жений ящера в прикладном искусстве.
В составе новгородских древностей X–XI вв. присутствуют ручки деревянных ковшей, представляющие собой тщательно обработанное скульптурное изображение ящера. В начале XII в. ковши с фигурными резными ручками исчезают, и на смену им приходят более простые и строгие ковши с прямыми ручками. В XIII в. ковши-ящеры встречаются уже в единичных экземплярах.
У ящеров, изображаемых на ковшах, крупная морда с огромной пастью и четко выделенными зубами; на шее в той или иной форме обозначена идеограмма воды: круговая зигзагообразная линия, каплеобразные ряды или сложная орнаментальная плетенка.
Заострим внимание на возможной связи между идеограммой воды, изображаемой на шее славянских ящеров, и спинными пластинами, являющимися характерной деталью внешнего облика некоторых разновидностей динозавров, в частности, стегозавров и зауроподов. Припомним обилие изображений динозавров со спинными треугольными пластинами на камнях Ики и скульптурах из Акамбаро. Среди них представлены как известные виды динозавров, не принадлежащие к подотряду зауроподов, так и виды, совершенно не известные современной науке. Для скептически настроенного читателя еще раз напомним, что аналогичные ящеры с характерными треугольными спинными пластинами присутствуют и на изделиях, принадлежащих вполне признанным перуанским археологическим культурам наска (II в. до н. э. — VI в. н. э.) и моче (I–VIII вв. н. э.) (фото 48, 50).
Рыбаков подчеркивает, что изображение ящера на славянских ковшах отнюдь не случайно, т. к. ковш-черпало был неотъемлемой частью обрядового пира, многократно упоминаемой в поучениях против язычества: «Ставяще трапезу… и черпала наполняюще вина добровольного»; «Вы же (обращается Бог к язычникам) оставльшеи мя и забывающе гору святую мою и готовающе трапезу Роду и рожаницам, наполняюще чръпания бесом — аз предам вы на оружие и вси заколением падете».
Отсюда можно заключить, что языческий Род, упоминаемый в одном ряду с рожаницами, отождествлялся у славян (как минимум в новгородских землях) с ящером, занимавшим центральное положение в первоначальном тройственном святилище на Перыни. Рыбаков полагает, что в новгородских землях, где значительную часть благосостояния составляла рыба и водные пути, главное божество (Род) понималось как царь водной стихии — ящер.
Помимо ритуальных ковшей, морды ящера украшали кровли домов, что в очередной раз связывает это существо с темой воды, в данном случае дождевой, т. е. небесной. Российский фольклорист, доктор филологических наук Н. А. Криничная указывает, что на Севере концам балок-куриц придавали фантастические формы змеи с разинутой пастью или некоего чудовища с рогами. Здесь нам следует вспомнить, что на камнях Ики и скульптурах из Акамбаро некоторые динозавры изображаются с рогами, которые также являются характерной чертой «чудских» ящеров и дальневосточных драконов. Все эти существенные детали еще раз указывают на то, что в основании культа подземно-подводного ящера лежат представления о реальном реликтовом существе или нескольких его разновидностях, ставших объектом религиозного поклонения в целом ряде культур евразийского континента.
В русских кладах женских вещей XI–XII вв. встречаются длинные серебряные цепи сложного плетения, которые носились на шее и спускались ниже пояса, образуя самый нижний ряд украшений. Цепи замыкались двумя головками ящеров, застегнутыми небольшим кольцом. По месту нахождения ящеров в общем ансамбле костюма они соответствовали представлениям о владыке «нижнего мира». Ящеры с женских украшений заставляют вспомнить о «чудском» двуглавом ящере, одной головой заглатывающем вечернее Солнце, а головой, расположенной на противоположном конце туловища, извергающем Солнце восходящее. Аналогичный сюжет присутствует на вщижских алтарных арках, которые Рыбаков считал самым важным и убедительным доказательством того, что люди русского средневековья считали ящеров неотъемлемой частью общей космологической системы.
Вщижские бронзовые арки были обнаружены одним из основателей Государственного исторического музея и Московского археологического общества, археологом А. С. Уваровым (1825–1885) в алтаре церкви середины XII в. в удельном городе Вщиже. Арки представляют собой каркас конструкции напрестольной сени, воздвигаемой при торжественном богослужении над алтарем. Центром системы здесь являются полуподземные ящеры или один ящер, зрительно расчлененный на два изображения, для того чтобы оказаться одновременно и у заходящего, и у восходящего Солнца. Мастер внес в свою композицию целый ряд чисто архаических деталей, раскрывающих не столько понимание картины мира христианскими космографами, сколько древнейшее, идущее из глубин веков, представление о мире, в котором центральной фигурой был архаичный ящер, распоряжающийся ходом самого Солнца. Эти арки показывают, что и много позднее рассматриваемого времени в церковном искусстве Руси ящер был неотъемлемым элементом представлений о макрокосме. Подробное описание и анализ сложной космологической композиции вщижских арок представлено в работе Рыбакова «Язычество древней Руси» (1987).
