Домхане научились убивать. Деревянные мечи и копья с каменными наконечниками против стали оказались слабы. За одного железного человека умирало десять, двадцать, тридцать домхан. Из-за моря огромные корабли под парусами везли железным людям подкрепления. Лес умирал под натиском пришельцев, а без леса не могли жить домхане.
Когда Гюльнар исполнилось десять лет треть континента попала под власть железных людей. На месте святых рощ поднялись замки. На месте лесов вдоль рек пашни и огороды. Дым горящих лесов плыл над миром. Для пришельцев этот запах был сладким запахом победы. Старейшины домхан собирали самых одаренных в магии детей, чтобы из них создать защитников леса-хосантори. Гюльнар стала хосантори и в тринадцать лет впервые побывала в бою.
Военный поселок железных людей и все его обитатели числом под три сотни погибли от магии хосантори за час до рассвета. Домхане не потеряли никого. Эта маленькая победа воодушевила их и дала надежду.
Два года отряды хосантори вели наступление на земли, захваченные у леса. Сталь железных людей не могла противостоять магии леса. В панике железные люди бежали к побережью. На пашнях вновь поднялись поросли будущих дубрав и хвойных лесов.
Из-за моря приплыли новые подкрепления. Орден красной длани-это название быстро стало известным домханам. В белых балахонах поверх кольчуг, с отпечатком кровавой руки на груди, люди ордена магии противопоставили людям леса свою магию. Орденцы легко находили деревни домхан и вырезали всех поголовно. Смеси, которыми они поджигали леса не гасились водой. Через три года жалкие остатки лесов на севере континента скрывали запуганных домхан. За хосантори охотились особенно усердно. Орденская магия, охотники на оборотней, псы специально тренированные и выведенные. Железные люди пустили в ход все свое оружие.
В начале зимы Гюльнар укрылась в долине горячих ключей на краю Ворвикского леса. Ее отряд рассеялся. О судьбе друзей и родственников она ничего не знала.
Она решила дождаться лета и искать севернее людей своего племени. Труднопроходимые горы, заросшие лесом уходили далеко на север до самых льдов.
– Зимой туда не пройти. Мы не любим зиму. Наша родина там, на юге, где тепло и зимой нет мороза, и снег не выпадает выше пояса как здесь. Наша родина в руках врагов. Наш лес погиб. . .
Гюльнар опустила голову.
Они сидели, обнявшись в воде по горло.
– Я тебе помогу! – вырвалось у Ника.
– Как?
– Я же смог убить пса одними словами!
– Какими же? У тебя есть тайные заклинания? – оживилась девушка.
Заклинания она быстро запомнила, тем более, когда Ник объяснил их значение. Она покраснела слегка, но выговорила все четко и правильно.
– В твоих словах странная энергия. Ты учился магии?
– Не помню. . .
Трупы охотника и псов Ник закопал у выхода из долины, подальше от хижины.
Оружие принес в хижину. Все стрелы оказались с серебряными наконечниками, с посеребренным древком. Ох, не на зверей охотился дядька, совсем не на зверей!
Целыми днями Ник тренировался в стрельбе из арбалета, с перерывом на еду и любовные ласки.
Гюльнар теперь почти не покидала его. Весь день рядом, а на ночь из лапника соорудила берлогу рядом с хижиной и там спала. Лапник она не ломала. Молодые ели , шевелясь как живые, сплели для нее из нижних веток уютное гнездо, вроде юрты. Пол выстлался толстым слом мха. Дом из мертвого дерева домханка не могла принимать.
Ник теперь разжигал огонь в печи только в сумерках, но никогда днем. Опасался, что запахи дыма привлекут чье-то ненужное внимание. Пусть по уверениям Гюльнар от долины горячих ключей до обитаемых мест дни и дни пути по голой степи. Охотник с псами пришел. Могут придти и другие. . . .
– Кто же сделал этот дом?
– Кто-то из железных людей. Мы не делаем такого с деревом.
– Тогда он может вернуться. . .
– Может быть, это и был тот, в плаще с псами?
«Хорошо если так! »
Гюльнар взялась учить Ника лесной магии. Домхане легко получали энергию от деревьев, залечивая самые тяжелые раны.
Дуб в два обхвата даже зимой не растерял листвы.
– Обними его, прижмись щекой к коре. Слышишь?
– Нет. – Отозвался Ник с другой стороны дерева.
– Он говорит с нами, он тревожится за нас. Прислушайся. . . Обрось из сознания все лишнее. . .
Ник добросовестно пытался что-то уловить. Шершавая кора впивалась в щеку и ухо. Дуба он так и не услышал.
Гюльнар не успокоилась.
На следующий день, вымазанный зеленоватой мазью Ник голым лежал на ковре мха, раскинув руки крестом.
Обнаженная Гюльнар села в изголовье, приложила ладони к вискам мужчины.
– Закрой глаза. . . думай о хорошем. . .
Ник послушно закрыл глаза. Тянулись мгновения или часы бежали– не понять, не различить. . .
Из далекой дали донеслись слова:
– В сандалиях ноги твои
Увиты изящным узором,
А вот управляющий взором
Твой стан, твоих бедер дуги.
Пупочек, что чаша златая,
Щербетом до края налита. . .
Животик– колосья от жита,
Колышется, негой играя. . .
