зали бы всякого, кто попытался отпереть засов.
Лидские Волки и воины Эрроубэка тщательно обследовали стены. Несколько раз попадали под прицел, потеряли шесть человек убитыми и дюжину ранеными, но так и не обнаружили лаза в город.
Шрам собрал из кайров пиратскую команду. В окрестных деревнях разжился лодками и под покровом ночи попытался заплыть в бухту. Бастионы у входа в залив поймали пиратов лучами искровых фонарей и начали яростный обстрел из баллист. Шраму пришлось отступить.
В полдень восемнадцатого июня разведчики доложили: приближаются два полка под штандартами Галларда Альмера, завтра будут у городских стен.
* * *
Если от дождевого червя отрубить половину, то она выживет. Не факт, что сможет думать или давать потомство, но повертеться и поползать — сумеет. Оказалось, в этом смысле первый блэкморский полк не уступает червю.
Пожар отсек от полка ровно половину. Четыре рыцарских роты, совершавших обход, пропали без следа. Рыцари — вассалы Блэкмора. Надо полагать, после его гибели они утратили интерес к войне. Пехотинцы правого фланга благополучно изжарились: кайры связали их боем и не давали отступить, пока огонь не подошел вплотную к ручью. Лучники оказались более везучи: избежали не только пламени, но и военной службы. Из стрелковых рот заново собралась лишь одна; прочие, исчерпав запас патриотизма, разошлись по домам. Про обоз и вспоминать глупо… А кто остался? Наемники Оливера Голда, четыре пехотных роты, одна стрелковая, и четыре — легкой кавалерии. Конница кобры — быстрые всадники со змеиными головами на щитах, нелюбимые рыцарями за «шаванскую» тактику: налететь, укусить, отпрыгнуть. Что бы ни говорили рыцари, кобры показали себя молодцом — полным составом организованно ушли от пожара. Майор Тойстоун со своими разведчиками приадлежал как раз к легкой коннице. Он и вывел из боя половину первого блэкморского полка.
Альмерцы поставили лагерь за озером, в недоступности для огня. Кое-как зализали раны, замазали лекарской дрянью ожоги. Сосчитали потери, обсудили положение. Перспективы открывались роскошные, одна другой лучше. Вернуться в Вороново Перо и там стоять… сколько? Недельку-другую, пока не прибудут подкрепления нетопырей — и раздолбят крепость ко всем чертям. Пойти в Эвергард, доложить приарху, что полк вышел из боя, не убив и дюжины северян. Ну, или просто стоять здесь, за озером. Пожар сюда не доберется, нетопыри тоже назад не повернут. Можно спокойно сидеть, пока не кончится война. Но жрать-то что? Обоз погиб, провианта не осталось. Грабить свои же альмерские села?.. И еще одно скверное обстоятельство: большинство офицеров — прямые вассалы Дома Блэкмор. Полковник Блэкмор погиб, граф Блэкмор в плену у Ориджина. Того и гляди, вассалы начнут дезертировать. Собственно, уже начали — помянем рыцарские роты…
— Что думаешь, брат Голд? — спросил Тойстоун, поигрывая ножиком и глядя на тот берег озера.
К утру ветер сменился. Пожар, поубавивший пыла за ночь, двинулся в другую сторону. За ним осталось тлеющее пепелище — серое и дымное. Весьма отвечало настроению.
— Я ищу подходящего эпитета, брат майор. Положение не то пустокишечное, не то зловоннозадое — одно из двух. Но присутствует идейка.
Тойстоун кивнул: говори.
— Я возьму ребят, скинем блэкморские плащи, пошуруем по селам. Покричим при случае «славу агатке». Все спишем на нетопырей, твоя офицерская честь не пострадает.
— Мм-на. Не пойдет.
— Мм-ну-ну, — передразнил Голд. — Честью не наешься.
— Смотря чьей… У некоторых она сытнее…
Тойстоун задумчиво глядел через озеро. От деревьев остались тлеющие палки, но видимость все равно была скверной: тут и там курился дым.
— Вот бы знать, — пробормотал майор, — чем сейчас заняты нетопыри…
— Э, львиносердый брат мой! Неужто не навоевался?
— Мы почти и не воевали.
— Храбрый леопард в обличье человека, я восхищен твоим мужеством! И вот соколик Эйб — он тоже… Скажи, соколик, ты оценил мужество майора?
Меньше всего Эйбу хотелось участвовать в этой беседе.
— Боюсь, что вы шутите, капитан Голд. Не вам и не мне судить о вышестоящих офицерах.
— Он тоже восхищен, — подытожил Голд. — Брат майор, все тебя уважают, можешь никому ничего не доказывать. Забудь про северян и отпусти меня за жратвой.
— Вот бы знать, что они тут забыли… — выронил Тойстоун, указав ножом на тот берег.
Взметая копытами пепел, по краю пожарища скакали двое всадников и направлялись, со всей очевидностью, сюда.
Дюжина выехала встретить их. Спустя недолгое время гостей привели к майору.
— Корнет Викерс, — сказал гость в офицерском мундире.
— Брат Абель, — представился гость в балахоне.
Далее говорил корнет:
— Нас послал приарх Галлард Альмера, чтобы узнать судьбу первого блэкморского полка. После боя его преосвященство получил тревожные и противоречивые сведения. Нам надлежит их проверить.