Сюжет, изображенный на вщижских арках, не только перекликается с «чудским» двуглавым ящером, но и демонстрирует очевидное композиционное сходство с сибирским изображением схемы мироздания на куске ткани по версии эвенков. В центре этой композиции находится мир людей, представленный изображенными на плоскости фигурами прародительниц. Сверху мир людей ограничивает изогнутая полоса-радуга. К радуге примыкают изображения существ, являющихся почти точными копиями «чудских» ящеров — крокодилообразные с гребнями и рогом. В непосредственной близости от них изображение Солнца и Луны. Под ящерами изображены летящие птицы.
Специалист по традиционной культуре Русского Севера, этнограф, этнолог и фольклорист, доктор исторических наук, профессор Т. А. Бернштам (1935–2008) выдвинула версию, согласно которой змей, тождественный подземно-подводному ящеру, воспринимался славянами в качестве тотемного предка-покровителя и принимал участие в мужских посвятительных ритуалах (инициациях). Это весьма реалистичное предположение подкрепляется отождествлением Рода с владыкой водной стихии — ящером. Доктор филологических наук, профессор М. М. Маковский в «Сравнительном словаре мифологической символики» указывает, что в корневой основе существительного «пращур» содержится древнее слово «щур», обозначающее змею или червя. Дополнительное подтверждение этой гипотезы обнаруживается в словаре Даля и у Афанасьева, где «род» толкуется как «домовой». Такая интерпретация отсылает нас к славянскому «домовому культу» змеи, воспринимаемой в ряде случаев в качестве домового духа и одновременно духа умершего предка.
Предположение о змее как о славянском родовом тотеме имеет очевидные переклички с генеалогической легендой о происхождении скифов, одновременно иллюстрирующей особые отношения, в которые иногда вступают герои-змееборцы со своими чудовищными антагонистами. Это автохтонное предание, бытовавшее среди племен, составивших впоследствии Русь, и зафиксированное древнегреческим историком Геродотом (ок. 484–425 до н. э.), рассказывает, что три главных сословия скифского племени (земледельцы, воины и цари-маги) берут свое начало от брачного союза Геракла и дочери Борисфена (Днепра) Змеедевы-ехидны Оры.
Легенда гласит, что Геракл в повозке, запряженной конями, гнал быков Гериона и достиг земли скифов. Здесь его кони исчезли, и он долго не мог их найти, пока не добрался до Гилеи (Олешья в устье Днепра). Тут жила владелица этой земли полудева-полузмея Ора, которая и похитила коней. Она согласилась отдать их при условии, что Геракл вступит с ней в плотскую связь. После рождения троих сыновей Змеедева вернула коней и спросила напоследок героя, как ей поступить с сыновьями, когда они вырастут. Покидая ее, Геракл оставил свой тугой лук и пояс с прикрепленной к нему чашей, сопроводив их передачу следующим наказом: тот из сыновей, который сможет натянуть отцовский лук, должен остаться и получить в наследство землю своей матери, а не сумевших натянуть лук следует отправить на чужбину. Когда сыновья возмужали, мать предложила им испытание, заповеданное Гераклом. Только младший из братьев — Скиф справился с заданием. От него и произошли все скифские цари. Агафирс и Гелон были изгнаны из материнской земли (Геродот. История, IV 8–10).
Историков смущает вопрос, почему Геракл, являясь грозным космогоническим орудием против «страшных деяний чудовищ» (Еврипид, Геракл 700), сошелся со Змеедевой, оставил ее в живых, более того — отдал свой пояс и установил завет, как распределить власть между потомством. Напомним, что в древнегреческой мифологии веку обычных людей предшествовала эпоха, на протяжении которой действовало целое поколение героев («героический век»), созданных олимпийскими богами для борьбы с доолимпийским миром чудовищных порождений матери-земли Геи. Герои наделяются непомерной силой и сверхчеловеческими возможностями, обусловленными их полубожественным происхождением. Все эти качества необходимы для выполнения их главной функции — уничтожение древних чудовищ, детей титанов и прочих хтонических существ.
Недоумение историков по поводу странного союза Геракла и Змеедевы может быть развеяно, если мы обратимся за помощью к традиционным сюжетам русских волшебных сказок, сохраняющим в своем ядре древнейшие мифологические представления. Как и в легенде о происхождении скифов, их общим местом является не вполне человеческое происхождение главного женского персонажа (Марья Моревна, Царевна-Лягушка, Василиса Премудрая), его склонность к оборотничеству (превращение в змею, белую лебедь, кукушку), а главное — особая связь с подземно-подводной сферой, именуемой в сказках «иным царством». Главным обитателем и хозяином «иного царства» является Змей. Нейтрализация чудовища и последующий брачный союз героя с существом той же хтонической природы символизирует не сугубое упразднение, а подчинение хтонических энергий и введение их в конструктивный миростроительный оборот, которое обеспечивает новый виток космогенеза, как мы могли наблюдать на примере Геракла и Змеедевы. Отсюда следует заключить, что в некоторых случаях и при соблюдении определенных условий связь с хтонической сферой есть связь, необходимая для полноценного функционирования системы мироздания. Являясь по существу связью питающей, она обеспечивает доступ в организованный мир определенного рода энергий, за счет которых происходит необходимое обновление космоса. Согласно такой логике всевозможные хтонические чудовища являются отнюдь не «рабочими отходами», возникшими в процессе творения мироздания, а своеобразными аккумуляторами первичных бытийных энергий, сохраняющими в себе сокровенную пульсацию Бытия.