— Ого, — рассмеялся Кастер. — Да ты, парень, оказывается философ. Это же надо! Но я тебе на это скажу так: когда землю, принадлежавшую индейцу по праву, землю, на которой он так долго охотился и привык жить, требует ненасытное чудовище по имени цивилизация, — ты ведь знаешь, что такое цивилизация? — Я кивнул. — Так вот, когда она её требует, то бесполезно молить о пощаде, нужно сдаться, иначе она прокатится по индейцу и раздавит его. Таково веление судьбы, и мир только приветствует приход цивилизации. Ты понял, что я сказал, краснокожий?
— Да, понял, — ответил я. — Вы, сэр, объяснили мне, почему вы не можете оставить нас в покое. И ещё, что наши попытки сохранить нашу жизнь без изменений равносильны попытке одного человека остановить руками паровоз.
Генерал картинно обернулся в сторону стоявших чуть поодаль солдат.
— Нет, вы только послушайте, что говорит этот индеец! — воскликнул он, приподнявшись в седле. — Он явно умен, что, впрочем, и неудивительно, если он жил среди белых. Ну что же, тем лучше для тебя, если ты все это понимаешь. Тогда ты может быть найдешь для себя правильный выход впоследствии. А пока… пока можете забрать свое священное дерево и увести его. Скажете своим старейшинам, что это им подарок от Желтоволосого!
С этими словами (потом я прочитал их в его книге «Моя жизнь на Великих равнинах», написанную им в 1874 году, и понял, что он повторил мне их не просто так, а думал об этом все это время) он тронул коня и поехал дальше в лагерь, а мы отправились валить нашу сосну. Срубить её оказалось не так-то легко, потому, что она выросла. Но мы, конечно, справились с этим делом. А когда она упала, мы обрубили на ней сучья, привязали верхушку к двум лошадям и медленно поволокли по прерии. Знакомое мне дупло за эти годы изменило свою форму, а, кроме того, видно какая-то птица свила в нем свое гнездо, потому, что из него торчали мох и мелкие перья. Но все это было нам на руку и наш тайный умысел в итоге так и не был раскрыт никем, включая и разведчика из племени кроу, наблюдавшего за нами издали.
Только к вечеру мы доставили это дерево к тому месту, где нас дожились воины Тачунко Витко, и вместе с ними разрубили его на части. Самородков в глубине дупла оказалось даже больше, чем я предполагал, так что я наполнил ими целую суму. Ну, а потом мы поспешили в Сиу-Сити, откуда я должен был вместе со всем золотом выехать на встречу с моим белым другом Ко!
После этого была железная дорога, к которой я уже давно привык, мелькающие за окнами вагона телеграфные столбы… Помнится, что я ехал и размышлял, как это странно получилось, что я, будучи ещё мальчиком, собрал все это золото и даже не представляя себе его ценности, спрятал, причем, опять же случайно, именно в это дерево, дерево с двумя вершинами, символизирующее у нас, индейцев, двойственную сущность человеческого бытия. Сейчас это проклятое золото васичу, сохраненное для нас — кем? — неужели и в самом деле самим Солнцем и даже Великим и Таинственным, которые не допустили, чтобы его нашли? — должно было послужить уже не вам, а нам, и помочь одолеть вашим же собственным оружием!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Последний оплот
ГЛАВА ПЕРВАЯВ которой считают и стреляют, а Ко получает индейское имя Кола
— Ну вот, — сказал Ко, когда они наконец-то расплатились с оптовым торговцем оружием и получили все заказанное сполна, — пятьсот винтовок и по двести патронов на каждую — это тебе не кошка чихнула. Твои соплеменники должны быть тебе за это благодарны до конца жизни. Ведь какое-то оружие у них уже есть, тут такой прямо-таки королевский подарок…
— У нас не принято кичиться тем, что ты сделал для своего народа, — ответил Солнечный Гром. — Если ты можешь что-то сделать, то сделай и пусть об этом говорят другие, но не ты.
— У нас тоже, — ответил Ко, — так что это были всего лишь мысли вслух не больше. Меня сейчас больше заботит другое. Ведь мы повезем наше оружие на мулах, а это целый караван. По двадцать винчестеров на каждого, плюс патроны — это почти девяносто килограммов, а для мула это предел. Однако и в этом случае мне пришлось заказать тридцать мулов с погонщиками — целый караван! Хорошо ещё, что от станции, где мы сейчас находимся до Миссури, в общем-то, не так уж и далеко всего каких-то сто с небольшим миль, а там нас будет ждать пароход, на котором мы и поплывем.
— Мой брат нанял даже пароход? — удивился Солнечный Гром. — Наверно это стоило немало денег?
— Но ты же ведь мне их дал?! — и Ко пожал плечами. — А что в данном случае важнее: деньги или оружие, доставленное в целости и сохранности? Наверно второе. Вот я и хочу доставить его вам по реке! Как только наши мексиканцы погрузят оружие на мулов, мы отправимся не медля ни минуты. Сам понимаешь, что задерживаться нам резона нет, а то… кто его знает, что может здесь случиться, в этой стране, где отираются подонки со всего света и где порядочные люди встречаются также редко, как в зимние морозы цветы.
Сказав это, он направился к мексиканцам, грузивших поклажу на мулов, и попросил их поторапливаться. Вожак погонщиков посмотрел на Ко, которого он принимал за индейца-полукровку, крайне неодобрительно, но ничего не сказал, а только кивнул головой.
