[799]. Трудно сказать, насколько подтвердились в ходе разбирательства выдвинутые против Григория Чернышева обвинения. По крайней мере, на карьеру Григория Петровича пребывание под следствием зримо не повлияло.
В должности обер-штер-кригскомиссара Г. П. Чернышев прослужил как ни в чем не бывало по январь 1722 г., когда получил весьма ответственное поручение организовать перепись податного населения в Московской губернии[800]. А 21 мая 1725 г. Григорий Петрович стал — в числе первых — кавалером новоучрежденного ордена Св. Александра Невского[801]. Расследование М. Я. Волкова было предано окончательному забвению.
День 9 декабря 1717 г., открывший новую страницу в истории борьбы с должностной преступностью в России, явился значимой вехой также в судьбах И. М. Лихарева и Е. И. Пашкова[802]. В этот день оба они вошли в ряды асессоров «майорских» канцелярий. Более того: сообразно высочайшей воле Иван Лихарев и Егор Пашков оказались в стенах одной канцелярии — ведения гвардии майора И. И. Дмитриева-Мамонова.
Предшествующая карьера новоявленных асессоров складывалась отчасти сходно. Старший Е. И. Пашкова 12 годами Иван Михайлович начал службу в солдатах Семеновского полка в 1700 г.[803], достигнув к 1717 г. чина капитана. Поступивший в Преображенский полк рядовым в 1704 г. Егор Пашков имел ко времени определения в следственную канцелярию «ранг» капитан-поручика, числясь «сверх комплекта» в 7‐й роте полка[804]. Нахождение Егора Ивановича за штатом имело простое объяснение: в течение многих лет он был денщиком, а затем адъютантом Петра I.
В производство канцелярии Дмитриева-Мамонова поступили возникшие по доношениям фискалов уголовные дела по обвинениям сенатора Я. Ф. Долгорукова, главы Мундирной канцелярии М. А. Головина, сибирского губернатора М. П. Гагарина[805]. Доминирующее значение приобрело вскоре расследование стремительно разросшегося дела Матвея Гагарина (ведомство И. И. Дмитриева-Мамонова стали даже порой именовать «Сибирской канцелярией»)[806]. Вскрывшиеся масштабы злоупотреблений М. П. Гагарина и его администрации столь впечатлили Петра I, что он решил командировать кого-то из руководителей канцелярии для производства дознания на месте. Выбор царя пал на И. М. Лихарева.
Согласно именному указу от 18 января 1719 г. на Ивана Лихарева возлагалась задача как «розыскать о худых поступках» Матвея Гагарина, так и разведать путь до озера Зайсан, основать там крепость, а заодно установить местонахождение легендарного «еркецкого золота»[807]. Прибыв 7 апреля в Тобольск, Иван Михайлович развернул бурную деятельность. Что касается исполнения следственного поручения, то достаточно сказать, что уже в сентябре 1719 г. И. М. Лихарев направил в свою канцелярию материалы по 35 эпизодам преступной деятельности М. П. Гагарина, по 15 эпизодам — тобольского обер-коменданта Семена Карпова и по 9 — иных местных управителей. 27 декабря Иван Михайлович послал с фискалом А. Фильшиным еще 11 выписок относительно злоупотреблений первого губернатора Сибири[808].
Думается, именно сибирская миссия принесла Ивану Лихареву присвоенный ему 1 января 1721 г. чин бригадира[809]. Для князя же Матвея Гагарина итоги следствия канцелярии И. И. Дмитриева-Мамонова (и в первую очередь поездки И. М. Лихарева) оказались трагическими: 16 марта 1721 г. после упомянутого скоротечного процесса Матвей Петрович был повешен. Завершение дела М. П. Гагарина привело к постепенному свертыванию работы канцелярии Дмитриева-Мамонова.
А служебные пути Ивана Лихарева и Егора Пашкова пересеклись тем временем в Военной коллегии. В этом ведомстве И. М. Лихарев занял пост члена присутствия, а Е. И. Пашков, по именному указу от 7 февраля 1722 г., — прокурора[810]. Деятельность Егора Ивановича на новом поприще оценить в настоящее время сложно. По крайней мере, в протоколах и приговорах Сената за 1722–1724 гг. не удалось выявить следов ни одного внесенного Е. И. Пашковым протеста на решения поднадзорной ему Военной коллегии.