— Я бы взглянул на ваши документы, — сказал Тойстоун.
Корнет и монах предъявили верительные грамоты. Изучив их, майор спросил:
— К какому ордену вы принадлежите, брат Абель?
— Я один из слуг Праотца Фердинанда.
Майор вложил в голос всю искренность, какую смог в себе наскрести:
— Очень рад встрече, брат Абель. Я имел честь служить Праотцу Вильгельму в рядах Боевого братства.
Он протянул Абелю раскрытую ладонь. Монах осмотрел руку майора с таким любопытством, будто из рукава торчала кошачья лапка. Наконец, пожал ее:
— Что ж, брат, и я несказанно рад встрече с вильгельминцем, как всегда.
Ордена Вильгельма и Фердинанда кажутся очень близкими по духу: для первых главное — служба и дисциплина, для вторых — закон и порядок. С точки зрения, например, северного диверсанта, монах монаху — друг и брат. Но на деле, это не так. В монашеской среде фердинандцы имеют репутацию крючкотворов и бумажных крыс; вильгельминцы — упрямых солдафонов. Ордена едва терпят друг друга.
Абель осведомился:
— Я прошел вашу проверку, майор? Убедились, что я тот, кем себя называю?
Тойстоун кивнул:
— Готов дать отчет о битве.
— Уж будьте добры.
Майор изложил все: бегство герцога, план генерала Векслера, ход сражения, гибель военачальников, лесной пожар. Монах и корнет слушали с предельным вниманием.
— Позвольте сделать ряд уточнений, — сказал корнет. — Векслер и Блэкмор убиты диверсантами, переодетыми в белые плащи?
— Могу поручиться за полковника — я видел его смерть. О генерале знаю лишь понаслышке.
— Что осталось от блэкморского полка?
Майор перечислил.
— Кто принял командование?
— Я, майор Редьяр Тойстоун.
— Верно ли я понимаю, что ваша разведка ошиблась? Герцог Ориджин сам управлял войском в бою?
— Никак нет. Надежные люди видели его за тридцать миль от того места. А также взяли языка, который подтвердил: герцог с одной ротой ушел на север.
— Брат Редьяр, — спросил Абель, — ваши разведчики постоянно наблюдали за батальоном противника?
— Так точно.
— Никакие подразделения не покидали вражеский лагерь перед боем?
— Никак нет.
— Тогда откуда могли взяться диверсанты в белых плащах?
— Я полагаю… их прислал герцог. Когда мы захватили его телохранителя, он понял, что будет бой, и послал солдат на помощь своему войску.
— А где, по-вашему, он сам?
— Ответ известен лишь Вильгельму.
Абель усмехнулся:
— Мне думается, брат, вы не дали себе труда проанализировать ситуацию. Герцог покинул войско, чтобы запутать вас, а потом вернулся вместе с ротой Лидских Волков.
— Это возможно, — признал майор.
— И в данный момент он со своим батальоном подходит к Флиссу?
— Скорее всего. До боя он направлялся именно туда.
— Благодарю вас, брат, за подробные ответы.
Монах окинул неспешным взглядом расположение полка. Ни одного котла, ни одного шатра, сотни хмурых голодных парней сидят под деревьями, раненые лежат рядами прямо на земле.
— Его преосвященство, — сказал Абель, — наделил меня некоторой властью. Он поручил мне оценить боеспособность вашей части и принять решение о том, как разумнее всего применить вас.
Корнет что-то шепнул монаху, и тот кивнул:
— Мы оба — я и корнет Викерс — советуем вам вернуться в крепость Вороново Перо.
— С чего бы?
— Его преосвященство ведет во Флисс второй алериданский полк и два батальона вильгельминского братства. Этих сил вполне достаточно для уничтожения противника.
— Мы поможем его преосвященству. Жаждем доблестью и кровью искупить поражение, восстановить славное имя первого блэкморского полка!
Абель почесал густую бровь.
— Брат майор, взгляните на ситуацию трезво. Ваш полк разбит и лишен снабжения. Офицерами полка, в том числе и вами, допущен ряд губительных ошибок. То, что я вижу перед собой, никак нельзя назвать боеспособной частью. Вступив в сражение с герцогом, вы будете уничтожены, а он запишет на свой счет очередную победу. Возвращайтесь в Вороново Перо — там от вас будет толк. Поможете гарнизону удерживать крепость.
Майор повертел в руке неизменный ножик.
— Брат Абель, какой у вас чин?
— Писарь высшей ступени, перо Фердинанда.
— Воинский чин, а не монашеский.
— Я не имею чести служить в армии.
— Однако сыплете словами: «боеспособность», «губительная ошибка». Не вам решать, брат Абель, кто способен к бою, а кто нет!
— Простите, брат Редьяр, но именно мне поручено решать это.
Тойстоун поглядел на струйку металла, текущую между пальцев. Прикусил язык и отсалютовал:
— Служу Праотцам!
— Служу его преосвященству, — кивнул Абель.
Они распрощались, и пара посланников приарха умчалась прочь.
Оливер Голд позвенел цепью, привлекая внимание, и широким жестом положил руку себе на макушку:
— Видишь, майор: божественная мудрость мыслит моим мозгом и глаголет моими устами! Брат-монах сказал то же самое: навоевались уже, пора сваливать.
— Пора — так пора. По коням…