[409]. Скорее всего, В. Геннин был лично известен Якову Брюсу еще с довоенных лет, и именно он настоял, чтобы вчерашнего «архитектурного мастера» направили в Новгород. Да и сам переход Вилима Ивановича на военную службу состоялся, вероятно, по рекомендации и при содействии Якова Брюса. Насколько возможно понять, именно Я. В. Брюс стал первым «патроном» Вилима Ивановича в России (отчасти разделив эту роль со своим старшим братом Романом, первым санкт-петербургским обер-комендантом).
О службе В. Геннина в ведомстве приказа Артиллерии в 1700‐х гг. сохранились весьма фрагментарные сведения. В опубликованном трехтомнике служебной переписки Я. В. Брюса за 1704–1707 гг. Вилим Иванович оказался упомянут всего лишь трижды: в июне 1706 г. в связи с тем, что его обокрали собственные денщики[410], а затем в августе и ноябре 1707 г.[411] Из контекста писем 1707 г. очевидно, что в это время В. Геннин руководил (причем в чине капитана) работами по ремонту материальной части артиллерии в Шлиссельбургской крепости.
Нельзя также не отметить, что, скрупулезно перечислив в упомянутой автобиографической записке 1743 г. наградные знаки и сверхокладные денежные суммы, полученные за 45 лет службы в России, Вилим Иванович не указал ни единого соответствующего пожалования до 1710 г.[412] Между тем участие офицеров в «осадах, баталиях и акциях» нередко отмечалось в первом десятилетии XVIII в. как единовременными выплатами, так и вручением памятных медалей. Их отсутствие у В. Геннина свидетельствует, думается, о том, что в 1702–1709 гг. на полях сражений побывать ему не довелось.
Совсем непроясненными остались события частной жизни молодого Вилима Геннина. С определенностью возможно лишь утверждать, что, находясь в России, он женился. Однако ни имени, ни девичьей фамилии избранницы В. Геннина, ни даты их бракосочетания установить к настоящему времени не удалось. Известно лишь, что супруга Вилима Ивановича скончалась 17 марта 1716 г. в Санкт-Петербурге и что он весьма остро переживал ее уход из жизни[413]. Этот брак Вилима Ивановича был, судя по всему, бездетным.
Из сохранившегося в архиве письма Я. В. Брюса «государю братцу» Роману Брюсу от 22 февраля 1710 г. возможно уяснить, что на тот момент Вилим Геннин числился на гарнизонной службе, проходила которая, судя по всему, в Санкт-Петербурге. В том же письме Яков Брюс упомянул, что Вилим Иванович высказывал готовность «потрудитца» в деле предстоящего строительства его санкт-петербургского дома[414]. На сегодня осталось неизвестным, когда в точности начались работы по возведению богато украшенного дома Якова Вилимовича, находившегося на берегу Невы на Московской стороне вблизи Литейного двора (внутренняя отделка дома велась в 1715–1717 гг.)[415]. В любом случае в 1710 г. Вилим Геннин при всем желании не смог бы уделить должного внимания наблюдению за постройкой дома своего начальника.
Первые достоверные сведения о боевой службе Вилима Геннина удалось выявить в связи с его участием во взятии Выборга, наиболее мощной крепости в шведской Финляндии, имевшей стратегическое значение для Северо-Западного театра военных действий. Осада крепости началась в марте 1710 г. и продлилась более трех месяцев. Не вдаваясь на этих страницах в обозрение событий осады (вполне подробно освещенных в современной военно-исторической литературе[416]), хотелось бы все же отметить несколько обстоятельств.
Первоначально осадная группировка под командованием генерал-адмирала Ф. М. Апраксина столкнулась с немалыми трудностями. Недостаточной оказалась огневая мощь подвезенной по льду артиллерии, все острее ощущались перебои в поставках провианта.
Перелом в ходе осады произошел в начале мая 1710 г. Тогда в условиях тяжелой ледовой обстановки в Финском заливе под непосредственным руководством Петра I была успешно проведена одна из крупнейших за Великую Северную войну морских военно-транспортных операций. В ходе операции караван судов доставил к Выборгу из Санкт-Петербурга личный состав гвардейских полков, артиллерию, а также значительные запасы боеприпасов и продовольствия. Подвезенные морем 80 пушек и 19 мортир крупного калибра решили судьбу крепости. До штурма дело не дошло. Не выдержав восьмидневного массированного артиллерийского обстрела, вызвавшего в городе многочисленные разрушения и пожары, 13 июня 1710 г. гарнизон капитулировал.
