— Он и вправду мудр, этот твой бледнолицый, — заметил жрец. — Но ты-то сам готов с оружием в руках защищать землю своего народа от его врагов?
— Я? Да, готов! Но мне бы хотелось ещё и научить нашу молодежь всему тому, что знаю я сам. Тогда нам легче будет бороться с бледнолицыми, если они станут посягать на нашу землю и, по-моему, это очевидно.
— Ну, так учи…
— Я и учу, но… только люди не всегда меня слушают, а некоторые даже над этим смеются, и в результате дело идет очень медленно…
— Ты хочешь стать воином рода Пятнистого Орла? — вдруг перебил меня Татанка-Ийотаке.
— Да, конечно!
— Тогда… пойди и приведи сюда человека, который здесь, среди твоих сородичей, тебе наиболее неприятен. А чтобы он пришел без сопротивления, скажи, что это я послал тебя за ним.
Я повиновался, вышел из его палатки и отправился искать Сильного, Как Буйвол. Увидев меня, он воскликнул: «Приветствую тебя, Четырехглазый!», чем очень сильно меня удивил.
— Почему это я четырехглазый? Разве это мое имя?
— Теперь оно твое, — усмехнулся он. — Разве у тебя нет двух стеклянных глаз, при помощи которых ты далеко видишь? Вот и получается, что ты — Четырехглазый, ха-ха!
— Четыре у меня глаза или два, это сейчас не имеет значения, — сухо ответил я. — Татанка-Ийотаке хочет тебя видеть и с тобой разговаривать, и это он послал меня за тобой.
— Тебя?
— Ну, да. А почему бы и нет, если перед этим он разговаривал со мной?
— Великий жрец дакота разговаривал с тобой у себя в палатке? — не поверил он мне.
— Да, — ответил я так, что он больше не мог в этом сомневаться. — А сейчас он зовет тебя.
Он был так удивлен, что больше мне ничего не сказал, а тут же отправился к верховному жрецу, в то время как сам я вернулся в палатку к своему отцу, с нетерпением ожидавшего моего возвращения после моей встречи с Татанкой-Ийотаке. Я подробно передал отцу содержание нашей беседы, однако, ни он, ни мая мать, которая всегда была для меня и отца хорошей советчицей, так и не могли решить, какой в его вопросах был смысл и зачем после этого он вызвал к себе ещё и Сильного, Как Буйвол?
Вечером меня опять позвали в палатку к Татанка-Ийотаке, от которого я услышал такое, что поразило меня до глубины души.
— Я говорил с воинами вашего рода, я беседовал с духами и вот что я скажу тебе сейчас. Отныне ты воин рода Пятнистого Орла и вожак Красных Оленей, а значит — младший военный вождь вашего племени. Вот-вот наступит зима и твоя задача научить всех ваших воинов хорошо стрелять. Те ваши ружья, что есть у вас, заряжаются с дула и годятся только для охоты, но никак не для войны. Ваши воины захватили их у пауни, а те в свою очередь купили их у белых и купили очень дешево. Сейчас другое время, у белых, как это знаешь ты, и знаю я, появились скорострельные винтовки, против которых старые ружья бессильны. С собой у меня несколько таких ружей, которые и я оставляю их в вашем лагере, чтобы ты научил своих воинов из них метко стрелять и ухаживать за ними. Патроны я также привез.
— Но ты сам понимаешь, что ружей этих недостаточно! Поэтому за зиму постарайтесь добыть как можно больше рысей, оленей — словом тех животных, шкуры которых можно с выгодой продать. Весной мы проведем большую охоту на бизонов, и все добытые шкуры также пустим на продажу и купим ещё больше ружей и патронов. Белые, не смотря на договор, по-прежнему проникают в наши земли. Их становится все больше и больше, и нам надо быть готовыми ко всему. Ты понял свою задачу, Солнечный Гром?
— Я понял, о Татанка-Ийотаке, и все сделаю, как ты сказал!
— Хорошо. Тогда запомни, что в месяц, когда линяют пони, я к вам приеду опять и посмотрю, чего вы добились. Я сказал вашему вождю и также твоему отцу, чтобы тебя слушалась не только молодежь, но также и старые, заслуженные воины. Особенно это касается всего, что связано с обучением стрельбе. Постарайтесь, чтобы ни пауни, ни кроу, никто из воинов враждебных нам племен, не пронюхали о том, что у вас есть такое оружие и что вы все учитесь им пользоваться. Пусть даже девушки у вас умеют стрелять, так, как это умеют женщины из той далекой страны, о которой тебе рассказывал твой полубелый друг. Это хорошее умение и пусть оно придет и в наши палатки. Я хочу, чтобы все вожди, включая и вождя Красное Облако, и все Семь Костров племенных советов озаботились бы этим же самым и тогда, возможно, что в будущем мы сможем отстоять нашу землю от белых захватчиков. Хау!
В ответ я молча кивнул ему головой и вышел из палатки. Признаюсь, тебе, что крайне противоречивые чувства породили во мне эти слова нашего верховного жреца. С одной стороны я знал, что сделаю все, о чем он мне сказал. С другой меня терзали мысли о Джи. Получалось, что в ближайшее время я не только не смогу привести её в один из приграничных городков, где мы могли бы жить вместе, но и сам не смогу поехать к ней.