Наконец все винтовки завернутые в брезент были погружены и караван, сопровождаемый двумя всадниками на крупных вороных лошадях — на одной сидел Ко, на другой Солнечный Гром, — покинул пределы железнодорожной станции и отправился в путь. К ночи, с одной остановкой на отдых, они прошли почти пятьдесят миль и заночевали в небольшом овраге неподалеку от невысокого бьютта — одиноко стоящей в прерии скалы с плоской вершиной.
Мексиканцы сбились в кучу, а вот Ко и Солнечный Гром расположились от них поодаль, причем по совету Ко — ему что-то не понравились нанятые им мексиканцы, устроили пару обманок — уложили под одеяла мешки с провизией так, что можно было подумать, что под каждым из них спит человек. На самом деле спать они решили по очереди, причем тот, кто дежурил, прятался неподалеку в кустах. Первая половина ночи, когда бодрствовал Солнечный Гром, прошла спокойно. Потом его сменил Ко и осторожно, словно змея, занял свое место в зарослях. Чтобы не заснуть, он жевал кофейные зерна, а чтобы не мерзнуть, потому, что время уже повернуло на осень — натер кисти рук стручком красного перца, вывернутого наружу. И тут ему показалось, будто бы трава неподалеку от них странно зашевелилась. Потом это шевеление быстро приблизилось и Ко увидел в предрассветных сумерках двух ползущих к ним мексиканцев с ножами в зубах. «Хитро придумано, — подумал про себя Ко. — Убьют, оскальпируют, а потом свалят все на индейцев и дело с концом: весь товар можно будет присвоить, а уж что там — неважно. Выгоду от этого они получат в любом случае».
Он осторожно переложил правую руку на рукоять меча, которую, чтобы он не так бросался всем в глаза, он приказал укоротить и переделать на манер кавалерийской сабли. Конечно, индеец с саблей на боку (а Ко нацепил ещё и парик с косами и щеголял в расшитом бисером жилете и легинах из клетчатого одеяла) выглядел немного нелепо, но поскольку он всем объяснял, что служил скаутом в армии и получил её от «самого Желтоволосого», то есть генерала Кастера, и к тому же ещё и хорошо говорил по-английски, то особого внимания на него никто не обращал. И вот теперь он вновь порадовался своей предусмотрительности, когда увидел подползавших к нему мексиканцев.
А те, осторожно приблизившись, вдруг вскочили на ноги, бросились на обоих спящих, и вонзили свои ножи в их одеяла. То, что людей под ними не оказалось, они поняли сразу, однако что либо сделать уже не смогли — Ко выскочил на них из кустов и пронзил одного из них мечом насквозь, а второму (это был вожак мексиканцев, который увидев Ко буквально остолбенел от ужаса и стоял перед ним не шевелясь) одним ударом отрубил голову. Он ожидал, что сейчас им на подмогу бросятся другие мексиканцы, и выхватил револьвер. Однако все было тихо и Ко решил, что остальных эти двое в свой план не посвятили и действовали на свой страх и риск.
Лишь после того, как уже совсем рассвело, Ко продемонстрировал им последствия ночной схватки и велел закопать убитых.
Мексиканцы сгрудились у мулов и стояли угрюмо нахмурившись.
— У нас нет лопат, — сказал один из них, и посмотрел на него с нескрываемой злобой. — Вы их убили, вы и закапывайте.
— А вот как, — усмехнулся Ко. — Жалкий пес скалит зубы? Нет лопат — копайте ножами и мисками. Уж-то они-то у вас точно есть! А не хотите — я считаю до трех, — и с этими словами он достал револьвер из расшитой индейской кобуры, — и тогда вам придется хоронить уже троих. Ну!
Устрашенные блеском револьвера и его словами, мексиканцы бросились исполнять его приказ, а потом также быстро нагрузили мулов и тронулись в путь.
— Пожалуй, тебе будет лучше надеть твою заколдованную рубашку, — посоветовал Ко, — а то после всего что случилось я не очень-то им доверяю и будет лучше, если мы оба позаботимся о нашей безопасности. Ты будешь впереди, а я сзади и таким образом они не смогут напасть на нас внезапно.
До Миссури оставалось не более десяти миль, когда впереди показался маленький поселок Грин Вэлли. Долина, где он располагался, весной и в начале лета, была, видимо, и вправду зеленой от травы, также как и холмы вокруг, но сейчас, когда вся трава вокруг пожухла и пожелтела, она выглядела не зеленой, а бурой. Солнечный Гром посмотрел на поселок в бинокль и поскакал вперед на разведку. Вернулся он минут через двадцать и сообщил Ко, что им очень повезло, потому что в поселке нет ни шерифа, ни его помощника, да и просто людей осталось очень мало, потому что большинство жителей отправились на ферму за пятнадцать миль вниз по реке, где вчера произошло кровавое убийство и где напавших на неё грабителей сумели схватить. Теперь их там же собираются судить и вешать. Так что мы сможем пройти через него беспрепятственно!
В ответ Ко только лишь кивнул головой и вскоре их маленький караван уже пылил по главной и единственной улице поселка Грин Вэлли. На двери конторы шерифа они увидели приколотый листок бумаги с надписью: «И я, и Джек уехали вниз по реке на ферму Симмонсов, чтобы судить и повесить Джереми Смита и его ребят. Кому я нужен — ищите меня там!»