и до вина. Но сейчас — лето. Вместо занятий, их отправляют в город — творить богоугодные дела. Знаете, какие именно?
— Никогда не учился в семинарии.
— А вот какие: ходить по храмам и монастырям, предлагая свою помощь. Уборка, мелкий ремонт, перепись книг, курьерские поручения — кто что умеет. Раздайте студентам по монете — и получите целую армию разведчиков, которые только и делают, что ходят из храма в храм.
— Карен… тьма, да ты умна!
— Разве прежде это подвергалось сомнению?..
Впрочем, план Карен не учитывал одного фактора: Дороти.
— Я тоже предприму кое-что. Карен, дайте мне денег: отправлю волну приарху Галларду Альмера.
— Зачем? — удивилась Карен.
— Не нужно этого делать, — мотнул головой Нави.
— Я вспомнила, — сообщила Дороти, странно краснея, — Галлард Альмера был моим… другом.
— Он не знает, где Глория.
— Как ты можешь знать?!
— Ну… Еще из Маренго я отправил несколько волн: в Эвергард приарху, в особняк Нортвудов в Фаунтерре, имперскому казначею Роберту Ориджину и первому секретарю владычицы Дориану Эмберу. Все волны имели одинаковое содержание: я предлагал сообщить, где находится Глория. Просил за сведения двести эфесов, причем двадцать — авансом. В ответ я получил четыре волны-векселя общим счетом на восемьдесят золотых. Перевод от Нортвудов сильно запоздал. Я успел подумать, что Глория у них. Но оказалось, Нортвуды просто долго разбирались с тем, как работает волна-вексель.
— Что все это значит?! — встрепенулась Дороти.
— Разве не очевидно? Никто из названных не знает, где Глория. Потому их заинтересовали сведения о ней.
— Либо, — отметила Карен, — Глория все-таки у приарха, а он прислал деньги лишь затем, чтобы узнать, как много вам известно.
— Возможно, но маловероятно. Если Глория у приарха, а я ему же предлагаю купить сведения о ней — значит, я дурак и ничего ценного не знаю. Не было бы смысла платить мне.
— Но почему ты не рассказал сразу?
— Милая Дороти, я же ничего не добился. Зачем тревожить тебя попусту?
— Ладно… Что ж… — Дороти поколебалась. — Я все-таки напишу приарху! Он хотя бы поможет с поисками в храмах!
— Не нужно, — с напором повторил Нави и подал подруге свежий «Голос Короны». — Боюсь, ты не следишь за новостями. Приарха подозревают в ереси, герцог Ориджин и Церковь Праматерей ведут против него священную войну. Хм… Как вообще война может быть священной?.. Неважно. Существенно то, что Галларду не до тебя, а волны, посланные ему, наверняка читает протекция. Написав ему из Маренго, я тем же вечером покинул город. А отсюда мы сбежать не сможем.
Дороти, как и прежде, полностью доверяла богу. Он запретил писать — значит, так и нужно. Но один вопрос не давал ей покоя:
— Что, тьма сожри, я буду делать? Вы пойдете на поиски… а я?
— Вы будете сидеть сложа руки, — ответила Карен. — Прилагать все усилия, чтобы никому не попадаться на глаза и не мешать мне и Нави.
— Тьма, да я не высижу и часа! Плевать на опасность, я сама пойду искать!
Карен попыталась ее образумить, но потерпела неудачу. С мольбою глянула на Нави: боже, помоги! И он помог:
— Дороти, прошу, сделай для меня кое-что. Это очень важно. Назовись северянкой, женою кайра. Обойди городские больницы и узнай, куда доставили бойцов, раненых в усыпальнице. Скажи, что ищешь мужа. Тебя никто не заподозрит.
И снова Дороти не смогла ему отказать. Хотя удивилась:
— Зачем это тебе?
— Еще до лечебницы я знал одного кайра из Первой Зимы, его звали Гордон Шамвей. Если смогу найти, он замолвит за нас словечко и поможет вывезти Глорию из Ардена.
