— Слышишь?
Наемник привстал в стременах, вытянулся, будто гончий пес.
— Вроде, вон там…
Впереди и справа. За ручьем, на вражеском берегу.
— Кайры затеяли учебный бой?..
И тут раздался звук, в котором нельзя ошибиться: предсмертный крик лошади. Истошное, дикое ржание, сходящее в хрип.
— Тьма! Это Векслер атакует!
Как по команде, Тойстоун, Голд и Блэкмор схватились за хронометры. С трудом различили стрелки в лунном свете.
— Слишком рано! Какого черта он напал прежде времени? Мы еще не вышли на позицию!
Что бы ни побудило генерала начать атаку, теперь уж его не остановить. Остается одно: самим как можно скорее вступить в битву. А до лагеря противника еще добрых полмили!
— Ускорить ход! Бегом марш! — Рявкнул Блэкмор, и его приказ повторили десятки голосов.
— Расшибутся бегом-то, — отметил Голд.
— К чертям все. Зажечь фонари!
Прежде огней не зажигали, чтобы не помогать вражеским стрелкам. Теперь — неважно, главное — скорость. Пока Векслер атакует врага с тыла, надо ударить во фронт.
Пехотные цепи озарились светлячками огней — стало заметно, как глубоко в лес они тянутся. На свету солдаты прибавили ходу. Шаги зазвучали чаще и четче, сливаясь в мощный ритмичный гул.
— Факелов не жечь! Только фонари в стекле!
Это и так все понимали. Неделю стояла жара, лес был сух, будто хворост.
— Быстрее, черти! Бегом!
Сержанты понукали солдат, те торопились изо всех сил. Топали сапоги, хрустели ветки, за этим шумом нельзя было услышать ничего. Но, кажется… Похоже, что… звук битвы за ручьем утих!
Монах и наемник тревожно переглянулись:
— Что это значит, брат?
Бой слишком рано начался и слишком быстро кончился. Что происходит, тьма сожри? Кайры уже разбили Векслера?! Быть не может, там полтысячи всадников! Векслер разбил кайров? Тоже слишком быстро. Минут десять прошло, не больше!
Тойстоун послал двух человек к генералу — выяснить, что случилось. Он понимал: они вернутся через полчаса, никак не раньше. Становилось тревожно. Проклятая темень, проклятый лес!
— Быстрее же! — орал Блэкмор. — Быстрей, пока битва не кончилась! Поднажми!
Шаги солдат еще ускорились. Цепь нещадно изломалась: середина рвалась вперед вдоль дороги, края увязали в кустах. Казалось, огоньки фонарей сверкают уже повсюду: с боков, спереди, сзади. Весь лес усыпан красными искрами. И шумит — хрустит под сапогами, скрипит на ветру.
Ветер крепчал — так всегда бывает в окрестностях Дымной Дали. Озеро будто дышит: вдыхает ночью, выдыхает днем. Трепыхались плащи, шумела листва, звуки смешивались и улетали по ветру.
— Брат майор, — сказал Голд, — что-то скверное происходит.
— Отставить панику! — прикрикнул полковник. — Ночной лес, вот и все!
Подъехали разведчики с докладом: на нашей стороне ручья противник не замечен. Но спокойнее не стало, тревога лишь усиливалась.
Впереди показалась лента ручья, блестящая под луной. А сразу за нею — лагерь северян. Он тонул во тьме — ни единого огня. Глаз едва различал неподвижные темные силуэты.
— Передохли они, что ли?
— Заманивают под залп.
— Поднять щиты! К оружию! Ровняй строй!
Пехотинцы обнажили клинки, укрылись щитами, кое-как подровняли шеренги.
— Через ручей — в атаку!
— В атакууу!
Солдаты ринулись бегом к ручью. Враг подпустил их близко, на самый берег, а затем грянул из темноты арбалетным залпом. Передний ряд опрокинулся на землю, захлебнулся криками. Но сотни воинов бежали на смену первым, не давая врагу времени перезарядиться. Вот уже слышен плеск сапог в воде ручья, вот первый звон клинков смешался с боевым кличем. И в ту же минуту — идеальная точность! — из вражеских тылов донесся грохот боя. Обход удался, Векслер атаковал вовремя!
Тойстоун позволил себе перевести дух. Все сложилось как надо, тревога была напрасна.
— Как думаешь, брат… — начал Голд.
Откуда-то сбоку и сзади возникла дюжина белых рыцарей. Они вопили:
— Векслер убит! Где полковник?! Генерал погиб!
— Здесь! — рыкнул Блэкмор. — Что за тьма?!
Рыцари подлетели к нему:
— Погиб, вы слышите?! Кайры убили генерала!
— Да как это возможно? Бой только начался!
— Еще до боя! Мы обходили через лес, они подъехали в белых плащах, с нашими вымпелами. В темноте не отличишь. Как поравнялись с Векслером — бабах!..
— А вы куда смотрели?! Почему не защитили? Из какой вы роты, тьма сожри?!
Вместо ответа головной всадник рубанул Большого прямо в забрало. Другие обрушились на офицеров штаба.
— Измена! — заорал Оливер Голд и полетел с коня от удара булавой.
Тойстоун успел поднять меч и отразить выпад. Схватился с одним из убийц в белом плаще — а тот был идовски хорош. Майор едва успевал парировать удары, клинки скрещивались, высекая искры, запястье выло от боли. Вопли «измена!» сменялись хрипами и стонами, офицеры Большого один за другим падали наземь. Сам полковник еще держался в седле, но кровь лилась из-под шлема на нагрудник.
