Тогда Вода.
Пустыня ненавидела воду.
Первую половину Силы из пятого тела Арон потратил на то, чтобы призвать стихию Воды, а вторую половину, чтобы убрать из ближайшего пространства все, что принадлежало Огню. Классическая теория магии не знала стихии Холода, но ее можно было создать искусственно, просто изгнав Огонь.
Вода упала, прибив поднявшуюся волну песка к земле и пропитав песок на всю глубину, а холод моментально превратил его поверхность в толстую ледяную корку. Ненадолго, конечно, на несколько секунд, но Арону хватило, чтобы добежать до шестого тела.
Силу из мертвых тел Арон тратил легко. Разбрасывался ею, потому что знал, в эррэ ее не удержать. Но Врата, когда он откроет их, выпьют его резерв до последней капли. И если Вечный решит, что Арону пришла пора пройти обычный мастерский экзамен, с безумного старика станется отправить его на этот экзамен сразу же и с пустым резервом. А экзамен с пустым резервом – это смерть.
Значит, когда Врата выпьют из Арона его собственную Силу, он должен иметь что-то в запасе.
К седьмому телу Арон мчался по тающей ледяной корке, на бегу призывая Тьму и духов, кидая им координаты перехода. Доставать сгусток Силы из мертвого тела Арон не стал – чем сложнее будет Вратам выпить Силу, тем лучше.
Врата открылись там, где и должны были открыться, но намного выше каменного пола. И Арон, держащий в руках мертвое тело, вместо того чтобы выйти из Врат, как положено, упал вниз. В последний момент успел сгруппироваться и покатиться по полу. Тут же вскочил, кинулся к телу, привычно вспорол мертвецу живот.
Да, сгусток Силы там был. Врата не выпили его.
Только впитав чужую Силу, Арон позволил себе облегченно вздохнуть и спокойно осмотреться. Внутри грота, где он должен был проходить экзамен, ничего не изменилось. И Вечный тоже не торопился показываться и объясняться. Впрочем, Арон и не рассчитывал услышать разумные объяснения от безумного мага.
Мертвое тело у его ног шевельнулось, и Арон сделал торопливый шаг назад, используя часть заемной Силы для создания щита.
Песок начал высыпаться из внутренностей мертвеца, все больше и больше песка. Куда больше, чем там могло поместиться. На мгновение показалось, что он заполнит собой весь грот. Но нет, когда песчаный холм поднялся Арону до груди, песок прекратил течь и начал менять форму, превращаясь в длинное тело, в клешни, в ноги, в хвост с нацеленным жалом. Становясь песчаным скорпионом.
Но скорпион больше не выглядел сделанным из песка. Почти настоящий скорпион, только длиной в полтора роста взрослого мужчины и высотой Арону до середины бедра. Почти настоящий, потому что там, где у обычного скорпиона должна находиться скорпионья голова, срощенная с туловищем, прилепилось лицо Песчаника, покрытое белой шерстью, с черными бусинами глаз, безносое и безгубое.
– Вор! – на языке Народа Песков прошипел скорпион и ударил так, как бьют скорпионы.
Хвост ударил намного дальше, чем должен был, и пробил жалом щит Силы вокруг Арона с такой легкостью, будто никакого щита не было. Жало прошло сквозь одежду, кожу и мышцы на груди, но глубже проникнуть не успело. В последний момент Арон дернулся в сторону, и острие лишь скользнуло вдоль ребра.
Рана была пустяковой, но присутствие яда Арон ощутил сразу.
Впрочем, Дар уже залечил рану и сейчас выискивал яд в его теле, выжигая его капля за каплей. А скорпион между тем готовился ударить во второй раз.
Все выходы из грота все еще были запечатаны. Сбежать не получится. Уничтожить врага – как? И не просто уничтожить, но сделать это, сохранив достаточно Силы для экзамена.
А если использовать стихию Земли?
Грот находился рядом с морским берегом, который был изрезан пещерами. Пустоты одна под другой…
Стихийные духи годились не только для вызова Врат. Они могли стать продолжением чувств мага, его зрения, слуха, осязания – правда, ненадолго и недалеко. Арону нужно лишь было понять, что находится под гротом, где пол оказался толщиной всего в пару футов. Потом шла пустота, потом снова камень, а под ним морская вода.
Арон ударил сырой Силой по скорпиону – достаточно, чтобы на пару мгновений вернуть его в форму песка. Одновременно призвал стихию Земли, чтобы открыть широкую щель в полу здесь, в гроте и в пещере ниже. Потом вызвал Воздух, создав ветер, дующий со всех четырех сторон одновременно, чтобы столкнуть песок в щель. Два томительных мгновения и наконец долгожданный звук – тяжелый плюх песка в воду.
Облегченно вздохнув, Арон закрыл щель в полу и позволил себе осесть на пол и на несколько мгновений расслабиться. Дар продолжал лечить его тело, выжигая яд. Так долго… Арона несколько раз кусали ядовитые змеи, но прежде избавиться от яда ему удавалось намного быстрее и проще.
Заемная Сила наполнила резерв где-то наполовину. Неидеально, конечно, но для экзамена должно хватить. Могло быть хуже. Могло быть намного хуже…
Боль пронзила его позвоночник, растеклась по костям рук и ног, разломила ребра. В солнечном сплетении будто разгорался огонь. Потом к горлу подкатил ком, и Арона вырвало кровью. И среди липкой красной жидкости он отчетливо увидел несколько белых песчинок.
