— Я… э-э-э…
«Соображай же быстрее!» — мысленно заорал я сам на себя.
— Я думал, что могу заглянуть к вам для того, чтобы… потому что…
Миссис Лезандер обернулась и внимательно посмотрела на меня. Лицо ее было спокойным и совершенно безучастным.
— Потому что, я хотел спросить у доктора Лезандера не даст ли он мне работу в дневное время. Я думал, может, ему нужна помощь, ну, убирать за животными и все такое. Я согласен на любую работу.
Внезапно на плечо мне опустилась рука.
Я едва не завопил от ужаса. Кровь так внезапно отлила от моего лица, что кожу словно обдало морозом.
— Весьма амбициозный молодой человек, — проговорил доктор Лезандер. — Ты согласна со мной, Вероника?
— Да, Франс, — ответила миссис Лезандер и, отвернувшись, продолжила раскладывать покупки по полочкам кухонного шкафа.
Доктор убрал руку с моего плеча. Обернувшись, я взглянул на него. Очевидно, он только что встал с постели: на нем был красный шелковый халат поверх пижамы, глаза еще были заспанными, седая щетина окружала его аккуратно подстриженную бородку. Доктор зевнул, прикрыв рот той самой рукой, которую только что держал на моем плече.
— Можно попросить у тебя чашечку кофе, дорогая? — обратился он к жене. — Чем крепче, тем лучше.
Миссис Лезандер принялась накладывать для мужа кофе в чашку, на которой был нарисован колли, поставила ее на кухонный стол и взяла с плиты чайник с горячей водой.
— Я сегодня слушал Восточный Берлин, около четырех утра, — сообщил жене доктор. — Берлинский оркестр исполнял Вагнера, как всегда чудесно.
Налив кипятка в чашку, миссис Лезандер помешала кофе и придвинула темную жидкость поближе к мужу, который с наслаждением вдохнул аромат.
— О-о-о, да! — проговорил он. — Именно то, что мне сейчас нужно.
С шумом отхлебнув маленький глоток, доктор удовлетворенно заметил:
— Горячий и крепкий!
— Мне нужно идти, — сказал я, медленно продвигаясь к задней двери. — Я договорился встретиться с Беном Сирсом и Джонни Уилсоном в «Лирике».
— Но ты ведь, кажется, хотел поговорить со мной о работе?
— Сейчас мне надо идти.
— Нет, глупости.
Рука доктора снова легла на мое плечо. Казалось, что пальцы у него выкованы из железа.
— А ведь мне и в самом деле нужен юный помощник. Мне было бы очень приятно, Кори, если бы ты приходил днем и выполнял мои поручения.
— Правда?
Я просто не знал, что еще ему сказать.
— Правда, Кори. — Док Лезандер широко улыбнулся, не отводя от меня внимательного взгляда. — Ты ведь очень сообразительный молодой человек, верно, Кори?
— Сэр?
— Я говорю, что ты очень толковый молодой человек. К чему излишняя скромность? Ты умеешь проникать в суть вещей, находить факты и вытрясать из них все, словно… упрямый терьер.
Губы доктора Лезандера снова растянулись в улыбке, блеснула металлическая коронка. Он отхлебнул кофе.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
Мой голос едва заметно дрожал.
— Это твое качество мне особенно нравится, Кори. Упрямство и целеустремленность терьера, с которыми ты докапываешься до сути вещей. Прекрасная черта характера для мальчика.
— Его велосипед остался снаружи, Франс, — сказала миссис Лезандер, убирая в шкаф пачки «Райс-а-рони», риса с мясом и овощами, произведенного в Сан-Франциско.
— Можно тебя попросить занести его внутрь?
— Мне нужно идти, — снова пролепетал я, ощущая, как страх сдавливает мое горло.
— Это неразумно, — улыбнувшись, ответил доктор. — На улице изморось, и вообще сегодня с погодой творится что-то неладное. Ты ведь не хочешь, чтобы твой прекрасный велосипед покрылся коркой льда?
— Но мне… действительно нужно…
— Я занесу велосипед в дом, — сказала миссис Лезандер.
Она вышла, и вскоре уже вкатывала мой велосипед через порог и дальше в чулан. Все это время рука доктора ни на мгновение не отпускала мое плечо.
— Ну вот и хорошо, — сказал доктор и отхлебнул еще кофе. — Лучше сразу обо всем позаботиться, чем потом сожалеть.
Миссис Лезандер вернулась на кухню, держа во рту большой палец левой руки. Она сосала его. Вынув палец изо рта, показала нам кровь.
— Только посмотри, Франс, — сказала она. — Я поранилась о велосипед.
Произнесла она это совершенно бесстрастно, почти с клинической отстраненностью, и снова засунула палец в рот. На ее нижней губе осталось пятнышко крови.
— Раз уж ты здесь, Кори, думаю, тебе будет интересно ознакомиться со своими обязанностями.
— Бен и Джонни… — выдавил я из себя, — они ждут меня.
— Ничего, подождут, никуда не денутся. А потом зайдут в зал, сядут на свои места и станут смотреть фильм. Если ты не придешь, они подумают: что-то случилось. С мальчиками ведь всякое случается.
Пальцы дока Лезандера начали мять мое плечо.
— И о чем же сегодня фильм?
— «Ад для героев». Это фильм про войну.
— Ах, про войну. Насколько я могу догадаться, сюжет построен на том, как бравые американские парни решетят почем зря жалких немецких псов, или я ошибаюсь?