— Генерал погиб! Полковник погиб! — крикнул главарь белых рыцарей, могучим ударом добил Блэкмора и пришпорил коня.
Остальные белые последовали его примеру. Отряд убийц рванул сквозь цепи альмерской пехоты. Тойстоун успел задеть своего противника — разрубил наплечник и высек струю крови. Однако враг ответил ударом щита. Оглушенный майор полетел наземь. Попытался встать — не сумел. Топот вражеских копыт удалялся, перемежаясь криками:
— Генерал убит! Блэкмор мертв! Мы пропали!..
Никто не атаковал этих мерзавцев. За сотню ярдов уже никто не знал, что они сделали. Пехота смотрела на них снизу вверх — и видела славных белых рыцарей генерала Векслера, бегущих в панике с поля боя.
— Полководцы мертвы! Всему конец! Спасайтесь!..
— Возьми командование… — услышал майор Тойстоун.
Голос искаженный, тягучий: «Уооозьмии куоомаааа…» Либо у Голда заплетается язык, либо у майора так гудит в голове. Он расстегнул ремешок на подбородке, содрал шлем, хватил воздуха полной грудью. Очнуться скорее, прийти в себя…
Вокруг лежали в крови офицеры штаба, бродили ошарашенные кони. Со всех сторон бежали на помощь солдаты:
— Господин полко… Господин майо…
Голоса терялись в шуме. Гремела битва, гудело в голове, трещали деревья. Не скрипели на ветру, а именно трещали. Все багровело, заливалось жутким алым мерцанием.
Белка промчалась мимо майора, вспрыгнула на грудь мертвого Блэкмора — и шустнула к ручью. За нею вторая, третья, четвертая. Вся дорога превратилась в пушистую рыжую реку.
— Пожааар! Лес горит!
* * *
Полковник Дольф Эрроубэк метался взглядом от одного офицера северян к другому. Он силился понять, что происходит, и не смеются ли над ним. По всем признакам казалось — очень даже смеются.
— В каком это смысле — победили?! Быть того не может!
Капитан Гордон Сью повторил с самым невозмутимым видом:
— Первый алериданский полк обезглавлен, деморализован и рассеян. Первый блэкморский потерял до трети личного состава и бежал, спасаясь от огня. С нашей стороны потерь убитыми — двадцать восемь человек. Как по мне, похоже на победу.
— Наши главные силы даже не обнажили мечей! Хотите сказать, тыловое прикрытие всех перебило?!
— А также рота разведки, — с гордостью отметил Хайдер Лид.
— Но бой начался только час назад! Как это возможно — за такое время!..
Гордон Сью изрек в ответ:
— Как писала Светлая Агата, судьбу решают не дни, а мгновения. В нашем случае, то мгновение, когда начался лесной пожар.
— Откуда он взялся?! Почему вдруг лес вспыхнул, словно идова печь?!
Капитан Лид хотел что-то сказать, но Гордон Сью перебил его:
— Альмеры сами вырыли себе могилу: не нужно было зажигать фонари. Одна лампа разбилась — и вот результат.
— Огонь распространился так быстро?!
— Праматерь Сьюзен — покровительница лесов. По просьбе Агаты она раздула пожар.
Дольф Эрроубэк похлопал ртом, словно рыба.
— Наваждение какое-то!..
— Что удивляет вас, полковник? — строго осведомилась мать Корделия. — Мы ведем священную войну! Неудивительно, что Праматери оказывают нам помощь!
— Ладно, ладно, допустим, с пожаром помогла Агата…
— Не Агата, а Сьюзен. Слушайте внимательно!
— Да, простите… Но что случилось с рыцарями генерала Векслера? Почему они сбежали после короткой стычки?!
— Каюсь, — сказал Хайдер Лид, — здесь моя вина. По приказу герцога моя рота производила разведку, переодевшись в форму противника. Как вдруг мы заметили большой отряд, совершающий обход, а командовал им сам Векслер. Мы увидели возможность и воспользовались ею: подъехали поближе и дали залп из арбалетов. Если б мы знали, что это преждевременно окончит битву и расстроит вас, то, конечно, мы не стали бы…
— Тьма вас сожри! Что было дальше? Почему остальные рыцари сбежали?!
— Поначалу они не собирались бежать. Смерть Векслера их разозлила, они погнались за нами и гнали аж до самого лагеря, где роты Манфрида и Шрама пришли нам на помощь. Закипела битва, белые рыцари теснили нас. Но тем временем за ручьем разгорелся пожар, и вся альмерская пехота бежала с поля боя. Рыцари поняли, что остались в меньшинстве, еще и без генерала. Тогда они почли за благо отступить.
— Да и нам бы недурно уйти отсюда, — отметил Гордон Сью.
За ручьем бушевал пожар, горячий ветер приносил снопы искр. Люди Эрроубэка и барона Айсвинда выбивались из сил, не давая огню перекинуться на этот берег.
— Пожалуй… — признал полковник. — Но вы клянетесь, что альмерцы проиграли?!
— Это так же верно, как то, что мое имя — Гордон Сью Роуз!
— Победа за нами, — веско сообщила мать Корделия, — иначе и быть не могло.
— Слава Агате! — крикнул Шрам.
За ним подхватили Манфрид, Лид и Гордон Сью. Иксы воздели к небу обнаженные мечи, громыхнули хором:
— Слава Агате! Слава Ориджину!
Полковник Дольф опасливо сотворил спираль.
— Кстати, а где герцог Ориджин?..