— Поперечная улица — как зовется?
— Ивовая.
— На ней дома стоят сплошняком?
— Да, милорд.
— Хорошо.
Джо тоже метал взгляды по сторонам. География Уэймара мало его занимала, внимание притягивали люди. Джо отметил, как изменились они. Еще недавно уэймарцы неспешно ходили по улицам, приветливо приподнимали шляпы, здоровались со встречными. Теперь каждый рысил по своим делам, уткнувшись глазами в мостовую, изредка меча по сторонам пугливый быстрый взгляд. Мало кто останавливался, чтобы завести беседу. Но уж если где-нибудь попадалась куча болтунов, к ним сразу пристраивались другие прохожие: «Что нового?.. Что слышно?..» Тут и там Джоакин замечал странных типов, бесцельно слоняющихся парами. Они тоже ни с кем не здоровались, но, судя по взглядам, узнавали Перкинса в лицо. Видимо, то были шпионы, нанятые банком, чтобы следить за порядком в городе.
— Что ты думаешь об Эрвине?
— Герцог Эрвин — хороший стратег, но слабый воин. Я не назвал бы его достойным сыном Агаты.
— Ты хочешь его убить?
— Да, милорд.
— Почему?
— Это предотвратит кровопролитную войну, милорд. Я не люблю, когда гибнут простые люди.
— Вот как…
— И я считаю справедливым, чтобы власть получил достойнейший. То есть, вы, милорд.
— Ты меня не знаешь.
— Вы — мастер меча, а он — нет. Вы в одиночку захватили корабль, а он ничего не может без своих батальонов.
— Тут ты прав. Совсем ничего.
Вышли на Парусную площадь — первое из трех удачных мест. Площадь получила свое название от Навигационного училища, а точнее — от бронзовой двухмачтовой шхуны, стоящей на его крыше.
— Хороший кораблик, — одобрил шхуну Лед. — Солдат, ты согласен со мной?
— Да, милорд.
— Чем он хорош?
— За парусами шхуны может спрятаться стрелок с Перстом. Оттуда видна вся площадь, а от ответных стрел защитят паруса.
— Чем хуже позиция в окне верхнего этажа?
— Ммм… Открытое окно насторожит стрелков противника. И силуэт человека будет заметен на фоне черного оконного проема.
— Как уходить после выстрела?
— Через парадные двери училища, милорд. Вы станете герцогом и прикажете кайрам прекратить стрельбу.
— Хе-хе-хе! А какие недостатки у данной площади?
Джо поразмыслил, не желая падать в грязь лицом, но умного ответа не придумал.
— Не могу знать, милорд.
Лед указал на спуск, ведущий от Парусной площади к набережной. Спуск имел четверть мили длины.
— Десант высадят там, а переговоры будут здесь. Расстояние слишком велико. Пока мелкий пройдет его, может что-нибудь выдумать. Выдвигаемся на вторую точку.
Уэймарцы говорят: начало июня — каменное лето. Это значит: жара уже стоит, но толстые камни стен еще хранят прохладу, запасенную весною, и в домах еще можно спастись от зноя. Джоакину хотелось верить, что именно поэтому прохожих на улицах так мало. Хотелось, да. Но никак не шел из головы образ мелкого зверька, забившегося в нору. Зверек надеется, что волк не полезет за ним, оставит в покое… Нет уж, только не этот волк. Иона сказала: «Бегите, пока можете». Эрвин сказал: «Убью всех, кто останется в Уэймаре». Эрвин — паскудный воин, и близко не ровня брату. Но свое слово доселе он держал.
— Милорд, позвольте задать вопрос.
— Позволяю.
— Ваш брат поклялся перебить жителей города, если они не сдадутся. Что, если он не пойдет на переговоры, а просто вырежет всех?
— Мой брат — это дерьмо, завернутое в фольгу. Снаружи блестит, внутри мягкая гниль. Он только говорит грозно, а на деле — раскиснет, едва узнает, что Иона жива. А еще овечки заглянут ему в глаза и проблеют: «Ваааша свеетлость, помииилуйте…» Он растечется, клянусь Агатой.
Джоакин набрался смелости:
— Милорд, почему вы зовете людей овцами?
— Хе-хе. Потому, что большинство людей — овцы и есть.
Джоакин хотел поспорить, но страшновато было, и аргументов не находилось: ведь по сути Рихард прав, безвольных трусов — большинство. Хотя покоробило от сравнения. Рихард же не из тех, кто ровняет людей со скотом!
— Милорд, а разве…
Лед не дал ему окончить:
— Ты веришь в Праматерей, солдат?
— Так точно!
— А в Праотцов?
— Да, милорд.
— Праотец Вильгельм утопил Персты в море и сказал: «Нет для смертного хуже проступка, чем отнять жизнь посредством Предмета». Как тебе с этим, служивый?
Об этом Джоакин размышлял не раз и не два. Много раз испытал свои убеждения на прочность, пока не пришел к кристально твердому и столь же ясному ответу.
— Боги стоят выше Праотцов. Это боги привели меня в Уэймар: путь был так извилист, что без их помощи я бы точно не добрался. Это боги открыли мне глаза на гнилое нутро Ионы: изначально, милорд, клянусь вам, я восторгался ею. Это боги дали мне в друзья Гарри Хога, и они же продлили его жизнь на несколько минут, чтобы я смог выстрелить Перстом, надетым на его руку. Если бы боги не хотели такого исхода, им было легче легкого не допустить его. Божья воля руководила мною, а не собственное желание.