— Франс, — негромко сказала миссис Лезандер.
Они быстро переглянулись, и взгляды эти были похожи на удары кинжалами.
Затем доктор вновь обратился ко мне:
— Давай же, Кори, спустимся вниз. Ты не возражаешь?
— Моя мама будет беспокоиться, — предпринял я новую попытку, хотя уже знал, что все бесполезно.
— Но ведь она думает, что ты пошел в кино?
Брови дока Лезандера приподнялись.
— А теперь давай спустимся вниз, и я покажу тебе, за что я собираюсь платить тебе двадцать долларов в неделю.
У меня перехватило дыхание.
— Двадцать долларов?
— Вот именно. Двадцать долларов в неделю толковому и способному помощнику кажется мне подходящей ценой. Идем?
Доктор подтолкнул меня к ступенькам, ведущим в подвал. Его рука была сильной и уверенной — мне пришлось подчиниться. Док Лезандер щелкнул выключателем, и лестница передо мной осветилась. Спускаясь, я слышал, как шуршит за моей спиной красный шелковый халат доктора и шлепают по ступенькам его тапки. На ходу он шумно, с какой-то жадностью отхлебывал кофе из чашки. Звук был неприятный, и я понял, что напуган до смерти.
Мой отец так и не довез Джейкоба Штайнера и Ли Ханнафорда до мотеля «Юнион Пайнз». Они с трудом втиснулись втроем в пикап. Пришлось включить стеклоочистители, чтобы мокрый снег не мешал видеть дорогу. Отец спросил, не хотят ли они сначала перекусить. Оба его спутника ответили согласием, и было решено заехать в кафе «Яркая звезда».
— Мы бы хотели расположиться в той кабинке, что в самом конце зала, — сказал отец Кэрри Френч, и официантка проводила их к заветному месту, вручив каждому меню.
Мистер Штайнер снял пальто и перчатки, оставшись в твидовом костюме и бледно-сером жилете. Свое пальто и шляпу он повесил на стоявшую рядом вешалку. Его седые, еще густые волосы были коротко подстрижены и торчали, как щетина на щетке. После того как мистер Штайнер и отец расположились за столиком в кабинке, молодой человек стянул с себя куртку, под которой оказалась синяя клетчатая шерстяная рубашка с закатанными рукавами, открывавшими мускулистые руки. А на его правом предплечье, повыше локтя…
— О господи! — выдохнул отец.
— В чем дело? — спросил Ханнафорд. — Здесь не разрешено снимать куртку?
— Конечно можно.
На лбу отца выступил пот. Мистер Ханнафорд присел рядом со своим старшим товарищем.
— Я хотел спросить… эта ваша татуировка…
— Она беспокоит вас, приятель?
Синевато-серые глаза молодого человека угрожающе сузились в маленькие щелки.
— Ли! — предупредительно повысил голос мистер Штайнер. — Не нужно.
Казалось, он отдает своему свирепому псу приказ «сидеть».
— Никаких проблем, — ответил отец. — Просто дело в том…
Ему стало трудно дышать, комната внезапно закружилась перед его глазами.
— Дело в том, что я уже видел раньше такую татуировку.
Какое-то время все молчали. Мистер Штайнер заговорил первым:
— Могу ли я спросить, где вы ее видели раньше, мистер Маккенсон?
— Прежде чем я отвечу, мне хотелось бы знать, откуда вы приехали в наши края и что вас сюда привело.
Отец с трудом заставил себя оторвать взгляд от нечетких очертаний черепа с развевающимися над висками крыльями.
— Я ничего не скажу, — известил своего спутника мистер Ханнафорд. — Мы не знаем этого парня.
— Верно, Ли. Но ведь мы никого здесь не знаем.
Мистер Штайнер оглянулся по сторонам, осматривая зал своим цепким, как у ястреба, взглядом. В кафе находилось около дюжины посетителей, обедавших и обменивавшихся новостями. Кэрри Френч добродушно отбивалась от приставаний парочки фермеров. По телевизору передавали баскетбольный матч.
— Можем ли мы вам довериться, мистер Маккенсон?
— Почему вы об этом спрашиваете? — удивился отец.
Что-то в манере держаться этого человека, в его быстром пристальном взгляде, мигом оценивающем обстановку, заставило отца задать следующий вопрос:
— Вы полицейский?
— По профессии — нет. Но по сути — очень близко к тому.
— Кто же вы по профессии?
— Можно сказать, что я занимаюсь историческими исследованиями, — ответил мистер Штайнер.
Кэрри Френч подошла к ним своей грациозной походкой, подчеркивающей красоту ее длинных ног, держа наготове блокнотик для заказов.
— Чем вас угостить сегодня?
— У вас есть лепешки? — спросил мистер Ханнафорд, вытаскивая из нагрудного кармана пачку «Лаки страйк».
— Прошу прощения?
— Лепешки! Есть они у вас или нет?
— Мне кажется, — терпеливо проговорил мистер Штайнер, воспользовавшись паузой, во время которой молодой человек прикуривал сигарету, — что в этой части страны их называют оладьями.
— Время завтрака уже закончилось, и мы не подаем такие блюда. — Кэрри неуверенно улыбнулась. — Прошу прощения.
— Господи Иисусе! Тогда принесите мне хотя бы гамбургер.
Ли Ханнафорд выпустил сигаретный дым сквозь узкие ноздри.