Что касается участия В. Геннина во взятии Выборга, то на сегодня достоверно известно, что он прибыл в осадной лагерь 9 мая 1710 г. на одном из судов транспортной эскадры. Под началом Вилима Ивановича состояла команда из 68 артиллерийских служителей, включая трех штык-юнкеров и трех сержантов, откомандированных из гарнизона Шлиссельбурга[417].
На гравированном плане осады Выборга, помещенном в первом издании «Книги Марсовой» (1713), в восточном сегменте осадного периметра под литерой «Х» отмечены «кетели[418] и батареи маеора Геннина»[419]. Оборудование этих артиллерийских позиций началось 20 мая 1710 г.[420] Работы велись круглосуточно, частью на болотистом, частью на скально-каменистом грунте, в условиях постоянных обстрелов со стороны крепости (чему дополнительно способствовали установившиеся в мае «белые ночи»). Нет сомнений, что руководившему возведением позиций Вилиму Геннину довелось не раз рисковать жизнью, оказываясь под пулями и ядрами осажденных.
В итоге под командованием майора В. Геннина оказалось три батареи, состоявшие из 11 мортир и 20 пушек, которые были размещены напротив бастионов Эуряпяя и Панцерлакс. По данным шведской стороны, кварталы Выборга, которые обстреливались батареями Вилима Геннина, были превращены в развалины, среди которых «невозможно было различить городские улицы»[421].
За участие в осаде Выборга Вилим Геннин получил первое на российской службе награждение — сверхокладную денежную выплату в размере двухмесячного жалованья. По воспоминаниям Вилима Ивановича, размер ее составил 100 рублей[422], а согласно опубликованному архивному документу[423] — 102 рубля.
Боевой путь В. Геннина имел в 1710 г. скорое продолжение. Как известил Якова Брюса Р. В. Брюс в письме от 24 июня 1710 г., «дана мне каманда особливая, повелено мне… маршировать х Кексголму для блоквады оной крепости»[424]. Приведенные строки означали, что в тот день Петр I назначил генерал-майора Романа Брюса командующим войсковой группировкой, которой предстояло, совершив переход из-под Выборга, овладеть крепостью Кексгольм. В этой осаде довелось принять участие и майору Вилиму Геннину.
Расположенный на двух островах в устье реки Вуоксы у западного берега Ладожского озера Кексгольм располагал к 1710 г. гарнизоном в 562 штыка при 45 пушках и четырех мортирах. Комендантом крепости с марта 1710 г. являлся полковник Йохан Шерншанц (Johan Stiernschantz), родившийся в 1670 г. и поступивший на военную службу добровольцем в 1695 г.[425]
Посетивший Кексгольм с инспекцией в 1681 г. знаменитый фортификатор Э. Дальберг (Erik Jönsson Dahlberg) отметил, что в инженерном отношении крепость была слабой, ее стены и валы были уязвимы для обстрела из тяжелых орудий. Как провидчески констатировал фортификатор, «городские укрепления… не могут противостоять такому могущественному врагу, как русские»[426]. Однако никаких мер по реконструкции крепостных сооружений шведские власти так и не предприняли.
Осада и взятие Кексгольма освещены в военно-исторической литературе ничуть не хуже, нежели обстоятельства падения Выборга[427]. Кроме того, в 1916 г. был опубликован пространный «Журнал» обороны и капитуляции крепости («Journal från Kexholms belägring och kapitulation, juli — september 1710»)[428].
Первые разъезды российских драгун появились вблизи Кексгольма 5 июля 1710 г. 10 июля началось возведение осадных сооружений на южном берегу Вуоксы. Несмотря на интенсивный огонь крепостной артиллерии, работы (ведшиеся, как и при осаде Выборга, круглосуточно) были в основном завершены к 15 июля 1710 г. Благодаря тому, что к 1710 г. российское командование контролировало всю акваторию Ладожского озера, было организовано бесперебойное снабжение осадной группировки боеприпасами и продовольствием водным путем из Новой Ладоги и Шлиссельбурга.
Несмотря на храбрость и распорядительность коменданта Й. Шерншанца, который под обстрелами то с мушкетом в руках обходил посты на стенах, то, взявшись за лом, помогал артиллеристам перекатывать пушки, моральное состояние гарнизона было шатким. За период осады из крепости дезертировало неординарно значительное число ее защитников — 78 рядовых[429].
Обстоятельства участия «маеора Генинга» в осаде Кескгольма остались поныне совсем непроясненными. Учитывая, что вся артиллерия осадной группировки состояла из пяти мортир, двух гаубиц и 25 пушек[430]