— Мало вас.
— Иона взбунтовалась, подняла кайров против графа. Было жарко.
— Они мертвы?
— Один сбежал.
— А Иона?
— Вроде как.
— Вроде как жива? Это вроде да или вроде нет?
— Спросите графа, ему видней.
— Хм…
— Лед, а где вся бригада? Где Пауль и остальные?
— Где нужно.
— Думаете, справимся без них?
— Хе-хе. Имеешь сомнения?
В грубоватой краткости Льда Айви нашел нечто ободряющее. Заулыбался во все зубы и прямо с порога трапезной крикнул графу:
— Милорд, к вам знатный гость!
Увидев Льда, граф Виттор изменился. Джоакин даже не думал, что такое возможно. Малыш, потерянный в лесу и отчаявшийся выжить, может заорать от счастья, услышав голос отца. Но чтобы взрослый человек в один миг сменил уныние на азарт и восторг!..
— О, боги! Лед, дорогой вы мой! Тьма сожри, как же вовремя! Даже раньше, чем вовремя!
— Я старался, милорд.
— А Капля…
— При мне.
— Святая тьма! Да это лучшая новость на свете!
Лед вынул из-за пазухи мешочек и бросил графу:
— Держите.
Шейланд развязал, заглянул, сунул руку, ощупал.
— Она?.. Это она?.. Да она же! — Граф поднял лицо, и глаза блеснули. Джоакин с детства не видел подобного: слезы радости! — Чтоб меня черти сожрали, если я — не счастливейший из смертных! Ну, пока еще… вы поняли, да?
Граф и Лед расхохотались над шуткой, понятной только им двоим.
Мартин отметил:
— Видишь, брат: щенок солгал. Не было там особых преград! Добрался Лед — придут и остальные!
Лед зевнул:
— Не придут. Барьеры на каждом шагу. Любая дорога, станция, переправа… Я добрался потому, что был один. Сначала — с Бобром, потом без него. Пауль был прав: напрямую вся бригада не прошла бы.
Граф помрачнел:
— Плохо, но стерпеть можно. Главное — вы здесь! И Капля! И сплясать мы сможем! Ууух, как спляшем-то!
Лед кашлянул:
— Милорд…
— Да, да, садитесь, ешьте, пейте! Все для вас, чего только пожелаете!
— Сперва развейте мою тревогу. Я приехал ради танца, но слышу нечто странное: волчица не то жива, не то мертва. А если мертва — придет ли сюда мелкий?
Улыбка графа стала даже шире — хотя и прежде Джо мог сосчитать все зубы в его рту.
— Милейший Лед, все готово для танца! В Лейксити прекрасное, большое отделение банка — много ушей и глаз. Каждый мой зрачок увидел, каждое ухо услышало, как третьего дня щенок пришел с армией на берег Дымной Дали и сейчас собирает суда для переправы. Будь я проклят, если он поплывет не к нам!
— Ваши люди видели мелкого лично? Он известен способностью появляться там, где не ждут.
— Один мой парень деньги с него взял — за фрахт кораблей. Мелкий собственной рукой подписал вексель!
— Кто с ним из собак?
— Блэкберри и Стэтхем.
Теперь и Лед наметил улыбку:
— Блэкберри, старый приятель… Это хорошая новость. Но все же, милорд, что с волчицей? Люди говорят — зарезалась она.
— Зарезалась, точно, — граф хлопнул себя по груди, — но я вернул.
— Как вернули? Иглой?
— Игла бы не справилась. Я влил.
Лед нахмурился:
— Она же теперь…
— И что с того? Формул же не знает. И в клетке сидит.
Лед изменился в лице. Смесь чувств была слишком причудливой, не распознать простым глазом.
— Граф, могу ли я ее увидеть?
— Отчего нет? Джоакин, отведи Льда к моей душеньке. А я тем временем примерю обновку! Хо-хо! Мартин, братец, давай со мной!
Шейланды ушли по своим непонятным делам, а Джоакин повел гостя к Ионе. Вместе они поднялись к спальне, превращенной в темницу. Лед шагал за Джоакином, спокойный, усталый, всеми здесь любимый… и от его присутствия по хребту гулял мороз. Инстинкт — тот самый, что хранит воина лучше доспехов, — вопил во весь голос: Лед — опасный человек.
Джоакин отстранил часовых, поскрежетал ключом, отпер. Пропустил Льда вперед.
Тот медленно приблизился к клетке, выронил:
— Дай света.
Джо поспешно зажег лампу. Огонь раздвинул сумерки, словно шторы. Иона подняла взгляд и…
Лицо вытянулось, глаза округлились, как монеты. Челюсть отвалилась, из распахнутого рта выпало имя:
— Рихард…
— Сестренка, — ухмыльнулся Лед. — Как давно не виделись!
Сестренка?.. Ноги Джо одеревенели, сердце загрохотало, будто молот. Сестренка?!
— Ты… Рихард, ты… жив!
Лед покачал головой, приближаясь к Ионе.
— Разочарована? Не ждала меня увидеть?
— Как я могла ждать? Мы думали, что ты погиб! Я оплакала тебя. Ты пропал, корабль затонул…
— Затонул, да? Как бы сам, без посторонней помощи?
— Рихард, о чем ты говоришь?
— А ты как бы не знаешь, да? Святая невинность!
— Клянусь тебе, я не понимаю!.. Выпусти меня, забери отсюда!
— Выпустить?
— У Джоакина — ключ от клетки. Отопри же ее!
Рихард рассмеялся — ядовито, зло. Вся усталость слетела с него.
— Выпустить тебя? Ты ждешь, что я тебя спасу? Право, это потешно!
Лицо Ионы вытянулось, глаза стали огромными, как у кошки.
