Так он сказал, и мне было это приятно это слышать. Но в тоже время я чувствовал и другое, а именно, что годы жизни среди белых все-таки очень сильно меня изменили, и я никак не мог решить, к добру ли это или к худу…
А между тем воин-кроу по имени Койот прискакал в свой лагерь на взмыленном коне вождя и, не отвечая на вопросы ни на чьи вопросы, вошел в палатку старейшин, ежедневно собиравшихся в ней в ожидании возвращения отряда, посланного догнать похитителей.
— Все наши воины убиты! — сказал громко и тут же за стенами палатки послышался громкий женский плач. — Все! И наш вождь Ловец Коней, и все остальные! Все они убиты и оскальпированы воинами дакота, которые приходили угнать наших лошадей.
— Не может этого быть! — воскликнул один из старейшин. — У них было два ружья, а вождь Ловец Коней имел при себе щит, ниспосланный ему Великой Тайной. Что касается этих дакота, то ведь до этого мы били не раз и не два! И потом… разве разведчики не сообщили нам численность их отряда? И разве наших воинов не было там столько же, сколько и дакота, а этого более чем достаточно, чтобы победить этих собак! Что же произошло? Вы попали в засаду?
— Если бы, — горько усмехнувшись, ответил Койот. — Совсем напротив, они отходили особо и не прячась, а когда мы их наконец-то настигли, то против нас выступил всего один человек, который начал стрелять в нас из какого-то диковинного ружья и каждый его выстрел находил себе цель! Сначала он расстрелял издали наших коней, и убил одного нашего воина. Потом… потом наш вождь попробовал одолеть его хитростью и предложил этому воину, вождю этих людей, выкурить с ним Трубку Мира. Тот согласился и беспечно повернулся к нашему вождю спиной, и он послал в него стрелу, поразившую врага в спину. Но этот дакота был заговорен. Стрела не причинила ему никакого вреда, зато, когда в ответ на это он выстрелил в Ловца Коней из своего ружья, то его пуля попала ему в руку и в живот. И это несмотря на его магический щит!
— Теперь я больше не верю ни в какие магические щиты, а верю только в ружья бледнолицых, которые стреляют много раз подряд и которые они не желают продавать нам, индейцам, — продолжил Койот. — Уже завтра я поеду туда, где они набирают себе скаутов-разведчиков из индейцев и принесу клятву, что буду им служить. Я буду просить себе такое же ружье. А когда я его получу, то рано или поздно я найду этого дакота и, клянусь Великой Тайной, что я с ним за этот позор расквитаюсь. Его легко узнать, так как он носит расшитую рубашку, у которой на груди вышит знак силы духа, а на спине либо Грозовая птица, либо же Белый Орел.
— Он что же убил и всех остальных? — удивился другой старейшина. — Один человек?!
— Нет, — немного помолчав, ответил взволнованный кроу. — Просто… когда этот дакота убил нашего вождя, а сам остался жив, мы были так напуганы, что… потеряли разум от страха и бросились бежать. А эти собаки дакота преследовали нас на лошадях, и всех кто остался, убили стрелами. Всех-всех наших воинов, кроме меня. А я спасся только потому, что вскочил на Черную Молнию и на ней они меня не догнали.
— Ты хочешь уйти от нас?
— Да, потому что вы не понимаете жизни и довольствуетесь старым оружием. А я хочу иметь все то же самое, что было у того воина дакота, потому, что я решил ему отомстить. Поэтому-то я и не хочу здесь оставаться, слушать плачь женщин в палатках и от бессилия сжимать кулаки! Я все сказал! Хау!
Потом он вышел из типи совета и, не слушая увещевания родственников и друзей, быстро собрался, отправился наниматься к бледнолицым, и уже через неделю стоял перед индейцем-переводчиком, таким же кроу, как и он, в форте Шоу.
— Пока что будешь учить язык, — сказал он ему, — хотя бы так, чтобы понимать нашего сержанта. И учти, что много времени я тебе на это не дам! Одновременно будешь учиться владеть оружием, ну и всему тому, что должен знать и уметь индеец-скаут на службе армии Соединенных Штатов Америки. Теперь относительно твоего внешнего вида. Прическу нашу из кос и зачесанных среди вверх волос, выкрашенных белой глиной, ты можешь оставить. Белые офицеры говорят, что пусть ходят так, как привыкли и пусть другие краснокожие это видят и знают, кто именно у них разведчики. Но перьями не злоупотребляй… Ну, здесь, в армии это не принято. Мокасины тоже можешь оставить свои, также как и легины, потому, что они у тебя же из темно-синего одеяла, как и у всех у нас, разведчиков-абсарока. А вот с рубашкой своей распростись. Вместо него ты получишь куртку, как у солдата. Иной раз будет жарковато, но зато ночью тебя в таком наряде никто не увидит, а это для разведчика самое главное. Получать будешь 15 долларов в месяц, из которых два будешь сразу отдавать мне, а три нашему сержанту. Здесь это так принято, но зато у тебя будет все хорошо. Еда, понятно, за счет армии.
— А оружие?
