жно, исходя из наших знаний на настоящий момент.
К слову сказать, наши домашние любимцы энергию никогда не «воруют», наоборот, мы от них заряжаемся. Известно, что животные-терапевты, в частности собаки, долго не живут, как будто они все свои силы отдают больным людям. Эрик, незабвенный эрдельтерьер моей коллеги, не смог подняться на ноги после того, как снял сильнейшую головную боль своей хозяйки, неудачно упавшей и ударившейся головой. Он буквально опрокинул ее на кровать, залез на нее всем телом, она около часа пролежала в забытьи, а когда очнулась, почувствовала себя здоровой, зато пес после этого несколько часов лежал неподвижно. Впрочем, подробно о животных-целителях я рассказала в других своих книгах[73].
Владимир Дуров, конечно, уникальная личность, такие рождаются, наверное, раз в столетие. Тем не менее можно ожидать, что и другие люди, по своей работе и жизни теснейшим образом связанные с дикими животными, испытывали что-то подобное тому, о чем писал Владимир Дуров и рассказывает Ясон Бадридзе, однако сведений об этом крайне мало. Естественно, я говорю здесь только о тех, кто не гонится за дешевой популярностью и кому можно безоговорочно доверять. Я расспрашивала об этом самых опытных тренеров московского Утришского дельфинария, и почти все они утверждали, что не замечали за своими подопечными (дельфинами и ластоногими) никаких особых необычных способностей, как и за собой. Впрочем, они работали с животными, оторванными от своей естественной среды, как верно заметил один из тренеров, а то, что удавалось Дурову, еще никто не смог повторить.
Но некоторых из тех, кто профессионально общается с дельфинами, их подопечные все-таки удивляли. Так, однажды тренер Утришского дельфинария Елена Морозова долго обдумывала и прокручивала у себя в голове, как разучить с дельфином новый сложный трюк. Когда она пришла в бассейн, афалина вдруг сама это все проделала, словно подслушала ее мысли! Вот что пишет по этому поводу сама Елена: «Не раз у меня так было, что иду на тренировку и мысленно уже “работаю”: даю команду на выполнение какого-либо трюка, а, подходя к помосту, командую совершенно по-другому, и мои жесты спутать невозможно, настолько они разные. Но зверь делает тот трюк, который я держу в голове, а не тот, команду на который я только что дала! Это бывает настолько часто, что я бы назвала это “периодически”. Кроме того, бывает, что на тренировке я работаю с одним дельфином, а вспоминаю про другого, и этот дельфин вдруг начинает проявлять те качества, даже выглядеть так, как другой, которого вспоминаю. Я считаю, что это не мое субъективное восприятие, потому что мой в крайней степени “заземленный” муж (Сергей Станогин, тоже тренер) это все видит и так же воспринимает. Я на уровне чувств это ощущаю, мне в это время не нужны слова».
Несколько поразительных случаев с дельфинами произошли во время дельфинотерапии (дельфинотерапия – признанный метод реабилитации людей, чаще всего детей, с отклонениями в развитии центральной нервной системы и невротическими расстройствами). Так, дельфинотерапевт Светлана Вербик хотела, чтобы маленький пациент погладил спокойно зависшее в вводе животное, и думала, как это сделать: дельфин был на редкость вертлявый. Но ничего делать не пришлось, дельфин застыл как вкопанный, позволяя себя гладить. В другой раз Светлана заранее продумывала занятие с больной девочкой и решила, что на этот раз ребенку обязательно надо будет потрогать дельфина на помосте. Вдруг одна самка дельфина, которая в данном сеансе терапии участия не принимала, стала крутиться недалеко от помоста и периодически на него вылезать; отвести ее в жилой отсек, чтобы она не мешала, не удавалось. Она целых 15 минут дожидалась девочку, выскочила на помост, девочка ее погладила, и только после этого «с сознанием выполненного долга» работала с больными детьми, как обычно. Был однажды и очень курьезный случай, тогда белуха-самец по имени Каспер всех рассмешил. На дельфинотерапию пришел взрослый мужчина, который заявил, что в консультации психолога не нуждается, потому что у него свой психолог, который сказал, что ему необходима «хвостовая энергия» (!!! шарлатан-экстрасенс, наверное). Тренер и дельфинотерапевт посмеялись про себя и пустили его плавать к дельфинам. И что же – Каспер, который обычно поднимал хвост над водой два-три раза за сеанс, проделал это около 80 раз.
В литературе упоминаются рассказы моряков, спасенных дельфинами. Дельфины якобы «транслировали» им в мозг картинки о том, где находится земля и что случилось с кораблем. Проверить это, естественно, невозможно. Но дельфины, занятые на киносъемках, порою творят такие чудеса, что, как сказал Питер Мосс, тренер на съемках фильма «День дельфина», «если бы он попытался описать взаимосвязь, возникшую между дельфином и директором картины, его сочли бы сумасшедшим».