— Видишь впереди храм?
— Так точно. Это собор Праматери Вивиан.
— Я дам тебе Перст и прикажу сжечь собор. Думаешь, боги сломают Перст у тебя в руках, чтобы защитить храм?
— Никак нет, милорд. Им не придется этого делать, поскольку я не открою огонь.
— Стало быть, ты нарушишь приказ?
— Мне не придется этого делать, милорд, ведь вы не отдадите такого приказа.
— Хе-хе.
Славный был смешок у Рихарда: выражал столько же веселья, сколько угрозы. Когда кто-нибудь один смеется так, никто другой смеяться не рискует.
Перкинс сказал Льду, обводя взмахом руки площадь:
— Перед собором Вивиан находится Портовый базар — самый крупный из наших рынков. Просторное место, и близкое к набережной. Войска противника наверняка соберутся тут после высадки.
Базар никак нельзя было назвать оживленным. Половина лотков была свернута, в рядах палаток тут и там зияли прорехи. Многие прилавки стояли пустыми. Там, где торговля все-таки велась, продавали жизненно необходимое: муку и крупы, лук и соль, картофель и репу. Покупатели спорили за каждый мешок: не с продавцом, а между собой — кому больше достанется. Лед окинул картину насмешливым взглядом:
— Думают, будет осада? Хе-хе… Солдат, где лучшая огневая позиция?
— Огневая позиция, милорд?
— Точка, откуда стрелять Перстом.
— В храме, милорд. Вон в той башне.
— Ошибаешься. Скажи, почему.
— Ммм… Наверное, потому, что башня слишком высока, оттуда сложно будет увидеть цель.
— Точно. А также потому, что младший обожает храмы. Он встанет прямо перед порталом, и тебе придется высунуться всем туловищем. Тебя увидят.
— Тогда — вон в том доме, милорд, — Джоакин указал на особняк справа от собора. — Перед ним растут деревья, они обеспечат маскировку. А для открывания огня можно срезать несколько веток, получится нечто вроде амбразуры.
— Для ведения огня. Теперь ты прав, стрелковая позиция пригодна. Но площадь в целом…
Лед огляделся, кривясь от вида торговых лотков.
— Что меня смущает, солдат?
— Лотки, милорд. Враг может прятаться за ними. Нужно их убрать.
— Не нужно. У младшего есть карты Уэймара. Он знает, что это — базарная площадь. Не увидев лотков, заподозрит засаду. Перкинс, ведите на третье место.
Что всегда удивляло Джо в Портовом рынке — то, как плотно он обжат домами. Купцы дрались за каждый ярд периметра базарной площади, строились впритирку друг к другу, наращивали ввысь по три-четыре этажа — это понятно, во всех больших городах так. Но здесь торгаши добились того, что ни одна широкая улица уже не вела на площадь! Между домами осталось лишь несколько щелей-переулков — едва протиснуться телеге. Пожалуй, если нужно поймать врага в мешок и расстрелять, то этот базар — отличное место. Но мы хотим подчинить врага, а не сжечь. И в любом случае, у нас только три Перста — ими не перебьешь четыре батальона…
Сквозь одну из щелей они покинули базар и по широкой Второй Озерной улице двинулись к портовой управе.
— Милорд, — сказал Джоакин, — позвольте еще вопрос.
Лед остудил его одним взглядом: ты зарываешься, парень.
— Виноват, милорд.
— Ладно, позволяю, — бросил Лед.
— Мне кажется, кайры преданы вашему брату. Особенно те, которые носят черные плащи с иксами. Если мы убьем его, они сочтут своим долгом отомстить.
— Сам ответь, почему этого не случится.
Джоакин задумался.
— Ммм… потому, что… титул ваш по праву?
— Эрвин — не герцог, а ошибка богов! — С нежданною злобой выцедил Рихард. — Кайры забыли, как ведет себя настоящий Ориджин. Я им напомню.
Портовая управа — длинное здание с несколькими надстройками и флигелями. Не так давно Джоакин хорошо побегал по ним, узнавая, не прибыла ли в Уэймар Луиза. Святые боги! А что, если Луиза все еще в городе? Должна была давно уехать, Джо так и думал, что уехала, — но вдруг еще тут? Как же ей страшно должно быть в эти дни, а особенно — Саре с Вихренком. Узнать бы о них, помочь чем-нибудь. Хотя бы успокоить: настоящий герцог пришел, никакой войны не будет, все кончится, не начавшись!
— Солдат, выбери огневую точку.
Джо осмотрелся. Перед зданием управы не было никакой площади. Просто широкая улица да карман для извозчиков, да крохотный скверик у главного входа. Здесь негде развернуться войску, десант северян пробежит это место без остановок. Джоакин сказал:
— Виноват, милорд. Тут слишком тесно для наших целей.
— А ты приглядись.
Джо крутанулся на месте. Напротив управы — пара гостиниц, пара кабаков. Между ними — проулки, выходящие на набережную. Она совсем близко: слышны волны, крики чаек, скрипы снастей. Десант выпрыгнет на берег в сотне ярдов отсюда и, не встретив сопротивления, хлынет через проулки сюда, к Портовой управе. Огромное здание с сотней окон предстанет взглядам северян. Они замедлят бег и прикроются щитами, опасаясь обстрела. Именно в эту минуту будет решаться: жить уэймарцам или умирать. Если хоть один арбалет ударит из окна, кайры начнут рубить всех на пути. Но если вместо стрелков их встретят…