А груди, что два олененка,
А шейка, что башня из кости
Слоновой и манящей в гости,
Сосочки– глаза у ягненка!
Ник повторил эти слова, удивляясь их ритму и образности.
Горячие губы коснулись его губ, жадно набросились. Поцелуй длился очень долго. . .
Глаза Гюльнар рядом в пелене слез.
– Говори еще. . . . Говори. . .
Прошло много дней, прежде чем Ник смог слышать деревья. Деревья услышали его, те, что ближе к горячей воде и не уснули на зиму. По его воле сосны из корней выстроили лесенку, чтобы было удобнее подниматься по склону за сушняком.
Гюльнар жарко поцеловала Ника в губы.
– Эта лестница– только первая ступень. . .
То, что зима уходит на север Ник понял по появлению множества птиц. Перелетные стаи появлялись из ниоткуда, устраивали ор на деревьях вокруг долины, а на следующий день улетали дальше.
Ник дошел до выхода из долины и увидел вместо снежного бескрайнего поля черную землю с былинками сохлой прошлогодней травы, а над ней яркое солнце в разрывах клубящихся туч.
Он вернулся и рассказал все Гюльнар, что нежилась в горячей воде.
– Пора и нам идти на север.
– Когда?
– Утром.
– Уже?
– Не надо жалеть ни о чем. Эта долина прекрасна и мы в нее еще вернемся, только теперь лучше будет укрыться в чащах северного леса. Может быть, найду кого-то из племени. . .
Ник разделся и спустился в воду к возлюбленной. Вскоре ее восторженный крик вспугнул стаю серых птичек, взлетевшую с шумом и писком.
Они уснули в объятиях друг друга на мху под еловым пологом и снились им светлые, добрые сны. . . .
Ник проснулся еще в сумерках и осторожно высвободившись из объятий Гюльнар вышел в берегу речки. Монотонно булькая и звеня струи, бежали по камням. Редкие пташки щебетали на ветвях высокого дуба.
«Жаль отсюда уходить. Вряд ли на севере есть еще такие места. А может и лучше есть? Гюльнар права, не надо рисковать. Железные люди все равно однажды сюда нагрянут! »
Пташки смолкли.
«Берегись, человек, берегись. . . »– шепот раздался в ушах, словно листья прошуршали.
Ник обернулся на шорох.
Из тумана вышли к речушке пять фигур. Тусклые обнаженные мечи в руках. Когда-то белые, а теперь серые и изодранные балахоны с капюшонами. Лиц не разглядеть. А вот темный контур человеческой руки на груди каждого отчетливо виден.
«Орденцы? »
– Где она? – хриплый голос как скрип ржавых дверных петель.
От него мурашки ледяные пронеслись по коже. Ник вспомнил про свою наготу и вздрогнул.
– Где она? – повторил тот же голос.
И тогда Ник побежал, с места рванулся что есть силы вверх по течению.
Он не стал звать Гюльнар и кричать. Пусть бегут за ним, пусть ее не заметят!
Погоня топала следом.
«Как они нас нашли? Как? »
Ник не долго терзался сомнениями и вопросами. Черные тени возникли из тумана впереди. Он рванулся вверх по склону.
«Берегись. . . берегись. . . »– шепот деревьев гремел в ушах.
Уйти ему не дали. Набросили сеть, закрутили в нее и били ногами со всех сторон, молча, безжалостно. От удара по голове сознание унеслось куда-то во тьму. . . .
Он пришел в себя от потока ледяной воды, что обрушился на голову.
– Очнулся, лесной демон?
Ник проморгался от воды.
Над ним стоял человек в сером балахоне с его котелком в руке. Крепкие сапоги с блестящей металлической окантовкой на носках. На груди сквозь прорезь в балахоне видна тусклая кольчуга. Бородатый, чернявый, без шапки.
– Я не демон. . .
Ник попытался шевельнуться и застонал.
Болело все тело. Постарались, ублюдки!
Его привязали, стянув руки назад к камню угловому под хижиной.
Сидеть в луже холодной воды голым задом– хреново. . . На каждой вдох болят бока и живот. . .
К орденцу подошел еще один. Капюшон надвинут на глаза.
– Она была здесь, и он спал с нею.
– Где демоница?
Бородатый присел на корточки, заглянул Нику в лицо.
– Скажи и умрешь быстро.
– Чтоб вы сдохли, б. . . ! Е. . . . вас. . . .
Ника ударили в челюсть, так что лязгнули зубы и рот наполнился кровью.
– Он тоже колдун. . . На стену его!
Набежали, отвязали и поволокли. . .
Ник плевался кровью и ругался шепотом через разбитые губы.
Его прижали спиной к бревенчатой стене, растянули руки.
Бородатый сжал ручищей подбородок Ника, заглянул в глаза.
– Сейчас мы вобъем тебе в руки и ноги, освященные серебряные гвозди. Потом я разрежу тебе брюхо и буду вытягивать кишки и кромсать мелкими кусочками. Когда они кончаться, я займусь твоими яйцами, а потом, на закуску-печенкой. Демоница услышит твои крики и придет сюда, но тебе это уже не поможет.
Говори-где она и я ударю в сердце вот этим кинжалом. Быстрая, легкая смерть. Какую выбираешь?