[726]. Наконец, комиссия во главе с ревельским обер-комендантом В. В. Дельденым была образована в 1723 г. для разбирательства единственного дела — вице-губернатора Ф. Левена[727].
Стоит коснуться и некоторых процессуальных аспектов предварительного следствия по делам высших администраторов Петра I. Вначале несколько слов о сроках расследований. Не будучи в описываемое время нормативно регламентированы, такие сроки на практике складывались различно (хотя чаще отличались все же длительностью). Так, вице-губернатор А. А. Курбатов находился под следствием указанных выше «майорских» канцелярий восемь лет, а начальник Морского комиссариата Г. П. Чернышев — под следствием канцелярии М. Я. Волкова менее года.
Теперь относительно мер пресечения. Насколько можно судить, в период следствия большинство высокопоставленных фигурантов уголовных дел оставалось на свободе. Под стражей до суда несомненно содержались М. П. Гагарин, С. А. Колычев, А. Я. Нестеров, а также, вероятно, В. А. Апухтин, Г. И. Волконский, М. В. Желябужский и Я. Н. Римский-Корсаков. А. А. Курбатов с марта 1720 г. находился под подпиской о невыезде.
Нельзя не отметить, что сановные подследственные отнюдь не освобождались от пыток. Правда, подобное следственное действие (необходимость которого всегда подробно обосновывалась) могло производиться в отношении должностных лиц от вице-губернатора и выше только с санкции верховной власти[728]. К настоящему времени установлено, что физическое воздействие применялось в ходе предварительного расследования по отношению к Г. И. Волконскому, М. П. Гагарину, А. Я. Нестерову и Я. Н. Римскому-Корсакову[729]. В частности, Алексея Нестерова пытали — с неизменным личным участием Петра I — трижды: 30 января 1723 г., 16 и 18 января 1724 г. (причем в последний раз с особой жестокостью, с использованием дыбы, кнута и огня).
Остается добавить, что упомянутое организационное совмещение предварительного и судебного следствия имело место при рассмотрении дел П. П. Шафирова и Г. Г. Скорнякова-Писарева, В. С. Ершова, А. П. Салтыкова, У. А. Синявина. В производство каких же судебных инстанций поступали в первой четверти XVIII в. дела по обвинениям сподвижников царя-реформатора?
Более всего «птенцов гнезда Петрова» предстало в описываемое время перед Вышним судом. Не так давно возвращенный из историографического небытия, этот судебный орган с самого начала учреждался Петром I для рассмотрения особо важных уголовных дел[730]. Именно Вышний суд вынес приговоры сенаторам Д. М. Голицыну, Г. Ф. Долгорукову и П. П. Шафирову, обер-прокурору Г. Г. Скорнякову-Писареву, обер-фискалу А. Я. Нестерову и его предшественнику М. В. Желябужскому. Кроме того, в данном суде разбирались дела по обвинениям А. Д. Меншикова (по эпизоду с почепским межеванием), директора Канцелярии от строений У. А. Синявина, бывшего московского вице-губернатора В. С. Ершова, еще одно дело П. П. Шафирова (по эпизоду с хищением валютных средств).
А вот под суд Правительствующего сената в первой четверти XVIII в. попали всего три высокопоставленных администратора: М. П. Гагарин, С. А. Колычев да В. С. Ершов (дело которого было передано в Сенат из Вышнего суда, по именному указу от 15 января 1724 г.[731]). Уголовные дела еще трех сановников — Я. Ф. Долгорукова, К. И. Крюйса и Г. П. Чернышева — рассматривались военно-судебными присутствиями.
Известен, наконец, единственный случай, когда представитель высшей бюрократии оказался в петровское время под судом ведавшей сборами налогов Камер-коллегии. Речь идет об обвиненном фискальской службой во взяточничестве казанском губернаторе А. П. Салтыкове, дело которого Сенат, распоряжением от 7 сентября 1724 г., направил отчего-то в налоговое ведомство[732]. Необходимо признаться, что для автора статьи так и остался непроясненным вопрос о судебной инстанции, вынесшей в 1715 г. приговор обвиняемым по «подрядному делу». С долей неуверенности можно лишь предположить, что в роли таковой инстанции выступил самолично Петр I.
Каковы же были итоги деятельности органов уголовной юстиции России первой четверти XVIII в. в отношении высших должностных лиц? Прежде всего, необходимо отметить, что отнюдь не все дела «вышних командиров», по которым осуществлялось предварительное следствие, дошли до судебного разбирательства. Согласно данным автора, из 31 сановника, подвергшегося при Петре I уголовному преследованию, под судом оказался 21 человек (68 %, или 26 % от общей численности высокопоставленных госслужащих того времени).