— Гордон Шамвей? Странное имя для северянина.
— Уж какое есть. Говорил, его бабка приехала из Шиммери, у нее было именьице около Оркады. Наверное, оттуда и фамилия.
Вместе они продумали легенду: в каком подразделении служит «муж» Дороти, в каких битвах прославился и все тому подобное. Дороти о нем целый месяц не слыхала, даже не знает, был он в том злосчастном отряде или нет, потому очень волнуется. Если кто из кайров получил ранение и остался в Ардене — нужно обязательно его расспросить.
После обеда Дороти исчезла. Нави и Карен стали продумывать свой семинарский план. Карен спросила:
— Вы ведь солгали ей, верно? Нет никакого Гордона Шамвея?
— Нет.
— Хорошо, что вы заняли ее делом, но дурно, что снова врете. Видите ли, лживые боги не упомянуты ни в одном священном тексте. Вы подрываете основы веры.
— Карен, не будь такой. Я же сказал почти правду: мне действительно нужен раненый кайр. Не обязательно Гордон Шамвей, любой подойдет.
* * *
Художественная литература годится не только для развлечений. План, который Карен взяла из книги, начал работать на славу. Семинаристов легко было найти: в храмах — с метлой или ведром краски, в скверах — с зеленым яблоком и священным писанием, в дешевых харчевнях — над мискою жидкой похлебки. Легко было их опознать: выдавали узкие черные сутаны и голодные глаза. А разговорить — и того проще: предложи кружку эля — и дело в шляпе.
Как выяснилось, многие семинаристы — не дураки поспорить. Прочтя полсотни книг, каждый из них мнил себя невесть каким философом, а нет на свете лучшего места для философии, чем залитый пивом стол в дешевом трактире. Бог навигации не гнушался споров со смертными. Подсаживался к компании в черных сутанах, угощал их выпивкой и закидывал удочку:
— Братья, вы ведь знатоки писания? Помогите мне с одним вопросом. Никак не могу понять: Праотцы были богами или нет?
Что бы ни ответили семинаристы, он начинал отстаивать обратное. Если говорили: «Конечно, Праотцы ведь пришли из подземного царства!» — Нави возражал, дескать, подземное царство населяют многие существа; будь там одни боги — что бы они кушали, на ком бы ездили, кем бы землю пахали? Если же семинаристы говорили: «Праотцы не боги, а посланники богов», — Нави уходил в глубины: по сути, нет разницы между пославшим и посланным. Ведь главное в любом послании — идея, а все, кто охвачен одною идеей, равны друг другу в научном смысле. Например, Агата изложила свою дилемму смертным, но суть этой дилеммы до нее высказывал некий бог, но и он не придумал ее, а лишь заметил, — так есть ли разница между Агатой и тем богом? Оба — носители одного знаний!
Семинаристы напрягали все содержимое своих черепов, чтобы достойно отразить атаку. Несмотря на это, Нави легко одолел бы их, если б не совет Карен: «В конце спора поддавайтесь. Смертные вечно сомневаются в себе, потому безумно любят побеждать». Потрепав оппонентов час-другой, Нави нехотя отступал и признавал их правоту. Семинаристы хлопали его по плечам, утешали: «Э, брат, поносишь сутану года три — тоже наберешься ума!» Так он становился их приятелем и мог позволить себе просьбу:
— Братья, помогите, я сестру ищу. Мачеха умыкнула ее в какой-то монастырь. Только и знаю: она в Ардене…
Эти добрые души соглашались помочь и бесплатно. Нави все же совал им в руки глории:
— Вам нужнее, чем моей мачехе-скряге. Видели б вы ее: старая змея, жало вместо языка. Такую и могила не исправит! Сестренка была в сто раз красивее мачехи, вот она ее и умыкнула…
Прошла пара дней — и дюжина новых приятелей Нави уже искала следов по арденским храмам. Изо всех сортов служителей церкви семинаристы были самыми безобидными существами. Они не возбуждали подозрений, им сочувствовали, их жалели. Они собирали сведения быстрее, чем куры — рассыпанное просо. Недели не прошло, как начали поступать новости.
