Рассуждая о природе кфицат дерех, Вайскопф указывает на связь этой практики с особыми свойствами пространства: «Согласно древней традиции, одно и то же пространство, не меняя своей конфигурации и внешних размеров, может неимоверно растягиваться изнутри — так во времена древних праздников и в Судный день внутри неподвижных стен раздвигался Иерусалим, давая приют бесчисленным паломникам (Авот де-р. Натан 41)».
Помимо Авраама умение совершать кфицат дерех приписывается великим каббалистам и знаменитым хасидам. Существует множество преданий об использовании этой практики и самим основателем хасидизма рабби Исраэлем Баал-Шем-Товом (Исраэль бен Элизер, 1698–1760)[58].
Не меньшей известностью в исламской мистической традиции пользуется аналогичная практика Тей аль-Ард (букв. «складывание земли», «пересечение земли без перемещения», «перемещение земли, перемещаемой под ногами»). Это понятие хорошо известно сунитам, шиитам и суфиям, хотя каждое из перечисленных направлений толкует его по-своему. Считается, что столь необычным способом транспортировки также владеют джинны, хотя и в весьма ограниченном объеме.
Некоторые суфии именуют эту практику Теем al-makan (букв. «сворачивание пространства»), а один из крупнейших специалистов по исламскому мистицизму Аннемари Шиммель (1922–2003) в книге «Mystical Dimensions of Islam»[59] (1975) называет ее «качеством тайй ал-макан, свободы от пространственных ограничений» или «вездесущностью», о которой часто повествуется в исламской агиографической литературе. Шиммель констатирует, что святые в исламской мистической традиции обладают способностью внезапно исчезать из поля зрения других людей, становиться совершенно невидимыми, или присутствовать одновременно в разных местах. По меньшей мере, первые два из упомянутых Шиммелем свойств приписываются также змеям и драконам.
Не исключено, что перечисленные выше практики в той или иной форме присутствуют или, по крайней мере, присутствовали и в христианской аскетической традиции, о чем косвенным образом свидетельствуют жития некоторых святых. Это предположение подкрепляется замечанием Борисовой, что способность к исключительно быстрому (молниеносному) передвижению приписывается не только представителям низшей русской демонологии — в некоторых случаях она интерпретируется как непосредственное проявление Святого Духа.
Дабы не быть голословными, приведем пример, связанный с житием одного из первых ирландских святых — Киерана (Киарана) Сайгирского, известного также как Киеран Старший (501–530). Считается, что Киеран был учеником одного из «двенадцати апостолов» Ирландии и учителя ирландских святых, преподобного Финиана Клонардского (вторая половина V в.). Предания говорят о связи Киерана со многими святыми Ирландии, что хронологически не всегда верно, и эту связь следует интерпретировать скорее как духовную. В Сайгирской обители (графство Оффали, провинция Ленстер), первым игуменом которой был святой Киеран, обучались многие будущие святые, и впоследствии она превратилась в известный центр миссионерства и учености. Интересующее нас предание гласит, что за много километров от монастыря Сайгир жила бывшая няня святого Киерана — игумения святой жизни по имени Куах. Киеран чудесным образом навещал свою воспитательницу каждый год в ночь на праздник Рождества Христова и причащал ее. Затем он за короткое время возвращался к братии и праздновал рождение Спасителя с ними. Один из современников Киерана даже предположил, что угодника в далекую обитель каждый раз переносили ангелы Божии.
В ХХ в. тайна «сверхподвижности» постепенно становится «секретом Полишинеля». Уже в 1901 г. из-под пера английского писателя и футуролога, сопричастного многим тайнам современной западной элиты, Г. Уэллса появляется на свет рассказ «Новейший ускоритель». Уэллс описывает действие химического вещества, созданного на основе гипофосфатов (солей фосфорноватой кислоты H4P2O6), с помощью которого человек может на определенное время переходить в «сверхподвижное» состояние. В конце рассказа Уэллс упоминает о перспективах создания средства, позволяющего достигать «сверхзамедленного» состояния.
В современном кинематографе «сверхзамедленное» состояние довольно правдоподобно показано в картине «Photographing Fairies» (1997) английского режиссера и сценариста Ника Уиллинга: некое растение позволяет герою оказаться в быстром времени «сокрытого народа» (явный намек на чудесные свойства некоторых растений, использующихся в шаманских практиках). «Сверхподвижные» состояния наглядно представлены в экранизации трилогии Дж. Р. Р. Толкиена «Властелин колец» (2001–2003) режиссера Питера Джексона, в эпизодах, где Фродо надевает Кольцо Всевластья. Исторический боевик китайского режиссера Чжана Имоу «Герой» (2002) буквально нафарширован сценами, происходящими в быстром времени. Такой мотив отнюдь не нов для кинематографа, эксплуатирующего тематику традиционных восточных единоборств. Вспомним «невозможные» воздушные кульбиты (буквально полеты) героев в процессе схватки, передвижение по водной глади «аки посуху», бег по вертикальным поверхностям и т. п. Благодаря возможностям современного кинематографа ничего не ведающему зрителю демонстрируются вполне реальные состояния и некоторые (далеко не все) проистекающие из них возможности.