Например, не состоялось судебное рассмотрение грандиозного «счетного дела» А. Д. Меншикова, дел вице-губернаторов В. И. Гагарина и А. А. Курбатова, губернаторов П. А. Голицына и К. А. Нарышкина, главы Мундирной канцелярии М. А. Головина, сенатора М. М. Самарина. Произошло это по разным причинам. Два сановных фигуранта — П. А. Голицын и А. А. Курбатов — скончались в период расследования[733]. Дела еще двух лиц — киевского губернатора Д. М. Голицына и ревельского вице-губернатора Ф. Левена — были прекращены на стадии предварительного следствия из‐за недоказанности обвинений (6 % от подвергшихся уголовному преследованию).
В остальных случаях, думается, сыграла роль волокита (целенаправленная или стихийная — другой вопрос). Уголовные дела по обвинениям власти шести администраторов затянули до самого упразднения «майорских» канцелярий и реабилитационных указов Екатерины I. Впрочем, и поступившие в судебные инстанции дела «вышних командиров» далеко не всегда завершались вынесением приговора.
Скажем, расследованное канцелярией С. А. Салтыкова и переданное в Сенат в мае 1722 г. дело С. А. Колычева сенаторы заволокитили до самой кончины Петра I. Похожая ситуация имела место и с судебным разбирательством упомянутого эпизода о хищении П. П. Шафировым валютных средств в период пребывания во Франции. Несмотря на то что по данному эпизоду Петр Шафиров еще 14 февраля 1723 г. принес повинную[734], это абсолютно ясное дело пролежало без движения в производстве Вышнего суда до марта 1726 г., когда в связи с ликвидацией суда его переслали в Сенат[735], где и «схоронили» окончательно. Сходным образом при жизни Петра I не было завершено судебное рассмотрение уголовных дел В. С. Ершова, А. Д. Меншикова (по отмеченному эпизоду с поченским межеванием), А. П. Салтыкова, У. А. Синявина.
В итоге, насколько стало известно автору, из того самого 31 сановника, подвергшегося в петровское время уголовному преследованию, было осуждено 16 человек (52 %, или 20 % от общего числа тогдашних высших администраторов). Более всего «господ вышних командиров» превратилось из обвиняемых в осужденных в результате судебного рассмотрения «подрядного дела» (шесть человек), а также дела П. П. Шафирова и Г. Г. Скорнякова-Писарева (четыре человека).
Сроки судебных разбирательств складывались тогда (как и сейчас) по-разному. В тех случаях, когда по делу осуществлялось предварительное расследование, судебное следствие занимало чаще всего один-два дня. Судебные заседания происходили тогда без участия подсудимых, судьи ограничивались заслушиванием краткого изложения материалов дела, подготовленного органом предварительного следствия. Именно в таком режиме прошло судебное рассмотрение дел М. П. Гагарина, М. В. Желябужского, А. Я. Нестерова и, вероятно, «подрядного дела». К примеру, суд над Матвеем Гагариным свелся к тому, что 13 марта 1721 г. сенаторы заслушали представленные следственной канцелярии И. И. Дмитриева-Мамонова «выписки» по девяти эпизодам преступной деятельности подсудимого, а уже 14 марта вынесли приговор[736].
В соответствии с тогдашней судебной практикой правовой основой для вынесения приговоров петровским «вышним командирам» служили в первую очередь нормативные акты первой четверти XVIII в., а также Уложение 1649 г. Так, вина Г. Г. Скорнякова-Писарева была квалифицирована судом по ст. 11 закона «Должность генерал-прокурора» от 27 апреля 1722 г. и по ст. 28 Артикула Воинского 1715 г.[737] А вот М. В. Желябужский был осужден на основании ст. 25 гл. 10‐й Уложения 1649 г.[738]
К каким мерам наказания приговаривались в первой четверти XVIII в. преступившие закон «птенцы гнезда Петрова»? Чаще всего к ним применялись уголовно-правовые санкции имущественного характера: штрафы и различные виды конфискаций. Из 31 подвергшегося уголовному преследованию сановника наказания подобного рода понесло 14 человек (45 %). При этом самая жесткая разновидность данной меры наказания — полная конфискация имущества — была назначена судом пяти опальным администраторам.
Реже в судебной практике петровского времени применялась такая чувствительная для госслужащих мера, как лишение чинов. Подобное наказание понесли по меньшей мере пять сподвижников царя-реформатора. П. П. Шафиров в 1723 г., помимо чина, был также лишен баронского титула и орденов.
Телесные наказания по приговору суда вынесены были четырем выходцам из рядов тогдашней «номенклатуры». Осужденные по «подрядному делу» сенаторы В. А. Апухтин и Г. И. Волконский подверглись 6 апреля 1715 г. прижиганию языков (за нарушение присяги на верность государственной службе)[739]. Еще один фигурант «подрядного дела» бывший санкт-петербургский вице-губернатор Я. Н. Римский-Корсаков был тогда же бит кнутом