— Зима в тот год, — продолжал рассказывать Солнечный Гром, — была снежной и холодной, но так как летом и осенью охота на бизонов была удачной, то в мясе мы начале не нуждались. К тому же мы перенесли нашу стоянку к самому лесу, и там охотились там на лосей и оленей. А потом дичь закончилась, и мы… откочевали в резервацию вождя Красное Облако, расположенную на реке Уайт. Впрочем, оказалось, что очень многие дакота хотели перезимовать в резервации в надежде, что их там будут кормить. Агент резервации по имени Джон Савилье оказался в полном замешательстве. В десятом пункте договора Ларами было ясно сказано, что питание выделяется правительством только тем индейцам, чьи вожди подписали договор. Северные дакота, то есть и мы в том числе, не приняли участия в его подписании, и кочевали за пределами резервации. Однако Савилье не рискнул отказать диким краснокожим из опасения, что они заберут пайки силой, и написал донесение в Вашингтон, что выделенных на месяц восьмисот тысяч фунтов говядины для такого количества индейцев, что собралось у него в резервации, катастрофически не хватает.
Требовалось провести перепись индейцев, которые согласились жить в резервации. И вот тогда, надеясь заручиться помощью вождей оглала, Савилье устроил для них на Рождество пиршество, где и рассказал о предстоящей переписи. Красное Облако воспротивился, заявив, что пока правительство не пришлет им ружья и боеприпасы, об этом не может быть и речи. Савилье оказался не менее упрямым, чем вождь, и спустя несколько дней самостоятельно отправился считать мужчин и женщин племени оглала. Он и предположить не мог, насколько эта затея окажется опасной для его жизни. Никогда прежде их не пересчитывали, и они, привыкшие к обманам белых людей, усмотрели в этом угрозу. В первом же лагере Савилье схватили, препроводили назад в агентство, где учинили ему настоящий допрос. Бедняга уже сам был не рад проявленной инициативе, да только вырваться из окружения взбешенных воинов не мог, и лишь появление Красного Облака спасло его от расправы.
Конечно же, он перепугался не на шутку, и начал требовать у военных возведения в агентстве форта, но получил жесткий отказ генерала Шеридана, считавшего, что пока краснокожие не проявляют враждебности, нет смысла и держать в резервации войска. Однако индейцы были настолько раздражены его поступком, что долго ждать неприятностей не пришлось. Ранним утром 9 февраля 1874 года клерк Фрэнк Эпплтон, работавший на Савилье, вышел на веранду с керосиновой лампой в руках. Он не знал, что несколько воинов миниконжу уже перелезли через окружавший постройки агентства частокол, и теперь следили за ним, затаив дыхание. Эпплтон представлял собой отличную цель, поэтому они по нему и не промахнулись. В тот же день другая группа индейцев прикончила отошедших от каравана с лесом лейтенанта и капрала. И хотя эти нападения совершили плохие индейцы, а плохие люди встречаются среди всех и всегда, они дали повод подозревать во враждебности и всех остальных!
Тогда из форта Ларами в агентство был послан полковник Джон Смит с шестнадцатью ротами пехоты и кавалерии. Перед ним была поставлена задача защитить работников агентства и дружественных белым индейцев. Начал он с того, что велел Савилье позвать на совет вождя Красное Облако и дюжину других вождей, которые его поддерживали. Как ни просил агент не раздражать его подопечных, Смит не пожелал его слушать. На совете он без обиняков объявил собравшимся, что если они сами не способны утихомирить своих северных сородичей, то это за них сделает армия. Смит был настолько резок, что Красное Облако вообще отказался ему отвечать. Он понимал, что после всего того, что случилось, правительство обязательно пошлет сюда войска, но никак не ожидал, что именно с ним будут так разговаривать. Той же весной Смит начал строительство форта в полутора милях от агентства и когда в июле работы завершились, назвал его Кэмп-Робинсон.
Впрочем, все это было бы не так страшно, если бы примерно в тоже самое время какие-то бледнолицые, проникнув в Хе-Запа или Черные Холмы, не нашли там золота, рассыпанного среди камней и речной гальки. Сообщение об этом тут же попало в газеты, и настолько взбудоражило, вас, белых, что золотоискатели потянулись туда чуть ли не со всех концов страны, как будто бы все дороги вели в Хе-Запа.
Что до меня, то я узнал об этом, едва лишь только это произошло, от самого Татанки-Ийотаке, который посетил нашу стоянку в тот же месяц, что и обещал.
— Я знаю обо всем, что делается в резервациях Красного Облака и Пятнистого хвоста, — сказал он на совете вождей, — и считаю, что они неправы. Нам надо объединить свои силы и показать бледнолицым, что если они нападут на нас или же попытаются вытеснить с нашей земли мало-помалу, то им придется столкнуться со всеми племенами сиу, а не только с миннекоджу, охенонпа, хункпапа или брюле. Но у нас все ещё мало оружия, поэтому нам надо его добыть.
Как он собирается это сделать, великий жрец дакота не сказал. Однако после окончания совета опять пригласил меня в свою палатку и там, уже наедине, попросил меня поехать в город белых людей к моим знакомым бледнолицым из чужих заморских стран и узнать у них, не смогут ли они помочь нам приобрести оружие.