— Твое оружие револьвер «кольт» — «Скаут» калибра 45, — специально сделан для таких разведчиков как мы, так что цени! И карабин «Спенсер» калибра 50, с магазином на семь патронов, который вставляется в приклад, но имеет специальный замыкатель, который при необходимости позволяет использовать его в качестве однозарядного оружия. Приводится в действие вот этой скобой. Револьвер заряжается вот через эту дверцу, а разряжается, если поочередно действовать этим толкателем. Запомни! Сегодня будешь упражняться с учебными патронами. А завтра, если все научишься делать правильно, поучишься стрелять уже боевыми. Бери вот, да помни, что если ты их потеряешь, то тебя жестоко накажут.
— Ну вот, наконец-то, — с удовлетворением воскликнул Койот. — Как раз такое ружье я видел у одного индейца из племени дакота. И он тоже стрелял из него семь раз подряд и когда его перезаряжал, то тоже опускал и поднимал что-то изогнутое возле самого приклада. Потом он вставил сзади в него какую-то трубку и продолжал стрелять дальше.
— Ну, значит у этого дакота тоже был «спенсер», — сказал переводчик и печально покачал головой, — да, скорее всего, «спенсер». Их много осталось после гражданской войны, так что не удивительно, что такие ружья есть и у наших врагов. Но теперь у тебя точно такой же карабин, так что в случае чего ты ни в чем ему не уступишь!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯВ которой Солнечный Гром встречается с великим жрецом дакота Татанка-Ийотаке — Буйволом, Сидящим На Земле, становится младшим военным вождем своего племени, навещает старых друзей, и узнает некоторые подробности битвы при Сэкигахаре
— Как я уже говорил тебе, бледнолицый, после моего успешного похода против кроу, отношение ко мне в лагере стало совсем другим, я бы сказал, люди начали меня уважать и прислушиваться к моим словам. То есть мне удалось доказать им, что я владею не только малопонятной для них «мудростью бледнолицых», но и умею делать все тоже самое, что и они, причем совсем неплохо. Молодежь буквально осаждала меня предложениями отправиться ещё в один поход, но тут к счастью для меня зарядили дожди, погода испортилась, и от этой идеи нам поневоле пришлось отказаться. Я, правда, успел съездить в форт Райс, откуда отправил письмо Джи, но больше уже никуда не выезжал, потому, что вскоре наступили холода и выпал снег.
Удивительно, но по первому снегу в наш лагерь приехал сам Татанка-Ийотаке — Бизон, Сидящий На Земле, которого вы, белые, называете «Сидящий Буйвол», к этому времени уже давно ставший кем-то вроде духовного лидера всех дакота. С ним приехало человек десять воинов и две женщины, которые готовили им еду во время стоянок. Выглядел он совсем не так, как на вашей известной фотографии, которую я как-то раз потом увидел и даже купил на память своим детям и внукам, а совсем по-другому — куда как моложе и очень внушительно. Вечером, когда в палатке нашего вождя было устроено празднество в честь такого гостя, он надел богатые одежды и перья на его уборе свисали прямо до земли, а меховую шапку жреца украшали огромные рога бизона.
Событие это само по себе было из ряда вон выходящих, однако на следующий день я удивился ещё больше, когда я услышал, что он зовет меня к себе в палатку, поставленную им рядом с палатками наших вождей.
— Это ты тот юноша, который целых четыре зимы провел в городах бледнолицых и умеешь говорить и писать на их языке?
— Да, Татанка-Ийотаке, это я.
— И это, правда, что у тебя есть «заколдованная рубашка», защищающая тебя от стрел, и волшебные трубки, позволяющие видеть далекое близким?
— Да, все это у меня есть.
— И ты мастерски умеешь пользоваться оружием бледнолицых, так что каждый твой выстрел попадает в цель?
— Меня учил хороший стрелок, который был вождем в армии бледнолицых в стране за Соленой Водой.
— А бороться тебя тоже учил бледнолицый из-за моря?
— Да, но только он пришел из-за Моря Заката и цвет лица у него немного желтоватый и внешне он немного похож на нас.
— А что тебе сказал вождь Красное Облако после того, как встретился с Великим Белым Отцом в Вашингтоне?
— То, что белых людей очень много, больше, чем листьев на дереве, поэтому он больше никогда не будет с ними сражаться.
Великий жрец поджал губы.
— И ты с ним согласен?
— Скорее да, чем нет! — ответил я, немного поколебавшись. — Потому, что их действительно очень много. Потому, что среди них есть не только плохие, но и очень хорошие люди, хотя сюда, на границу в основном приходят первые, а не вторые. Но самое главное, потому, что трудно ожидать, что ты победишь, если у тебя в руках лук и стрелы, а у твоего противника многозарядное ружье. Тебя я скажу, что мне вообще не очень нравится убивать людей, ни белых, ни краснокожих. Но как сделать так, чтобы люди не убивали друг друга, я не знаю. Я прочитал много книг, написанных бледнолицыми, но ни в одной из них не нашел ответа на этот вопрос. И раньше, и теперь более сильные стремятся подчинить себе более слабых и жить за их счет, а слабые пытаются от них защищаться. Иногда им это удается, иногда нет. Мой бледнолицый отец, спасший мне жизнь, по имени Во-Ло-Дя как-то сказал мне, что так было и будет.