесены по времени, чтобы их можно было отнести к разряду угадывания».
Вечером 14 марта 1938 года Шерман писал: «Вы обнаружили трещину в каркасе хвостовой части фюзеляжа, потребуется ремонт». (Правильно, в дневнике сэра Губерта об этом записано.) «Кажется, вы работаете в полете каким-то ручным насосом. Один двигатель выбрасывает шлейфы черного дыма, неровный глохнущий звук — как будто неполадки в карбюраторе».
Сэр Губерт так говорит об этой последней части сообщения: «Во время дневного полета я переключался с одного топливного бака на другой. Но запоздал с переключением и вынужден был лихорадочно подкачивать топливо вручную, в то время как двигатель дымил и кашлял. Это продолжалось несколько минут, но мысли о случившемся не покидали меня целый день».
Далее в докладе Шермана сообщается, чло Уилкинс наблюдает опасное обледенение на крыльях самолета в квадрате 86—115. И это сообщение оказалось правильным и соответствовало записям. Шерман только ошибся на 45 миль в определении местоположения самолета, находясь на расстоянии трех тысяч миль от него.
Понятно, что сэр Губерт был поражен некоторыми деталями впечатлений Шермана, воспринятых на огромном расстоянии. Это касается и случая, когда 11 ноября 1937 года знаменитый исследователь, сделавший из-за снежной бури вынужденную посадку в городе Риджайна, административном центре канадской Саскачеван, позаимствовал парадный костюм у своих поклонников и отправился на прием, спешно организованный в его честь местными властями. Костюм оказался маловатым, и Уилкинс едва в него влез, прежде чем отправиться на бал в компании армейских офицеров, полицейских чинов с женами.
«Вы находитесь в компании военных, присутствуют женщины в вечерних платьях. Какой-то официальный прием, важные лица, много разговоров. И вы тоже в вечернем костюме!» — описывал Шерман эту сцену из Нью-Йорка, сидя в кресле с двумя наблюдателями по бокам.
7 декабря 1937 года Шерман писал: «Мне кажется, что я вижу трескучее пламя, разрывающее темноту, у меня такое впечатление, будто горит дом. И вы видите огонь со своего места на льду. Вокруг него собралась толпа людей. Многие бегут или спешат по направлению к пожару. Ужасный холод, леденящий ветер».
Правда или неправда?.. Сэр Губерт рассказывал: «Когда я видел огонь на северо-востоке (горела эскимосская яранга в Пойнт-Барроу), Шерман, настроившись на мои мысли, воспринимал тот же самый огонь своим сознанием, находясь в кабинете в Нью-Йорке!»
Вечером 9 декабря, спустя 48 часов после пожара, Шерман записал: «Я вижу вас в школе, вы стоите перед классной доской с мелом в руке. Вы рассказываете и на классной доске иллюстрируете примерами».
В дневнике сэра Губерта под этой же датой содержится запись о том, что он беседовал со школьниками в Пойнт-Барроу и делал на доске зарисовки мелом.
Много было и других примеров, когда записи Шермана совпадали с действительными событиями, в которые был вовлечен Уилкинс и которые он отметил в дневнике. Следует признать, что иногда Шерман вообще не получал никаких сообщений или его записи оказывались неправильными или правильными частично. Но уже и то замечательно, что он вообще что-то получил.
Резюмируя, сэр Губерт Уилкинс писал: «Может быть, нам и не удалось доказать, что передача мысли на большие расстояния возможна, но лично я очень доволен, что участвовал в подобном эксперименте, и чувствую, что мы доказали, что этот вопрос стоит того, чтобы на него обратили большое внимание».
Подробности об этих удивительных телепатических контактах Гарольд Шерман изложил в своей книге «Мысли через пространство» [6, с. 151–154].
Легенда о «Каменной Зое»
«Весь город гудит, как улей! Вы тут сидите, а там девушка застыла с иконой в руках, как вкопанная! Говорят, ее Бог наказал!» — доктор Анна задыхалась от волнения…
Эго произошло в Самаре более полувека тому назад — 18-летняя девушка Зоя внезапно окаменела, «танцуя с иконой Николая Угодника[53]». Удивительно, но эта история будоражит умы многих и сегодня, неся за собой шлейф вопросов, самый простой из которых: это быль или небыль? Самый сложный из них: в чем высший смысл ужасающих и таинственных происшествий?
Чтобы попытаться отыскать ответы на эти вопросы, на место событий — в Самару — отправилась журналистка Ольга Рябинина. Вот что она там узнала.
