Мистер Коттедж посмотрел на Хека.
– Вы ударились лицом?
– Ничего страшного. Пойдем, что ли?
Геккон взглянул на Хека, потом на мистера Коттеджа и сказал с тенью улыбки, мелькнувшей за скорбной вывеской:
– Его маленько оглушило.
– Пошли уже, а то мы вовек не найдем свои машины, – поторопил его Хек.
Рот Геккона растянулся до ушей.
– Схлопотал по морде.
– Заткнись уже! – огрызнулся Хек.
Но новость была слишком хороша, чтобы ее не рассказать.
– Одна из девчонок ему влепила леща.
– Что вы имеете в виду? – уточнил мистер Коттедж. – Вы позволили себе что-то лишнее?
– Я? Да нет, – сказал Хек. – Но раз уж мистер Геккон завел об этом речь, пожалуй, следует рассказать, как все было на самом деле. Прекрасный пример, что от этой толпы полоумных дикарей можно ожидать чего угодно.
Геккон молча подмигнул мистеру Коттеджу.
– Хорошенько приложилась. Сбила его с ног. Только положил ей руку на плечо, и р-раз! – уже валяется на земле. Я никогда ничего подобного не видел.
– Да, не повезло, – сказал мистер Коттедж.
– Даже секунды не прошло.
– Прискорбно.
– Вы, чего доброго, можете истолковать это превратно, мистер, и уйдете, так ничего и не поняв, – посетовал Хек. – Я не хочу, чтобы обо мне распускали всякие слухи, иначе мне достанется от мистера Дюжи. Жаль, что мистер Геккон не может держать свой старый язык за зубами. Я не знаю, какая муха ее укусила. Она вошла в мою комнату, когда я просыпался, практически раздетая, в пикантном виде, если вы меня понимаете, ну мне и пришла в голову мысль сказать ей что-нибудь игривое, образно говоря. Разве может человек угнаться за своими мыслями? Мужчина всегда остается мужчиной. Можно ли от мужчины требовать сохранять воспитанность в уме при виде голой девчонки, образно говоря? Не уверен. Нет, я правда не знаю. Это против законов природы. Свою мысль я не выразил вслух. Мистер Геккон не даст соврать. Я ей ни слова не сказал. Даже рта не раскрыл, а она меня бац! – сшибла, что твою кеглю в кегельбане. Похоже, даже не рассердилась. Хук слева, и все. Я больше от удивления свалился, чем от удара.
– Но Геккон говорит, что вы до нее дотронулись.
– Ну, может, руку на плечо положил чисто по-отечески. Признаться, она уже повернулась уходить, не зная, заговорю я с ней или нет. И вот те на! Мало того, что ударили ни за что, так мне еще и отвечать придется.
Хек выразил свое отчаяние красноречивым жестом.
Мистер Коттедж задумался, потом сказал:
– Я вас не выдам. Однако нам всем следует вести себя с утопийцами очень осторожно. Их обычаи не похожи на наши.
– И слава богу! – сказал Геккон. – Чем быстрее я смогу вернуться из этого мира в добрую старую Англию, тем лучше.
Он повернулся, собираясь уйти.
– Вы бы слышали, что сказал его светлость, – бросил через плечо Геккон. – Мир жутких вырожденцев, паршивых вырожденцев. Прошу прощения – $#*@%!!! вырожденцев. Э? Лучше не скажешь.
– Что-то не похоже, чтобы ударившая вас рука принадлежала вырожденке, – сказал мистер Коттедж, быстро преодолев легкий шок.
– Да ну? – саркастически переспросил Геккон. – Это вы так думаете. Как же! Когда бабы сшибают с ног мужиков, какие еще нужны признаки вырождения? Это супротив природы. Такого просто не может быть в уважающем себя мире. Не-а!
– Не-а! – эхом отозвался Хек.
– В нашем мире такую девчонку быстро бы поставили на место. Очень быстро. Ясно вам?
В эту минуту блуждающий взгляд мистера Коттеджа наткнулся на фигуру отца Камертонга, быстро шагавшего по широкой лужайке и отчаянно жестикулировавшего: преподобный явно хотел, чтобы его подождали. Мистер Коттедж понял, что нельзя медлить ни секунды.
– Вот идет человек, который, несомненно, способен помочь вам найти ваши автомобили, если только захочет. Отец Камертонг очень любит помогать ближним. И разделяет ваши взгляды на женщин. Вы прекрасно друг другу подходите. Главное, задержите его и растолкуйте свое дело простым и ясным языком.
Мистер Коттедж быстрым шагом направился к озеру.
Он был уже недалеко от маленького летнего домика с пристанью, к которой были привязаны лодки веселой окраски.
Если сесть в одну из них и выгрести на середину озера, отцу Камертонгу будет очень сложно до него добраться, даже если этому святоше взбредет в голову за ним последовать. Гоняясь по озеру за другой лодкой, крайне сложно произносить прочувственные душеспасительные речи.
Когда мистер Коттедж отвязал ярко-белое каноэ с нарисованным на носу голубым глазом, на пристани появилась леди Стелла. Она вышла из павильона над водой, и ее поспешные движения навели мистера Коттеджа на мысль, что она там пряталась. Она посмотрела по сторонам и взволнованно спросила:
– Вы решили покататься на лодке по озеру, мистер Кортеж? Можно я с вами?
Наряд леди Стеллы представлял собой компромисс между земной и местной модой. На ней был то ли простецкий домашний халат, то ли замысловато обернутое вокруг тела банное полотенце горчичного цвета. Тонкие красивые руки были обнажены до плеч, если не считать браслета из золота и янтаря. Босые, чрезвычайно изящные ножки были обуты в сандалии. Голова непокрыта, черные волосы незатейливо скреплены черно-золотой лентой, хорошо гармонирующей с интеллигентным лицом. Мистер Коттедж плохо разбирался в дамских нарядах, но ему понравилось, с какой ловкостью леди Стелла приспособила для себя элементы утопийского стиля.
Он помог женщине спуститься в лодку.
– Давайте сразу отплывем подальше, – предложила она, бросив еще один взгляд через плечо и сев на скамью.
Некоторое время мистер Коттедж греб, не видя перед собой ничего, кроме сверкающей на солнце воды, неба, низких холмов, отгораживающих озеро от большой равнины, мощных опор далекой плотины и леди Стеллы. Казалось, что ее околдовала красота Места совещаний, сад на склоне, постройки и террасы позади сада, однако быстро выяснилось, что она не столько созерцала пейзаж, сколько напряженно высматривала какой-то предмет или какого-то человека.
Леди Стелла попыталась завязать разговор о прелести утра и о том, что птицы здесь поют в июле.
– Но сейчас здесь не обязательно июль, – заметил мистер Коттедж.
– Как глупо! А я и не подумала. Ну конечно.
– Похоже, у них сейчас середина мая.
– Час, видимо, еще ранний. Я забыла подвести часы.
– Как ни странно, время суток в двух мирах, кажется, совпадает. На моих часах сейчас семь.
– Нет, – сказала леди Стелла, по-видимому, отвечая на свои собственные мысли. – Это была утопийка. Вы сегодня утром видели кого-нибудь из нашей группы?
Мистер Коттедж развернул каноэ, чтобы посмотреть на берег. Отсюда было хорошо видно, как огромные террасы, лавинозащитные стены и рвы перемежались, образуя единое целое, с выступающими отрогами и скалами горного массива. Кустарники переходили в подступающие к обрывам сосновые леса. Система дамб и каналов направляла стекавшие со снежных вершин горные реки и водопады на изумрудные склоны и в сады Места совещаний. Террасы для удержания почвы, связывавшие все элементы в стройную картину, далеко расходились в обе стороны, где растворялись в горных массивах. Они были сложены из материала разных оттенков, от темно-красного до белого с фиолетовыми прожилками; однообразие нарушали арки, перекинутые над водными потоками и ущельями, огромные круглые отверстия, из которых били мощные струи, и каскады лестничных пролетов. По этим террасам и заросшим травой склонам холмов, которые они поддерживали, были разбросаны здания лилового, голубого и белого, как облака, цвета, изящные, словно цветы, растущие на альпийских лугах окружающих гор. Мистер Коттедж на некоторое время замер в немом восхищении и не сразу отреагировал на вопрос леди Стеллы.
– Я встретил мистера Руперта Айдакота и двух шоферов, а также издали видел отца Камертонга, лорда Барралонгу и мистера Дюпона. Мистер Соппли и мистер Дюжи мне сегодня не попадались.
– Сесил появится еще нескоро: проваляется в постели часов до десяти-одиннадцати. Когда ему предстоит серьезная умственная работа, он всегда поздно встает.
Леди Стелла, поколебавшись, спросила:
– Мисс Гриту Грей, полагаю, вы не видели?
– Нет. Я никого и не искал. Просто гулял, избегая встречных.
– Блюстителей нравов и нарядов?
– Да… Поэтому, собственно говоря, я и взял каноэ.
Леди Стелла немного подумала и решила быть откровенной:
– Я тоже кое от кого убегаю.
– От священника?
– От мисс Грей!
Она вдруг сменила тему.
– Нам в этом мире будет очень трудно жить. У этих людей очень тонкий вкус. Их так легко оскорбить.
– Они достаточно умны, чтобы это понимать.
– Понять еще не значит простить. Я всегда сомневалась в правдивости этой пословицы.
Мистер Коттедж не хотел переводить разговор на банальности, поэтому продолжал грести молча.
– Вы наверняка видели мисс Грей в роли Фрины[7] на эстраде.
– Кажется, что-то припоминаю. Это наделало много шуму в газетах.
– Видно, она так и не вышла из этой роли.
Два длинных взмаха весла.
– Сегодня утром она явилась ко мне и сказала, что полностью облачится в утопийский костюм.
– То есть?
– Немного румян и пудры. Ей он совсем не к лицу, мистер Кортеж. Это дурной тон. Бестактность. Но она уже разгуливает в таком виде по саду, где может кого-нибудь встретить. Хорошо, что Сесил еще не проснулся. А что, если она встретит отца Камертонга! Страшно себе представить. Видите ли, мистер Кортеж, эти утопийцы со своими загорелыми телами смотрятся здесь вполне уместно: мне за них не стыдно, – но мисс Грей… Если с земной цивилизованной женщины снять одежду, то она выглядит… раздетой: очищенной и бледной, как луковица. Эта милая женщина, которая все время вертится около нас, Лихнис, советуя мне, что надеть, ни разу не предложила мне сделать ничего подобного. Я, разумеется, не настолько хорошо знаю мисс Грей, чтобы высказывать ей упреки. Кроме того, никогда не знаешь, как такая женщина это воспримет.