В Четырехглавой Глории ее нет. Точно нет, спиралью клянусь! Она же Глория, как Праматерь, ее бы все запомнили.
В Симеоне, который у парка, никаких девиц. Там одни монахи под обетом безбрачия. Я спросил: может, служанкой? Мне сказали: девиц не держим даже в слугах! От них одно смущение ума!
В Люсии Прекрасной тоже нет. Там аббатиса добрая, я с ней поговорил напрямую — ни Глории, ни кого-то похожего. Аббатиса даже в бумагах посмотрела: нет, извини.
В аллейной церквушке нашел одну Глорию! Слушай описание… Что, не твоя? Давай вместе сходим, поглядишь!..
С каждым отрицательным результатом Нави становился все мрачнее. Больно и грустно было видеть: он переживал пуще, чем сама Дороти. Бывшая графиня вычеркивала храмы с карты города — и говорила убежденно:
— Все меньше их остается! Скоро уже найдем! Милый Нави, не знаю, как и благодарить тебя. Ты душу мою спасаешь!
Нави бледнел, отвечал невпопад, прятался. Говорил о странном, избегая темы поисков: то о нравах Династии, то о реформах новой императрицы, то о Леди-во-Тьме. Рылся в книгах, якобы ища каких-то чисел…
Когда Дороти ушла по делам, Карен спросила его:
— Мы не найдем Глорию, верно?
Он аж вздрогнул. Карен взяла его за руку:
— Я не упрекаю вас. Понимаю, почему вы скрыли Дороти. Но мне-то можете сказать.
— Есть вероятность, что найдем… — пролепетал Нави.
— Какая?
— Шестьдесят семь процентов.
— Это же много! — удивилась Карен. — Отчего вы сам не свой? Шансы весьма хороши.
— Я боюсь, — сказал Нави.
— Полноте! Вы не стареете и не болеете, вас трудно убить, вы предвидите все на свете… И я не дам вас в обиду. Ну, по мере своих сил.
— Боюсь не за себя.
— За Дороти? Боитесь не найти ее дочь?
Но Нави закрылся и оборвал разговор.
Друзья из семинарии несли новые и новые сведения.
Монастырь Эмилии — пусто, никаких следов.
Обитель Тишины — нелегко было туда попасть, Вильгельмом клянусь! Но я пролез — нету Глории.
В резиденции кардинала много женской прислуги. Потратил три дня, чтобы все проверить. Прости, твоя сестренка не там…
Тем временем Дороти обошла все арденские больницы — их имелось только четыре. Госпитали в Ардене не пользовались спросом. Большинство добрых горожан избегали подобных заведений, справедливо считая их рассадниками хворей. Если имели деньги, то приглашали на дом лекаря частной практики или цирюльника; если не имели, то старались вовсе не болеть. Первые два госпиталя обслуживали тех отчаянных парней, кто все же готов был рискнуть, рассмеяться опасности в лицо и лечь на больничную койку. Казалось бы, среди этих смельчаков самое место кайрам — но нет, здесь Дороти потерпела неудачу. Третья больница предназначалась для стариков, бездомных и малоимущих. Там творился кошмар, сплетенный из грязи, нищеты, хвори и смерти. Вряд ли лорд-канцлер бросил бы своих воинов в такой дыре. И верно, о кайрах там слыхом не слыхивали. Наконец, четвертый госпиталь был военным. Остался от тех славных времен, когда в Ардене еще пребывал двор, а с ним — гвардейские полки. Сейчас госпиталь мог похвастать прекрасным светлым зданием, тремя лекарями (один даже окончил университет) и дюжиной пациентов. Среди последних обнаружился кайр.