Новый виток популярности (хотя бы и в завуалированной форме) «сверхподвижные» состояния приобретают благодаря частично экранизированному в 2004–2005 гг. циклу произведений российского писателя-фантаста С. Лукьяненко, описывающему «Вселенную дозоров». Стержень цикла — мир Иных, отличающихся от обычных людей способностью входить в сумрак, состоящий из семи слоев реальности, последним из которых является наш мир. В описании перехода в сумеречное состояние мы сталкиваемся с уже знакомым изменением скорости восприятия: «Прохожие стали призрачной дымкой, машины поползли как черепахи, свет фонарей потемнел, стал давящим, тяжелым. Тишина, звуки сместились в глухой, едва уловимый рокот. <…> Краски стерлись. Звуки умерли. Стрелка на часах еле ползет. <…> Здесь медленнее идет время, здесь все иное». Для простых смертных погружение героя в сумрак равносильно полному его исчезновению: «Сквозь тебя смотрят и не замечают тебя».
Описание аналогичного состояния мы встречаем у Гесиода (VIII–VII до н. э.) в работе «Труды и дни». Повествуя о людях золотого века, живших как боги и почивших в эпоху Кроноса, Гесиод в двух фрагментах упоминает, что впоследствии они были превращены Зевсом в «благодетельных демонов», обретающихся на земле, «одевшись тьмою туманной»:
«После того как земля поколение это покрыла,
В благостных демонов все превратились они наземельных
Волей великого Зевса: людей на земле охраняют,
[Зорко на правые наши дела и неправые смотрят.
Тьмою туманной одевшись, обходят всю землю, давая]
Людям богатство. Такая им царская почесть досталась» (120–125).
«Близко, повсюду меж нас, пребывают бессмертные боги
И наблюдают за теми людьми, кто своим кривосудьем,
Кару презревши богов, разоренье друг другу приносит.
Посланы Зевсом на землю-кормилицу три мириады[60]
Стражей бессмертных. Людей земнородных они охраняют,
Правых и злых человеческих дел соглядатаи, бродят
По миру всюду они, облеченные мглою туманной» (245–250).
Отметим, что слово демон в те времена еще не использовалось в значении злого духа, а обозначало низшие божества.
Рискнем предположить, что в реальности при переходе в «сверхподвижные» и «сверхзамедленные» состояния изменяется не только скорость восприятия человека и его возможности, но и сам окружающий мир, а также его свойства (это видно хотя бы из примера Вайскопфа с расширением внутреннего пространства Иерусалима). Именно это имеет в виду Элиаде, предупреждая, что антропологи ошибаются, интерпретируя «сакральное время» (dreamtime — время сновидений) австралийских аборигенов как некое «мифологическое прошлое». Элиаде полагает, что этот другой вид времени продолжает существовать и в настоящий момент, а аборигены умеют проникать в него с помощью определенных ритуалов. Это пространство-время характеризуется особой географией, иным ходом времени и предполагает неожиданные способы перемещения в пространстве. В славянской фольклорной традиции указанные характеристики соответствуют образу «иного царства», вход в которое стережет Баба-Яга (играющая амбивалентную роль «пограничного» персонажа), а одним из главных его насельников и хозяев, как уже говорилось выше, является Змей, имеющий много общих черт с главными персонажами нашей книги.
Чтобы хотя бы отчасти представить себе некоторые специфические особенности этого пространства, процитируем глубокого знатока западной герметической традиции Е.В. Головина (1938–2010): «Если мы сумеем путем внутренней работы развить в себе субтильное тело души и подняться на уровень Океаноса, т. е. воды, мир предстанет перед нами в совершенно другом варианте, потому что земля будет легче и субтильнее, воздух будет гораздо более тяжелый, и огонь будет ближе к нам. Значит, это будут условия совершенно другого мира. <…>
…в беспредельном мире Океаноса материки просто плавают, как плавучие острова. Они не являют точных координат, они просто являются некоторыми точками в пространстве воды. Если с помощью этого субтильного тела, которое совершенно реально и которое называется субтильным телом души, мы сможем пройти на поверхность воды, мир откроется совершенно по-другому. Причем останется этот мир, как таковой, но мы уже совершенно свободно сможем путешествовать либо во сне, либо, пользуясь определенной навигацией, сможем достичь некоторых материков и островов, которые совершенно не обозначены на этих картах»[61]