— Рихард, что происходит?..
— Я даю тебе шанс, — сказал Ориджин. — Проявляю, знаешь ли, милосердие. Начинай свою речь!
— Какую речь? Чего ты ждешь?!
— Даже не знаю, разные есть варианты. Можешь все свалить на мелкого — он заставил, он вынудил, ты испугалась… Можешь быстренько раскаяться: юность, порочная любовь, затуманенный рассудок… Можешь списать на незнание — прижми к груди ладошки, ахни жалобно: как, почему, откуда!..
— Но я действительно не понимаю. Ты обвиняешь меня в чем-то?..
Лед прищурился, глядя ей в лицо:
— Не верю. Плохо играешь.
В крике Ионы послышалось отчаяние:
— Ради Светлой Агаты, во что я играю?! Поясни же хоть что-нибудь!
— Хм… Знаешь, сестрица, это скверная тактика. Если б не твой бунт, не резня в замке Виттора, я бы, может, еще поверил. Но сейчас играть невинность — очень глупо. Лучше раскайся, пока даю возможность.
— Святые боги, да в чем же?! В атаке на муже? Он мерзавец, еретик и лжец! Если ты с ним заодно — одумайся, тебя он тоже обманет!
Лед сунул руку меж прутьев и поймал Иону за подбородок.
— А ты изменилась. Раньше быстрей соображала… Да и красота исчезла. Синяки тебя портят. Кстати, кто это сделал?
Иона глянула в сторону Джо. Рихард повернулся к нему и поднял одну бровь. Левую.
— Ты избил мою сестру?..
Джоакин оледенел. Каждая косточка замерзла в теле.
Рихард сделал шаг.
— Солдат, я задал тебе вопрос.
Джо слишком поздно вспомнил о защите. Между ними было шагов шесть, кто мог подумать, что так быстро… Первый удар вышиб из него дух. Второй обрушился на затылок — голова зазвенела, все закружилось. Джоакин рухнул на пол, а Рихард Ориджин поставил сапог ему на шею.
— Послушай-ка, я научу. Когда у тебя снова возникнет желание избить и унизить сестру северного лорда, сделай вот как. Приди к лорду, отвесь поклон и скажи: «Милорд, я питаю большое желание избить и унизить вашу сестру. Позвольте мне заняться этим». Если по какой-либо причине — мало ли — твое предложение не понравится лорду, ты умрешь раньше, чем услышишь свист меча. …А теперь, служивый, скажи мне что-нибудь.
Рихард Ориджин чуть приподнял каблук, чтобы Джо смог говорить.
— Милорд, простите…
Сапог впечатался в горло, Джоакин перестал дышать.
— Боюсь, что я не понял тебя. После «милорда» шло странное слово… Это из южного диалекта, верно? Попробуй-ка еще раз, на моем языке.
Сапог поднялся, и Джо прошептал:
— Граф приказал мне. Я выполнял при…
Каблук придавил его к полу. От удушья все покраснело, кровь загремела в висках.
— Когда граф прикажет тебе убить твою мать, засучи рукава и берись за дело. Но если ты должен унизить сестру северного лорда — это совсем иное. Даю тебе последнее слово.
Давление ослабло, воздух прорвался в горло. Джо хрипло, судорожно вдохнул — и выкашлял на выдохе:
— Милорд, позвольте… избить вашу… сестру.
Рихард дернул уголком рта — возможно, это значило усмешку. Поднял глаза на Иону, подмигнул ей.
И убрал сапог с шеи Джоакина.
— Не имею возражений, солдат. Моя сестра всегда была дрянью.
* * *
— Сударь Лед, ответьте мне: это какая-то шутка?
На взгляд Джоакина, здесь нет ничего смешного. Есть удивительное и есть тревожное.
Граф Виттор Шейланд сидит в своем кресле, похожий на статую Праотца. С ног до головы он одет в Священные Предметы. На нем шлем, рубаха, браслеты, перчатки, медальон, очки. Все — божественного происхождения. Пластичная амуниция графа обволакивает тело, подстраиваясь под выпуклости мышц. Каждый Предмет источает мягкое сияние, каждый по-своему прекрасен, полон изящества и таинственной, непостижимой смертным умом гармонии. Доспехи пленительно красивы! Первую минуту Джоакин просто неспособен увидеть за ними человека.
А вокруг графа стоят все его ближайшие вассалы: Мартин Шейланд, Кулак и Айви, барон Доркастер с парой воинов, банкир Перкинс с Перстом на предплечье, Джоакин и Лед. Последний занимает особое положение: в центре кабинета лицом к лицу с графом. Прочие вассалы расположены по периметру — будто готовятся атаковать Льда с разных сторон. Джо вошел вместе с северянином, но теперь, оценив обстановку, тихо отступает и оказывается у Льда за спиной.
— Очень красиво, — говорит Ориджин. — Вам к лицу, граф.
— Я повторяю вопрос, — злобно цедит Виттор. — Вы пошутили, сударь? Смеетесь надо мной?!
Лед отвечает с явною издевкой:
— Не смеюсь, но настроение хорошее. И слегка забавляет ваша свора. Встали, значит, в круг, чтобы напасть на меня? Когда я пригнусь, Перкинс пристрелит Мартина, а вы, граф, — парня за моей спиной. Вот это правда будет смешно.
— Я даю вам последний шанс объясниться! — Голос графа дрожит от гнева. — Вы жестоко пожалеете, если…
Лед зевает и говорит устало:
— Граф, простите, с меня довольно. Скажите ясно, что вам не нравится, или я уйду спать.
При слове «уйду» вассалы графа разом хватаются за оружие. Лед словно не замечает их. Виттор чеканит слова: