А нам бы ей розы дарить при любой погоде…
Кусты и деревья под ветром холодным гнутся,
Кончается лето, и Светка от нас уходит.
И ветви в решетку сплелись, кабинет — как клетка.
«Я всё отдала здесь — она у окна вздыхает, —
Хоть раз бы когда похвалили, сказали: Светка,
Устала, ошиблась — держись, ничего, бывает!»
Берёзы озябли под небом сырым и блёклым.
А дел было много, и праздники были редко —
Почти никогда. Даже дождь, вон, стучит по стёклам:
«Работай, работай, работай, работай, Светка!»
И сердце у Светки бездомным дрожит котёнком,
Свои вроде рядом, а ты — словно в чёрной чаще.
А доброе слово — как пламя свечи в потёмках,
Когда ты свой воз вверх и вверх до упада тащишь.
Да как-то неважно у нас со словами, братцы,
И катится жизнь, улетает шальной монеткой,
А нам бы с гитарой хоть раз у костра собраться,
Да как-то ни слов и ни песен. Прости нас, Светка,
Да как-то ни роз, ни ромашек, прости нас, Светка,
Удачи тебе, мы тебя не забудем, Светка…
Раздел II
Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдёт минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься твёрд, спокоен и угрюм.
Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.
Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд;
Всех строже оценить умеешь ты свой труд.
И т. д.
Это одно из самых моих любимых пушкинских стихотворений. Говоря о его содержании, готов подписаться под каждой строкой. Но, прожив немало лет, я в какой-то момент захотел дополнить текст Пушкина своими рассуждениями. Учёные критики назвали бы это перекличкой поэтов. Я мало с кем из поэтов согласен перекликаться, Пушкин — один из них, я его безмерно люблю и уважаю, но всё же не удержался от некоторых дополнений по существу.
«Хоть и движемся мы строго порознь…»
Хоть и движемся мы строго порознь,
Эй, поэты, кто начал свой путь,
Перспективная юная поросль,
Старших слушай, усваивай суть!
Столько будет всего впереди там,
Столько будут глупцы вас клевать…
Это нам уж, седым и маститым,
Тыщу раз на толпу наплевать.
Мы-то древние как бы такие —
Я, Гомер там, Петрарка, Шекспир,
Тот же Пушкин. Но вам, молодые,
Я скажу, как непрост этот мир.
Ну чего там неясно с глупцами?
Не хочу никого обижать,
Только лучше всего огурцами
Им на рынке идти торговать.
Так ведь нет — не желают, и всё тут,
Им бы глотку скорей промочить
И под собственный гогот и топот
Нас азам и основам учить —
Мол, вот здесь ты пошёл против правил,
А вот здесь не сумел устоять
И словцо непечатное вставил,
А ведь мог бы его не вставлять.
Да и ладно. Мы сами с усами.
Нам бубнёж их унылый не впрок,
Всё же мы, как-никак, с небесами —
Со Вселенной ведём диалог.
Я певец и поэт, весь такой из себя острослов,
И, внимая великим, различных учёных ослов —
Знатоков, типа, критиков с речью их скучной, убогой
Ну, никак не приемлю. Пошли они все! И притом
Сам себя иногда вдруг таким ощущаю ослом,
Что в пивную к друзьям за советом иду, за подмогой!
Вон, Андреич, мой друг, ты смотри-ка! —
Трезвый, чёрт! Я с вопросом к нему:
«Есть в мозгу у меня закавыка,
Даже странно порой самому —
Вот помру я, а как же иначе? —
Всё живое когда-то помрёт, —
И такой вот нюанс, незадача,
Типа камешка в мой огород:
Кто потом-то меня прочитает,
Над строкой моей пустит слезу?
И, выходит, затея пустая,
Что свой воз я по жизни везу,
Что от рифм голова моя пухнет,
Отзвенели там все соловьи, —
Словно камера смертников, кухня,
Где творю я шедевры свои!»
К нам на шум, словно катер, подчалил
Мой старинный товарищ, Васёк,
Мне «Зубровки» для бодрости на́лил:
«Я хочу, чтоб ты чётко усёк —
Никакой ты, братишка, не смертник!
Почему? А как раз потому,
Что поэт — он для вечности сверстник,
Пусть и плачет петля по нему.
Даже пусть его пуля находит.
Это мелочи всё, ерунда —
Если стих твой известен в народе,
Значит, ты не умрёшь никогда!»
