Между тем отряд Крука остановился на реке Роузбад, где он устроил привал в большом природном амфитеатре, окруженном холмами и обрезанном с одной стороны ручьем. Здесь он приказал своим людям расседлать лошадей и отправить их пастись, пока не подтянется конец колонны. Некоторые остановились на одном берегу ручья, другие — на другом. К северу вздымалась гряда низких обрывов, за которыми шла цепочка невысоких гор, ведущих к более возвышенной местности. С равнины нельзя было увидеть того, что творилось за этими высотами. Вождь Вашаки и вожди кроу были убеждены, что на этих высотах скрываются враги, в то время как люди Крука, ничего не подозревая, отдыхали на совершенно открытой равнине, и к тому же разделенные ручьем. Сам генерал считал, что сиу стоят лагерем где-то неподалеку, и ему нужно всего лишь его найти и уничтожить. Однако его индейские союзники утверждали, что Бешеный Конь является слишком опытным воином, чтобы из своего лагеря сделать мишень и что, скорее всего, он хочет заманить белых в ловушку. Поэтому Вашаки и вожди кроу приказали своим воинам занять позиции на горах к северу, и послали скаутов за холмы, что бы те проверили, нет ли там следов врага. Не прошло и получаса, как они галопом прискакали назад, крича: «Сиу! Сиу! Много сиу!», а один из них был серьезно ранен. Раздались выстрелы — это авангард скакавших за ними следом сиу столкнулся с армейскими постами. Затем они появились на западных и на северных холмах, причем скакали, спрятавшись сбоку за крупы своих коней.
Получилось, что только часть армии Крука оказалась готовой вступить в бой, и то это были передовые отряды шошонов и кроу. Не испугавшись численного превосходства сиу, они смело пошли в контратаку. Пятнадцать сотен сиу принимали участие только в первой атаке, в то время как Бешеный Конь оставил в резерве около двух с половиной тысяч воинов, спрятанных за холмами, что бы те, в свою очередь, нанесли решающий удар по дезорганизованному противнику на равнине и затем преследовали бы отступающих. Но получилось так, что шошоны и кроу сумели остановить его воинов в пятистах ярдах от основного отряда Крука, и сдерживали их напор до тех пор, пока тот не организовал достаточно сильной обороны. Затем он выслал свои части вперед, чтобы поддержать индейских союзников, а остальные силы разместил на выгодных позициях. Что до Вашаки, то он не только умело командовал своими воинами, но и спас командира отделения капитана Гая Генри, раненного пулей в лицо и лежавшего на земле без сознания. Сиу галопом поскакали к нему, что бы снять с него скальп. Но тут на помощь к нему подоспел Вашаки и вместе с воином шошонов по имени Маленький Хвост и другими скаутами защищал капитана Генри до тех пор, пока до них не добрались военные и не унесли его в безопасное место.
Атаки сиу следовали одна за другой и всякий раз скауты их отбивали. Некоторые из них спешились и вели прицельную стрельбу с земли. Другие напротив ринулись в самый их центр, где люди и лошади жестоко умирали в пыли и ружейном дыму, так что все кусты хрупких диких роз, покрывавшие долину, были смяты и перепачканы в грязи и крови. Многие кроу и шошоны так увлеклись преследованием врага, что вскоре обнаружили, что оторвались от основного отряда на слишком большое расстояние и начали возвращаться, а сиу стали их преследовать. Между тем генерал Крук, явно не зная о количественном превосходстве противника, вскоре после полудня приказал капитану Миллсу направить свои главные силы на север вверх по каньону реки Роузбад и атаковать индейский лагерь, который, как он думал, лежал в нескольких милях от этого места. Крук предполагал, что это отвлечет внимание индейцев, а потом он направит помощь Миллсу и сражение будет выиграно. Однако вопреки его ожиданиям, противник не только не сменил своих позиций, а напротив, атаковал его центр, ослабленный уходом отряда Миллса. Крук быстро осознал свою ошибку и послал гонцов вернуть его назад. К счастью Миллс быстро сообразил, что делать, вывел своих людей из каньона и, описав полукруг по расположенной на возвышенности равнине, вернулся на поле боя, и тыла атаковал основные силы сиу, застав их этим самым врасплох. Обнаружив себя в замыкающемся кольце окружения, те галопом покинули место сражения, оставив белых людей в замешательстве от этой странной манеры столь молниеносным образом рассыпаться и исчезать среди прерии.
Генерал мог праздновать победу, так как поле боя осталось за ним, однако в действительности эта битва стала его поражением, потому, что до предела уставшие и истекающие кровью солдаты Крука были не способны продолжать бой и преследовать противника. К тому же они оказались разбросанными на большой территории и израсходовали двадцать пять тысяч патронов, в то время как на поле боя осталось всего лишь тринадцать убитых сиу! Сам Крук потерял 28 человек убитыми, включая индейских скаутов, и 56 человек тяжелоранеными. Все это вынудило его вернуться на свой базовый лагерь у Гусиного Ручья, что он и сделал уже на следующий день, то есть закончил все там, где и начал!
— Ну вот, я вам все рассказал, господин, — сказал Ко внимательно слушавшему Володе. — Я видел все это своими собственными глазами, потому что был с индейцами Бешеного Коня, а про расход боеприпасов узнал из письма перехваченного индейцами гонца генерала Крука.
