Привод тормоза полностью сдох,
И контактор защитной панели
Ненадежен, да попросту плох!
Ходовые колёса буксуют —
Перекошены оси, … ц!
Рельсы чистим — напрасно, впустую,
Воздух сер и тяжёл, как свинец!»
Я стою такой — в трансе, в бреду ли,
Не пойму, в чём засада и где,
Будто сбоку слегка саданули
Деревяшкой меня по балде!
«Девки, это ж рутина, чего вы?»
А они мне: «Включайся давай!
Ты ж такой в производстве толковый,
Хоть и полный в любви раздолбай!
Мы тебе и зефиры, и торты,
Всё дадим, только дело наладь!
Ты упрямый, настырный, упёртый —
В общем, надо бразды принимать!
Кстати, ты как-то каптёрку забыл, и напрасно —
Мы для тебя создадим, так сказать, статус-кво!
Можно, и нужно водить нас туда, мы согласны.
Главное дело, чтоб ты не забыл никого!»
У меня в лабиринте извилин
Мысли ползают, как муравьи.
Очень жалко, что я не всесилен,
Дорогие девчата мои!
Совесть, стыд по рукам меня вяжут.
Я на девок гляжу и грущу:
Не могу я всех сразу уважить,
Даже если я вас и прощу!
А вот Лёха, знакомый мой грузчик,
Не откажет из вас никому —
Краснощекий такой, здоровущий,
Лучше вам обратиться к нему!
Я ему передам эстафету —
Буря, прорва страстей в нём и сил.
Ведь в каптёрку-то чёртову эту
Не особо я вас и водил!
И теперь у меня нету цели
Быть для вас путеводной звездой,
Я здоровье-то, вон, еле-еле
Излечил минеральной водой!
Девки, прикинув, бесхозность свою осознали:
«Раз не желаешь светить нам, как факел во мгле,
Главный рубильник проверь и другие детали,
Сделай хоть что-то с нагревом катушек реле!
Видишь сам — вроде дело простое,
Только краны-то, суки, стоят,
А у нас по причине простоев
Вся работа не в склад и не в лад.
При тебе-то не так оно было —
Никакой этой всей лабуды,
И деньгу-то уж точно не хило
Нам давали за наши труды.
Мы не просто весёлое время
Проводили совместно с тобой,
А по части надбавок и премий
Ты вступал с бухгалтерией в бой!
Ты на них налетал леопардом
И для нас выгрызал всё, что мог,
Был стратегом, вождём, авангардом,
Нас хранил, защищал и берёг!»
Бабы, стойте, а как же Надюха,
Ей же даден карт-бланш, что она?
«А Надюха твоя — развалюха,
То мигрень у неё, то спина!
Да, позвоночник там, что ли, куда-то сместился,
Хрящ там какой-то сквозь ткани пророс не туда!»
В общем, как будто я с неба на землю спустился —
Всё тут хреново! С Надюхой — и вовсе беда!
Да она вон, сказать для начала,
В бесконечных отгулах своих,
Словно баржа во льду, подзастряла,
Растолстела, пыхтит: пых-пых-пых!
Да, фигуру блюдёт, голодает,
Но имеет один недочёт —
Пироги по ночам поедает,
И опять целый день их печёт.
Так-то баба она молодая —
Губы красит, стоит у окна:
«Кто такая свирель, я не знаю,
Но хочу, чтоб звенела она!
Чтобы нежно так всё, романтично
Было в жизни моей, как во сне,
Чтобы рыцарь ко мне симпатичный
Заявился на белом коне!»
Так ведь был же я им, симпатичным
Ухажёром таким, был к ней вхож,
А очнулся потом на больничном —
Всем известно, что баб не поймёшь!
…Ладно, ребята, конечно, я дело наладил,
Всё же я с девками общей единой судьбой
Накрепко связан, но, зорко и пристально глядя
Сверху на всё, я не слишком доволен собой!
Не сказать, чтоб включал дурака я,
Дурь в меня проникала сама.
А какая мораль? А такая,
Что нельзя выживать из ума!
Надо старших внимательно слушать,
Да того же хотя б Лукича,
Чтоб по рылу за милую душу
Не долбали тебя сгоряча.
Да и девки должны суть урока
Всю понять до конца, осознав,
Что нельзя с человеком жестоко
Обращаться, когда он не прав.
Чтобы нам удержаться на грани,
За которой и нет ничего,
Наш директор психолога нанял —
И диплом, и очки у него.