О том, что факт окаменения девушки был, есть свидетельства очевидцев тех дней, документы партийных заседаний. «Это не сказка, а быль с бесконечным продолжением, — говорит Антон Жоголев, редактор самарской православной газеты «Благовест», автор книги о Зое, который в течение многих лет занимался «расследованием» этого случая. — Есть свидетели, некоторые живы до сих пор. А уж сюжет люди достроили на интуиции».
Итак, исходя из сюжета, это чрезвычайное и загадочное событие произошло вечером 31 декабря 1956 года в доме № 84 по улице Чкалова. В нем жила обычная женщина Клавдия Болонкина, сын которой, Николай, пригласил своих друзей вместе встретить Новый год. Среди приглашенных была девушка Зоя, с которой Николай незадолго до этого начат встречаться.
…Все подруги — с кавалерами, а Зоя сидела одна: Коля, отлучившийся по хозяйственным делам, задерживался. Когда начались танцы, она заявила: «Если нет моего Николая, буду танцевать с Николой Угодником?» И направилась к углу, где висели иконы. Друзья ужаснулись: «Зоя, это грех», но она сказала: «Если есть Бог, пусть он меня накажет!» Взяла икону, прижала к груди. Вошла в круг танцующих и вдруг застыла, словно вросла в пол. Ее невозможно было сдвинуть с места, а икону нельзя было взять из рук — она будто приклеилась намертво. Внешних признаков жизни девушка не подавала. Но в области сердца был слышен едва уловимый стук.
Врач «скорой» Анна пыталась оживить Зою. Родная сестра Анны, Нина Павловна Калашникова, и сейчас жива, она вспоминает: «Аня прибежала домой взбудораженная. И хотя милиция взяла с нее подписку о неразглашении, все рассказала. И о том, как она пробовала делать девушке уколы, но это оказалось невозможно. Тело Зои было таким твердым, что иглы шприцов в него не входили, ломались…»
О происшествии немедленно стало известно правоохранительным органам Самары. Поскольку происшествие было связано с религией, ему присвоили статус чрезвычайного, к дому Болонкиных отправили наряд милиции, чтобы не пускать внутрь зевак. Волноваться было о чем. К третьему дню «стояния» Зои все улицы рядом с домом были запружены тысячами людей. Девушку уже успели назвать «Каменная Зоя».
Как это было ни противно властям, в дом к «Каменной Зое» все же пришлось приглашать священнослужителей, ибо приближаться к ней, держащей икону, милиционеры боялись. Но изменить ситуацию никому из батюшек не удавалось, пока не пришел иеромонах Серафим (он же Полоз).
Говорят, он был настолько светел душой и добр, что даже обладал даром предсказателя. Он и смог забрать икону из застывших рук Зои, после чего предрек, что ее «стояние» закончится в день Пасхи. Так оно и вышло. Говорят, что Полоза после этого власти просили отказаться от причастности к делу Зои, но он отверг предложение. Тогда ему сфабриковали статью о мужеложестве и отправили отбывать срок. После освобождения в Самapу он не вернулся…
Как гласит народная молва, телом Зоя ожила, но рассудок ее уже не был прежним. В первые дни она все кричала: «В грехах земля погибает! Молитесь, веруйте!»
С научной и медицинской точек зрения трудно представить, как организм молодой девушки мог продержаться без еды и питья 128 дней. Столичные ученые, приезжавшие в ту пору в Самару ради такого сверхъестественного случая, так и не смогли поставить Зое окончательный диагноз, посчитав поначалу, что ее поразил некий вид столбняка.
…Дом, где все случилось, стоит до сих пор, он стал местом паломничества для любопытствующих со всей страны. Может, конечно, совпадение какое, но теперь снимает этот дом парень по имени… Николай, который, расплываясь в пьяной улыбке, рассказал, что и сына своего Колькой назвал — в честь Николая Чудотворца. В скором времени дом должны снести, а на его месте Самарская епархия намеревается построить небольшую часовню.
После случая с Зоей народ массово потянулся в церкви и храмы. Люди скупали кресты, свечи, иконы. Кто не был крещен, крестился… Только ведь известно: от испуга подлинное изменение в сознании и в сердце наступает лишь в исключительных случаях. Как правило, «хорошим» человек становится только на время. Чтобы глубоко прочувствовать суть всего духовного и настоящего, раскрыть сердце добру и любви, требуется работа души. И религиозные, как и любые внешние атрибуты тут ни при чем.
Поэтому говорим мы о Зое или о каком другом персонаже, с которым случилось что-то из ряда вон выходящее, напрашивается вопрос: почему нам для того, чтобы обрести веру, всмотреться в себя, вспои поступки, собственную жизнь, требуются драмы, трагедии или чудеса и мистика?.. Пока гром не грянет, мужик не перекрестится?