Зато на исходе правления Петра I гвардии капитану Е. И. Пашкову пришлось вновь окунуться в следственную работу. Началось с того, что в марте 1722 г. император предписал генерал-прокурору Павлу Ягужинскому провести разбирательство дела ярославского провинциал-фискала С. Ф. Попцова. Два месяца спустя не имевший юридического опыта генерал-прокурор перепоручил дело Е. И. Пашкову[811]. Возникшее из невесть как достигшей рук Петра I челобитной посадского человека Ивана Сутягина и казавшееся поначалу малозначительным дело Саввы Попцова имело неожиданное развитие. Подвергнутый 25 августа пытке, Савва Федорович принялся давать редкостные по откровенности и полноте показания о криминальной деятельности сослуживцев[812]. Нити расследования потянулись и к обер-фискалу А. Я. Нестерову.
Основная тяжесть досудебного разбирательства грандиозного «дела фискалов» легла на прокурора Егора Пашкова. И если поначалу Егор Иванович номинально числился вторым лицом в канцелярии ведения П. И. Ягужинского, то в начале 1723 г. ситуация изменилась. Тогда в ряду правительственных учреждений России появилась возглавленная Е. И. Пашковым Розыскная контора Вышнего суда, в производство которой и перешло «дело фискалов»[813]. Именно Егор Пашков подписал, говоря по-современному, обвинительные заключения в отношении центральных фигурантов дела — А. Я. Нестерова, С. Ф. Попцова, М. В. Желябужского и А. И. Никитина[814].
Финальную точку в «деле фискалов» поставил 22 января 1724 г. Вышний суд. Двое подсудимых — Алексей Нестеров и Савва Попцов — были приговорены к смертной казни[815], остальные — к различным телесным наказаниям и ссылке на каторгу. Два дня спустя на Троицкой площади Петербурга осужденные взошли на эшафот.
Впереди Егора Пашкова ожидали тягостное перемещение из прокуроров в советники, чин бригадира, нерадостное воронежское вице-губернаторство, ссора с епископом Львом и вице-адмиралом М. Х. Змаевичем. Ожидала и намогильная плита в маленькой сельской церкви в глуши Тульского уезда…[816]
ПОСМЕРТНО ПОВЕШЕННЫЙ ВЗЯТОЧНИКДело коменданта Р. А. Траханиотова (1719–1723 гг.)[817]
В многовековой истории борьбы с коррупцией в России период единодержавного правления Петра I занимает особое место. На сегодня возможно полагать установленным, что именно в первой четверти XVIII в. отечественный законодатель впервые осознал в полной мере общественную опасность преступлений коррупционной направленности (особенно взяточничества), предприняв для исправления ситуации комплекс мер организационно-правового характера[818]. Однако если нормативный аспект противодействия взяточничеству в отмеченный период уже не раз освещался в историко-правовой литературе (начиная с классических трудов К. Д. Анциферова и В. Н. Ширяева)[819], то соответствующая линия тогдашней правоприменительной практики оказалась изучена к настоящему времени куда более фрагментарно.
Одним из наиболее ярких эпизодов борьбы со взяточничеством в первые годы существования Российской империи явилась история изобличения бывшего коменданта Р. А. Траханиотова. Хотя отдельные аспекты этого резонансного уголовного дела уже затрагивались в литературе[820], специального внимания исследователей оно не привлекало. Настоящая статья являет собой первый опыт систематического изложения обстоятельств следствия и суда над Романом Траханиотовым, в которых запечатлелись многие характерные черты борьбы с коррупцией трехвековой давности.
Биографических сведений о Р. А. Траханиотове сохранилось немного. Известно, что он являлся отдаленным потомком Юрия Мануиловича, представителя древней византийской аристократической фамилии Тарханиотов (Tarchaneiotes)[821], прибывшего в Россию в 1472 г. в свите Софьи Фоминичны Палеолог, будущей жены великого князя Ивана III Васильевича. В XVII в. обрусевшие Траханиотовы заняли прочные позиции в средней прослойке московского дворянства. Отец Романа Траханиотова Александр Иванович сумел получить чин стольника, а в середине 1670‐х гг. состоял воеводой в Торопце[822].
По свидетельству самого Р. А. Траханиотова, службу он начал в 1683 г. Принимал участие в обоих Крымских и в Первом Азовском походах. В 1700 г. был зачислен в регулярную армию, вскоре получил чин поручика, затем участвовал в осаде Нарвы. В ноябре 1700 г. во время разгрома шведскими войсками российской осадной группировки получил тяжелое ранение в плечо, после чего получил отпуск в Москву. В 1712 г. — в статусе отставного капитана — был направлен Военной канцелярией в Сибирскую губернию «для приему и учения рекрут»[823].
Однако вместо военной подготовки новобранцев Р. А. Траханиотову довелось выполнять совсем другие обязанности. По распоряжению сибирского губернатора князя М. П. Гагарина 5 февраля 1713 г. Роман Траханиотов был определен комендантом (главой администрации) Томска, одного из крупнейших городов региона. На этой должности Роман Александрович пробыл ровно два года, до февраля 1715 г.