Песок.
Маги, взрослые мертвые маги, с внутренностями, заполненными песком. Убитые ради своей Силы.
И моментальной вспышкой пришла догадка: Дар Арона не справился с ядом песчаного скорпиона, потому что это был не яд. Скорпион впрыснул в него сущность Пустыни, вызывающую в людях и в магах перерождение, превращая их в инкубаторы Силы.
Теперь Арону казалось, что у него горят уже все внутренности. Словно там внутри кто-то невидимый развел костер и все подкидывал и подкидывал дрова.
Его вырвало снова – и на этот раз песка оказалось с кровью уже напополам.
Боль растеклась по всему телу. Боль и жар.
Боль стала невыносимой, и Арон понял, что сейчас, впервые в жизни, потеряет сознание. А значит, не сможет сопротивляться перерождению и смерти.
Нет!
Поле зрения сузилось, словно он смотрел в туннель, а по краям было темно.
Нет!
Хоть что-то. Должно было быть хоть что-то.
Магия?
Маги из крепости были сильнее его, но все равно погибли. Он отличался от них только одним – своей ледяной кровью. Но как она могла помочь сейчас?
Перед глазами почти полностью потемнело, туннель сузился до точки, белой, яркой, отчего-то напомнившей ему блик солнца на вершине айсберга. Напомнившей дом.
Лед-прародитель.
Нет, конечно, нет. Слишком далеко от Островов…
Но Арон все равно потянулся к этой точке. Не магией, а самой своей сутью. И белая точка вдруг действительно показалась не остатком дневного света, а осколком льда.
Жар в теле почти утих. И боль стала глуше, отдалилась. Наверное, он умирал. Говорят, там, в Серых Землях, нет боли. Что ж, самое большее, что Лед-прародитель мог сделать для него здесь, это устроить ему достойное погребение, подобное тому, которое Арон устроил Мине.
Нет!
Арон не мог умереть. Он обещал. У него не было права умереть, когда враги продолжали жить.
Что угодно.
Кто угодно.
Он был готов принять любую помощь.
Белая точка изменилась. Увеличилась. Приобрела очертания человеческой фигуры. Сияющей женской фигуры. Потом Арон разглядел ее лицо.
Она была юна и прекрасна.
Она всегда была юна и прекрасна.
Праматерь.
Быть может, Арон сказал это вслух. Быть может, лишь подумал.
Боль и жар больше не ощущались. Вокруг осталась лишь темнота. И в этой темноте Арон не лежал, опираясь дрожащими руками на каменный пол, и не выплевывал свои внутренности, перемешанные с песком. В этой темноте он мог твердо стоять на ногах.
Праматерь остановилась и протянула ему раскрытую ладонь. Ее полупрозрачные длинные пальцы сияли, словно кожа богини была покрыта бриллиантовой крошкой.
Помощь.
То, о чем он только что просил.
Нужно было протянуть руку в ответ, но Арон не мог заставить себя это сделать. Да, если он умрет здесь и сейчас, то не выполнит обещание, данное Мине. Но если примет помощь богини Льда, не предаст ли этим память родителей, от которых она отвернулась?
– Ты позволила им изгнать нас! – вырвалось против воли. Его застарелая обида. – Ты позволила проклятой Гите убить моего отца, позволила Синей чуме забрать мать. Я молился тебе, умолял помочь, но ты не отвечала!
– Так было нужно. – Ее глаза были холоднее векового льда.
– Почему ты пришла сейчас?
– Так нужно.
Поза богини не изменилась. Она стояла, по-прежнему протягивая ему руку, и ждала.
– И что взамен? Ты ведь хочешь что-то взамен?
– Когда тебе исполнится двадцать четыре года, ты должен вернуться на Острова и поклониться мне в моем главном храме.
Такая малость в обмен на спасение его жизни. Такая мелочь. Но боги не обменивают свои милости на мелочи. Что на самом деле стояло за ее условием?
Еще один долг к его растущему списку долгов.
В этой темноте, где не было никого, кроме него и богини Льда, Арон протянул руку и сжал ее тонкие пальцы.
Тьма раскололась, возвращая его в реальность, к жару и боли…
Холодно.
Холодно.
Холодно…
Как же хорошо, когда холодно. Когда холод проникает в тело, убивая жар, изгоняя Пустыню. Когда тело покрывается слоем льда, когда тело становится льдом. Как в далеком детстве, при посвящении…
Дневной свет продолжал литься в грот через широкую щель в потолке. Лился и отражался ото льда, который покрыл не только тело Арона, но и пол, и стены.
В империи не бывало настоящих холодов, таких, как на Островах. Холодов, когда птицы падают, замерзая на лету, а обычные люди, не знающие, как правильно дышать во время настоящего холода, выкашливают обмороженные легкие.
Арон уже и забыл, что такое настоящий холод.
Правильный, целительный холод.
Холод, который длился до тех пор, пока яд Пустыни не ушел полностью, забрав с собой жар и боль.
Арон шевельнулся, и лед, покрывающий его тело, пошел трещинами и начал осыпаться. Опершись руками в пол, Арон медленно поднялся. В теле отзвуком пережитого еще ощущалась слабость, но и она уже уходила. Посмотрел вниз, на ледяную корку, покрывшую л