Особые отношения нередко связывают людей и лошадей. Лошадь – особо чувствительное, нервное животное. Многим из тех, кто занимался конным спортом, знакомо чувство полного единения с лошадью, взаимопонимание, которое невозможно выразить словами. По словам Генри Блейка, известного наездника и автора книги «Разговор с лошадью», человек, общаясь с конем, должен сам становиться наполовину лошадью. Он приводит поразительные факты из своего опыта; так, его любимый конь Комет однажды, блестяще проведя выступление, услышал бурные аплодисменты, «которые так понравились Комету, что он по собственной инициативе продолжил выступление, чтобы его еще раз поприветствовали. Он был очень резвый и горячий, поэтому я точно знал, что не смогу остановить его. Поэтому я не пытался контролировать его выступление, закончившееся стремительным галопом прямо в сторону президентской ложи, напротив которой он остановился в последний момент, эффектно поднявшись в свечку. Я очень хотел, чтобы он именно так выступил, и он знал, чего я от него хочу, вот он и проявил инициативу». Возможно, автор именно этого и захотел в тот самый момент, но как он мог рассказать об этом коню? Но… вспомним опять про умного Ганса. Лошади очень чувствительные животные, а у всадника и лошади постоянный тактильный контакт.
Некоторые профессионалы-лошадники открывают у себя некие необычные способности. Издавна существовали исключительные люди, которые подчиняли себе самых необузданных коней и делали с ними то, на что никто другой не был способен; через несколько часов общения они становились как шелковые. Они устанавливали с лошадьми некие особые отношения, которые трудно объяснить на рациональном уровне. Особенно выдающимся шептарем (whisperer; по-русски их называют по-разному: шепчущими, заклинателями лошадей и т. п.) был некий Салливан, свои секреты он не передал даже собственным сыновьям. О нем рассказывали легенды, вот одна из них. Любопытному священнику на исповеди Салливан не открыл тайну своего дара, тогда тот заявил, что способности шептаря – от дьявола, а он сам – его пособник. Встретив как-то преподобного на дороге, Салливан сделал так, что лошадь его понесла и скакала несколько миль, пока достойный служитель божий не пообещал оставить «колдуна» в покое. И сейчас существуют такие шептари, которые не только укрощают диких жеребцов, но и корректируют поведение лошадей и лечат их какими-то своими методами. Благодаря встрече с одним из таких уникумов родилась знаменитая книга Николаса Эванса[74] о шептаре Томе Букере, по которой был поставлен фильм с Робертом Редфордом в главной роли (надо сказать, что, на мой взгляд, книга намного сильнее фильма).
Первые научные эксперименты по изучению телепатической связи между животными и людьми были проведены по инициативе В.Л. Дурова в его зоопсихологической лаборатории, часть из них была поставлена в присутствии нашего знаменитого ученого В.М. Бехтерева (1857–1927). В качестве испытуемого чаще всего выступал пес Марс, которому Дуров, пристально глядя в глаза, внушал задание типа пойти в такой-то угол, принести такую-то вещь. Предварительно дрессировщик его поглаживал, пес успокаивался и входил в состояние, похожее на транс, так что можно сказать, что его загипнотизировали взглядом. (Кстати говоря, не только люди, но и животные впадают в гипноз – обычно это состояние достигается путем фиксации животного на спине или в какой-либо иной неестественной для него позе; при этом оно некоторое время пребывает в полной неподвижности.) Проводилось и внушение на расстоянии, когда собака вместе с наблюдателем находилась в другой комнате за закрытой дверью. Одну из задач придумал Бехтерев тут же на ходу: он попросил Дурова мысленно приказать псу, чтобы тот пролаял 14 раз. Дрессировщик сосредоточился и минут пять просидел, глядя перед собой в пространство, потом расслабился. Вскоре вернулся наблюдатель с собакой и сообщил, что Марс пролаял сначала семь раз, а потом, после интервала, еще семь. Оказывается, Дуров, сознавая, что собака не умеет «считать» до 14, разделил задание пополам. Мне, правда, кажется, что и семь слишком много, но Марс справился. Еще одна серия опытов была поставлена в профессорской квартире Бехтерева. В условленный день Дуров привез к академику нескольких своих собак. Не откладывая дела в долгий ящик, Бехтерев тут же придумал несколько заданий, о которых дрессировщик никак не мог знать заранее. Одно из них заключалось в следующем: животное должно было вскочить на стул, стоявший у стены, перепрыгнуть с него на соседний столик и, встав на задние лапы, достать передними до висевшего над столиком большого портрета. Фокстерьер по кличке Пикки с этим непростым заданием справился просто блестяще! Бехтерев пристально следил за дрессировщиком и контролировал все его действия, опасаясь подсказок. В двух случаях индуктором был сам академик, изучавший методику Дурова. Надо сказать, что у него, после первоначальных неудач, в конце концов все получилось – тот же Пикки, повинуясь его мысленному приказу, уселся на круглый стул! Эти эксперименты не всегда были успешными, но собаки правильно выполняли мысленные приказы гораздо чаще, чем это можно было бы объяснить случайностью. Кстати говоря, занимаясь этим вопросом, я не раз слышала от коллег: «Это какие опыты? Не те ли, когда Дуров заморочил голову Бехтереву?» Не читали, но знаем! Справедливости ради стоит заметить, что Иван Петрович Павлов весьма критически относился к бехтеревским методикам постановки опытов (надо сказать, что два великих физиолога друг друга не выносили).