— А я-то думаю, куда ты пропал на целых полгода? — сказал Володя. — Начал уже даже беспокоиться, но потом получил письмо от мисс Джемаймы Смит из Сиу-Сити, в котором она написала, что ты серьезно простудился и потому останешься у индейцев до весны.
— Ну да, это ей Солнечный Гром написал, потому что я попросил его вас предупредить, чтобы избавить от возможного беспокойства. И могу сказать, что я ничуть не жалею, что побывал у них, так как увидел немало интересного. А уж про их потельню и лекарства я и не говорю — это тема для отдельного разговора. Но так как зимой индейцы не кочуют, а ушли они от мест цивилизации очень далеко, то я с ними поэтому и остался. Ну, а потом началась эта война и я поневоле был вынужден остаться, чтобы им помочь. К тому же мне очень хотелось посмотреть на то, как они воюют с регулярной армией — ну, вот я и посмотрел.
— И ты что же, стрелял в американских солдат? — спросил его Володя и получил честный и прямой ответ.
— Да, стрелял. Потому что ведь и они тоже стреляли по мне со своих «черных кораблей» там, в Японии, и я только лишь чудом остался жив. И это их моряки попытались войти в дом к моей сестре, как в свой собственный, и будь я тогда там, я бы не стал ограничиваться тем, что с ними сделала она, а просто изрубил бы их на куски. Так что я считаю, что им я ничем не обязан и могу убивать их точно так же, как и они могут убивать меня!
— Это хорошо, что тебя мой отец не слышит, — сказал ему, понизив голос, Володя. — Он, знаешь ли, такой точки зрения не одобряет!
— Ваш уважаемый отец, конечно, знает жизнь лучше меня, — ответил Ко с чисто японской дипломатичностью. — Но… то, что сделано — уже сделано, и даже сам Будда не смог бы воскресить убитых мною солдат и тех индейцев, что там дрались против нас. Возможно, что эти шошоны и кроу были правы, а сиу-оглала нет. Но я жил с ними, а не с шошонами и кроу, и мой друг Солнечный Гром тоже сиу. Поэтому о чем же здесь ещё говорить?!
— Ну а что было потом, Ко? Почему ты вернулся, а не остался там?
— Потому, что все, что я хотел узнать, я узнал, и все, что мне хотелось увидеть — увидел. Я выполнил свой долг перед людьми, которые были ко мне добры и позаботились обо мне в трудную минуту. Тогда как теперь мне надлежит вспомнить о моем долге перед своей страной и позаботиться о том, что все, что я здесь узнал, узнали и мои соотечественники, потому, что это сделает нас сильнее.
— И этого ты моему отцу тоже никогда не говори, — предупредил Ко Володя, — а то он… ну, в общем, он может это понять не так, как надо.
Ко улыбнулся.
— О-о-о, ваш отец, господин Во, очень достойный и мудрый человек и будьте уверены, что я ни единым своим словом не нарушу гармонии его души. Кстати, когда я гостил у индейцев дакота, они рассказали мне, что у кроу есть забавная пословица: «Почитайте стариков за их годы и разум, но не верьте им!» — и ещё одна: «Не верьте старикам, когда они говорят, что лучше всего умереть молодым!» — и, по-моему, это звучит довольно мудро.
ГЛАВА ТРЕТЬЯВ которой рассказывается о том, что случается, когда чувства затмевают разум и о великой победе в долине Скользкой Травы
В тот день подполковник Джордж Кастер был крайне раздосадован. Он получил предписание генерала Терри выйти из форта Авраама Линкольна и принять участие в кампании против индейцев сиу, объявленных правительством мятежниками. При этом Терри не сомневался, что противник находится где-то в районе Литтл-Бигхорн и именно там его и следует искать. Поэтому Кастеру предписывалось обойти краснокожих, повернуть их вспять и загнать в клещи, образованные его войсками и войсками полковника Гиббона, объединившимися в районе реки Йэллоустоун, а сам он в свою очередь должен был объединиться с войсками генерала Крука у реки Роузбад. Однако затем пришло сообщение, что битву с индейцами, начатую им 16 июня, Крук уже проиграл и отступил назад. Для Кастера было очевидно, что, имея под своим командованием целый кавалерийский полк из 650 всадников и ещё шесть рот пехоты, то есть 925 человек, он мог бы обратить в бегство всех этих дикарей одним только видом своих войск. Но этого, однако, не случилось только потому, что Крук явно поспешил, а он, Кастер, увы, опоздал!
«Ну да уж теперь я не позволю украсть им у меня победу!» — подумал он, и тут же отдал приказ: «Пехоте продолжать движение по намеченному плану, а кавалеристам выступить немедленно, и форсированным маршем идти на Роузбад». 22 июня все 12 рот 7-го кавалерийского полка, отряд индейцев-скаутов и 175 мулов с запасом продовольствия на 15 дней под руководством Кастера двинулись в путь. 24 июня Кастер обнаружил следы огромного индейского лагеря и решил совершить ночной марш-бросок, чтобы не дать индейцам скрыться. Полк прибыл на место в 2 часа ночи 25 июня, после чего разбил лагерь. Пехоту свою он оставил далеко позади…