Он с девчатами начал балакать
Тет-а-тет, типа тренинг такой,
Чтоб печалиться меньше и плакать,
Чтоб пахать им всегда день-деньской!
Он пришёл к Лукичу за советом,
Он в специфику вник наших дел —
Дипломат весь такой, и при этом
От каптёрки ключи заимел.
Вот меня вызвал директор, по двести на брата
Лично разлил — у меня на глазах, наяву:
«Нету конфликта. Исчерпан. По ко́ ням, ребята!
Кто не желает работать — башку оторву!
Если кто-то кому-то по харе
Надавал, показал своё «я»,
Это значит, вы мало пахали.
Догрузить вас — задача моя!
Кстати, грузчик твой парень не промах,
Он к девчатам нашёл свой подход —
Стороной от каптёрки до дома
Втихаря их в обнимку ведёт.
Как-то всё там кончается миром
Без особых трагедий и драм.
Я назначу его бригадиром
И тебе повышение дам!
Чтоб на каждом рабочем этапе
Ты бы в каждое пекло совал
Длинный, чуткий свой нос, чтоб не запил,
Производственный план не сорвал!»
«Дорогой мой, любимый директор —
Я спокойно ему, без понтов, —
Хошь в какой я сегмент или сектор
С головой окунуться готов!»
Окунулся. Зрачками вращаю:
Ишь ты, как обернулось оно,
По любимой бригаде скучаю,
Всё там сложно у них и чудно́ —
Всё как-то более стало серьёзно, сурово,
Даже, вон, Бог, я смотрю, кой-кого наказал —
Танька редуктор сожгла, а Надюху Смирнову
Узами брака придурок какой-то связал.
Все живые — и то хорошо хоть,
А урок тут простой, вот он весь:
Прежде, чем бригадира мудохать,
Ты все плюсы и минусы взвесь!
Как-то очень уж мы озверели.
Я вам, девки, скажу без прикрас:
Никакой такой нежной свирели
Не звучит в организме у нас!
Злость застряла в душе, как заноза,
Вот и не хрена лясы точить,
Надо выйти сперва из невроза,
Чтобы после счастливыми быть,
Чтобы люди спокойно и чинно
О добре рассуждали и зле,
Чтоб никто никого беспричинно
Не мудохал на русской земле,
Чтоб ослепшим от блеска регалий
Представителям вражеских стран
Вместо всяких мудацких баталий
Выполнять производственный план!
Чтобы последняя пуля вдали просвистела,
Чтобы у каждого внутренний голос в груди
Мирно звучал, чтоб душа трепетала и пела.
Эй, человечество! Если не знаешь, что делать,
Разоружайся и к нам на работу иди!
…Может, дошёл ты уже до предела, до точки,
Может, и нету уже ни хрена впереди.
Эй, человек! не сиди, как мудак, в уголочке,
Если не знаешь, что делать, работать иди!
Прощание
Родная окраина, Богом забытый угол,
Костёр за рекой, по-над берегом синий дым.
Мы снова с отцом в тишине друг напротив друга,
Мы в летнем кафе под высокой сосной сидим.
Он за час на ветру продрог.
Нам у стойки рисуют счёт.
«Не спеши, — он сказал, — сынок,
Подожди, посидим ещё».
Это кстати как раз. Всё злей
Мой по жизни безумный бег.
…Он уйдет через восемь дней
Навсегда, насовсем, навек.
Вечерний сквозняк лупит влёт по сосновым шишкам.
«За мать, наливай, — мне, как водится, подан знак, —
Эх, жили же мы! Может, строгими были слишком,
Какие уж есть. Ты прости, если что не так».
Ну, чего ты опять, отец?
Вы сто лет за меня горой,
Да от ваших родных сердец
Стук стоит, барабанный бой!
И под эту лихую дробь
Мне — хоть в гору, хоть вглубь, на дно.
От крутых и опасных троп
Лишь веселье во мне одно!
Стемнело. Стихи бормочу, у меня их прорва.
Фонарь почему-то вдали на углу погас.
«Ну, ты и даёшь! Эх, сынок, вот бы было здорово,
Чтоб ты сочинил что-нибудь про своих, про нас!
Чтобы всех этот мир узнал —
Мать, соседей, родню, друзей!»
…Он мне руку тихонько сжал.
Он уйдет через восемь дней.
А пока о житье былом