И, пивка отхлебнув, я идею нутром осознал:
У поэта, когда он один, прост и скучен финал —
Он во мраке веков одинокой снежинкой растает.
Раз уж взялся писать, я скажу, то дружи с головой,
Пусть проносится время, летит наугад — ты живой,
Если живы другие, кто любят тебя и читают.
Так. Не зря я сюда заявился.
Я им Пушкина, кстати, прочёл —
Тем, кто слушать меня согласился.
Я бутылку поставил на стол.
Комментарии были конкретны:
«Ты за подвиг награды не жди,
Будь ты хоть патриот беззаветный,
Хоть в трубу боевую дуди!
Знай, поэт, что нельзя по-другому —
Хоть в какие шагай ты края,
Есть простая, как пень, аксиома,
Что тебе не дадут ни …!
Хоть пройди ты весь путь до упаду
С земляками в едином строю,
Не похвалят тебя — очень надо! —
За геройскую доблесть твою.
Если даже получишь по роже
Или ранят тебя из ружья,
И внезапно ты голову сложишь,
Всё равно не дадут ни …!
Скажут, был он отважный и дерзкий,
Вот и нету её, головы,
Но в любом производстве издержки
Существуют. И будут правы».
Да, согласен я. Нет перекоса
В этих тезисах. Как ни крути,
От такой постановки вопроса
Никакому творцу не уйти.
Эй, поэт, будь готов ко всему и хлебало не хмурь!
Ждать при жизни каких-то там бонусов — полная дурь.
Быть соперником космосу — вот она, доля твоя,
Ты же сам себе космос. А, значит, расслабься, поэт,
На кормушку с халявой глаза не коси, смысла нет,
Потому что тебе всё равно не дадут ни …
А вдобавок любому поэту
Я сказал бы простые слова:
Знамо дело, дружок, спора нету,
То, что ты сам себе голова.
В путь пошёл? Молодец! Ать-два левой!
Спать охота? Ложись! Баю-бай!
Но при этом в режиме припева
День и ночь про себя повторяй:
«Есть в России нормальные люди,
Кто способен слова понимать,
Кто умеет, и хочет, и будет
Из развалин её поднимать,
Кто за нашу великую землю
Грудью, насмерть стоит, до конца,
Не придуркам из телека внемля,
А работая в поте лица!
Будь с народом, с людьми, в самой гуще,
Как столовая ложка в лапше.
Пусть он даже немного и пьющий —
Тот народ, что тебе по душе.
Если что-то чего у тебя там
Сикось-накось, не в склад и не в лад,
Ты иди за подмогой к ребятам,
Ты совета спроси у ребят.
И по жизни шагай полным ходом,
Да с улыбкой, чтоб рот до ушей!
И один не живи. Будь с народом —
С тем, который тебе по душе!»
Эй, творец, это всё несущественно — царь ты, не царь!
Хренотой, ерундистикой сам себе мо́ зги не парь,
И вообще — композитор, художник, поэт, да хоть кто ты,
Спесь, гордыню — долой! И чего о тебе говорят —
Очень даже полезно послушать нормальных ребят —
Есть такие, я видел. Не все же вокруг идиоты!
За искусство, за жизнь превентивно пол-стопки приняв,
Чтобы пиво потом лучше шло, я скажу: «Пушкин прав
(Умный был человек), я хочу лишь дополнить немного:
Будь весёлым, поэт, беспокойным, царя не включай,
А уж коли кручина-печаль полоснёт невзначай,
Скрутит в узел тебя, ты к ребятам иди за подмогой…»
Раздел III
В этом разделе — несколько песен о спорте. Продолжаю дружить со спортсменами разных времён и не могу о них не писать песен и стихов.
«Подъём. Двое в связке — сильны ж они, черти, ей-Богу…»
Подъём. Двое в связке — сильны ж они, черти, ей-Богу!
Меня высота превратила в полено, в бревно.
Я знать их не знал, но они мне пришли на подмогу.
Теперь только спуск, вот такое вот вышло кино.
Снегом склон занесло
В пять секунд, так бывает в горах.
Вот и солнце зашло,
Вот и сумрак в башке, вот и страх
Лёг на грудь, как удав.
И, судьбу втихомолку кляня,
Зубы до́ крови сжав,
Эти двое тащили меня.
Я звал их к каким-то русалкам — да вон они, братцы, —